– Рад слышать это из ваших уст, мсье Флипс, – воскликнул Жак Сарти. – Да, союзнический долг превыше всего, ведь все мы – дети одной цивилизации, у нас общая культура, общая история, и будущее у нас тоже должно быть только общим. Но, кроме обязательств и заверений, сейчас нам хотелось бы иметь нечто более материальное.

– Например, несколько миллиардов кубометров русского газа, – подхватил Ван Левен. – Признаться, ситуация в энергетике, хотя и далека еще от критической, может стать таковой в любой момент. "Голубое топливо" с востока крайне важно для нашей промышленности, ведь на территории Европы ничтожно мало своих месторождений, а возить газ из-за океана чрезвычайно невыгодно и, к тому же, весьма опасно.

– Президент Мердок выдвинул русским жесткие условия, – уверенно сообщил Энтони Флипс. – Москва должна возобновить подачу газа в Европу в соответствии с существующими между вами и русскими договоренностями в течение нескольких суток.

– Эта авария на газопроводе, якобы теракт, – протянул Сарти. – Будь я проклят, все это случилось очень вовремя, слишком вовремя! Нам словно дали понять, что могут в любой миг перекрыть каналы снабжения.

– И при этом формально русских не в чем упрекнуть, – с кислой миной добавил Мартин Ван Левен. – Москва не просто перекрыла вентиль, что стало бы поводом для экономических санкций. А угроза терроризма вполне реальна, так что здесь России можно лишь посочувствовать.

– Верно, господа, эти диверсии, конечно, выглядят несколько странно, – уклончиво заметил Энтони Флипс.

Госсекретарь прибыл в Европу вовсе не для того, чтобы подливать масла в огонь. Подрыв газопровода в России вызвал настоящую панику, которой поддались не только привыкшие всегда и во всем доверять телевиденью и "желтой" прессе, но и те, кто стоял у вершин власти. Обстановка была поистине предгрозовой, и больше всего госсекретарь рассчитывал снять напряжение, убедив своих коллег воздерживаться от излишне радикальных действий.

– Да, они выглядят крайне странно, – криво усмехнулся Мартин Ван Левен. – А вкупе с атакой на хранилища нефти в Германии они кажутся более, чем подозрительными. Пятьдесят пять миллионов баррелей сырой нефти, федеральный резерв германского правительства, фактически оказались выключены из топливного баланса. Причем почерк в общих чертах схож. И в России, и в Германии объекты подверглись террористическим атакам, хотя немцы обошлись без человеческих жертв.

– Да, все это подозрительно, – не стал спорить Флипс. – Признаюсь, многие в Вашингтоне полагают, и не без оснований, что русские и арабы сейчас вступили в некий тайный сговор. Европейские государства слишком сильно зависят от поставок импортных энергоносителей, и кто-то решил напомнить вам об этом. Стоило только саудовцам призвать своих соседей к установлению нефтяного эмбарго, и Москва тотчас нашла повод оставить вас без газа. Сейчас у моей страны тоже немало проблем, в том числе и из-за несдержанности арабов, так что, вполне вероятно, есть люди, уверенные, что сумеют сломить вас, пока Америка обеспокоена иными заботами. Наше правительство тоже опасается паники, роста цен на топливо.

– Лицемерие, – неожиданно зло произнес Мартин Ван Левен. – Вам точно нечего бояться. У вас, господин Флипс, у американцев, под боком Мексиканский залив, есть месторождения на Аляске и в Техасе, и вы сможете покрыть дефицит ближневосточной нефти, не говоря уже о том, что у вас нет проблем с газом. А вот мы целиком и полностью зависим от русских и арабов, которые теперь держат нас за горло. Осталось только сжать, – и он изобразил в воздухе жест, будто кого-то душил, ухватив за глотку.

От такой атаки Энтони Флипс опешил, на миг потеряв дар речи. Самое неприятное, голландец был прав, и Штаты почти не ощутили проблем из-за эмбарго, которое поддержал далеко не каждый член ОПЕК. Удар пришелся по европейцам, так что вполне понятно, отчего Ван Левен не испытывал к гостю из СШАП теплых чувств, решая сейчас, по сути чужие проблемы.

– О союзниках вы вспоминаете лишь тогда, когда требуется разместить вои бомбардировщики поближе к театру военных действий во время очередной показательной порки, – с неприязнью продолжил Мартин Ван Левен. – Во всех остальных случая мы для вас – только пешки. Чертов иранский катер пустили на дно ваши "Гарпуны", выпущенные американскими моряками с американского крейсера, а теперь мы, европейцы, обязаны расплачиваться за это. Вместо того, чтобы иногда пойти на компромисс, вы, на всех смотрящие свысока, только и можете, что размахивать обнаженным оружием перед лицом тех же иранцев, которые вдруг перестали вас бояться.

– Не хотелось об этом говорить, – перешел в контрнаступление собравшийся с мыслями Флипс, – но, угрожая оружием Ирану, мы заботимся о вас. Напомню, господин Ван Левен, что Тегеран уже располагает ракетами, способными дотянуться до южной Европы, так что в опасности окажетесь вы, Соединенные Штаты же, отделенные от всего этого хаоса Атлантикой, еще много лет будут совершенно неуязвимы для персов или иных безумцев, что спят и видят, как бы создать собственные ядерные силы. Требуя от Тегерана свернуть все работы по части ракетно-ядерного оружия, Вашингтон беспокоится о том, чтобы после Хиросимы и Нагасаки Вена или Берлин не стали следующими целями реальных, а не учебных ядерных атак. Моя страна первой и пока единственной применила атомное оружие в войне, и мы не хотим увидеть миг, когда придется вновь использовать свой арсенал. И ради вашего же спокойствия нам приходится идти на многое, например, говорить с позиции силы с русскими, с которыми мы, если говорить откровенно, вовсе не заинтересованы в конфронтации.

Теперь уже стушевался, пытаясь подобрать нужные слова, Ван Левен.

– И, потом, мы уже пытаемся решить нефтяную проблему, – продолжил Энтони Флипс. – Например, наши войска в зоне Персидского залива уделяют особое внимание нефтеносным полям в Кувейте, по-прежнему осуществляющем поставки топлива в Европу, несмотря на явное недовольство со стороны его соседей. Мы опасаемся диверсий, подобных тем, что имели место в Германии, и делаем все, чтобы этого не допустить.

– А если бы прежде вы и ваши предшественники побольше внимания уделяли восстановлению вами же разрушенной экономики Ирака, было бы еще лучше, – попытался отбить атаку голландец. – Когда русские компании предложили свои услуги по восстановлению нефтяной инфраструктуры, в Вашингтоне нашли тысячу причин, чтобы не пустить их в Междуречье, при этом и сами вы ничего не сделали. А ведь иракская нефть могла стать тем козырем, помня о котором никакие саудовцы и не заикнулись бы об эмбарго. Ведь Ирак, хотя формально и состоит в ОПЕК, полностью подчиняется вам, американцам. Вы там хозяева, и вам решать, с кем новому правительству в Багдаде торговать своими богатствами.

– Полноте, господа, – примирительно произнес Жак Сарти, вскинув руки, словно для того, чтобы разнять готовых сцепиться спорщиков. – О чем вы спорите? Нужно сейчас не искать виноватых, а искать пути решения проблемы. Думать следует о будущем, а не терзать себя, вспоминая прошлое, которое уже не в наших силах изменить.

Ван Левен кивнул, что-то угрюмо буркнув себе под нос, и Энтони Флипс тоже вздохнул с облегчением. Во многом голландец был прав, но госсекретарю меньше всего хотелось сейчас отвечать за чужие грехи.

– На самом деле, мсье Флипс, проблема поставок нефти сейчас не самая важная, хотя и это тоже вызывает всеобщую обеспокоенность. Вы правы, говоря, что кувейтская нефть продолжает поступать в Европу, и благодаря этому нам удается избежать паники, роста цен на топливо, нефтяного шока, подобного тому, что охватил вашу страну в средине семидесятых годов прошлого века. Ну и, кроме того, на крайний случай у нас есть достаточно приличные резервы, которые мы используем, если оп какой-то причине импорт нефти прекратится полностью. Не только в США позаботились о создании неприкосновенного запаса. В нашей стране, к примеру, стратегические запасы нефти находятся в управлении частных корпораций, – пояснил президент Франции. – Фирмы имеют запас в размере порядка ста миллионов баррелей сырой нефти, и этого объема достаточно для бесперебойной работы предприятий в течение девяноста дней в условиях полнейшего отсутствия поставок из-за рубежа.