– Что же я могу сделать в этой ситуации? – Аркадий Самойлов слышал о приказе главы государства, приказе странном и опасном, ведь когда военные слишком долго держат пальцы на кнопках, у кого-то просто может дрогнуть рука, и последствия этого могут стать самыми ужасными.

– Вашу страну в лучшем случае, если оружие все же будет молчать, ждут серьезные экономические санкции, – пояснил советник американского президента. – Наши партнеры, ваши европейские контрагенты, до предела возмущены поведением ваших представителей и выдвинутыми ими требованиями, и намерены обратиться в ООН. И наш президент, считающий себя лично оскорбленным вероломством Швецова, намерен полностью поддержать их, настаивая на введении режима блокады в отношении России.

– Если вы имеет в виду тот инцидент с нашим грузовым самолетом, – заметил премьер-министр, – то мы уверены, что имеем дело с чьей-то провокацией. Наше правительство и наше военные здесь ни при чем. Никто не давал разрешения на продажу иранцам каких-то ракет, в этом я могу вас уверить. К расследованию инцидента привлечены все возможные силы и средства, и мы вскоре выясним истину, уверяю вас, Натан.

– Сейчас, когда все вскрылось, разумеется, вы придумаете оправдание происходящему, – помотал головой американец. – В любом случае, я не пытаюсь обвинять лично вас, но уверен, что подобные действия невозможны без одобрения главы государства. Вполне вероятно, что мы столкнулись с тайной операцией ваших спецслужб, а они, как, собственно, и наша разведка, не всегда считают нужным сообщать о своих действиях гражданским властям. Так или иначе, – отрезал Бейл, – президент Мердок оскорблен тем, как русский лидер нарушил свои обещания, и намерен наказать его за такую, не побоюсь этого слова, подлость, недопустимую в отношения мировых держав. В чем именно может выразиться это наказание, я уже объяснил. Думаю, вы прекрасно понимаете, чем это обернется для вашей в который уже раз реформируемой экономики, в значительно степени зависящей именно от импортных поставок.

Премьер-министр кивнул, действительно проникшись картиной возможных последствия международных санкций. Для страны, последние десятилетия ввозившей буквально все, от зерна до бытовой химии и одежды, блокада, прекращение импортных поставок, будет означать катастрофу, не больше и не меньше.

– Но это в лучшем случае, – продолжил, видя выражение обеспокоенности на лице своего собеседника, Натан Бейл. – В худшем же случае вас ждет военное противостояние со всем западным миром, которое закончится либо нашей скорой победой, либо мировой катастрофой, если в ход будет пущено ядерное оружие. Вы должны понимать, что военный потенциал нашей страны, Соединенных Штатов, и России несопоставим, учитывая ваши мизерные расходы на содержание своей армии. При этом на нашей стороне будут сражаться и многочисленные союзники, то есть наша мощь возрастет в несколько раз, как количественно, так и качественно. Вы видели, как проходят современные войны, и можете не сомневаться, что с Россией, как организованной силой, военной и политической, будет покончено за считанные дни. Разумеется, если ваш лидер решится в таком случае прибегнуть к ядерному оружию, то все закончится еще быстрее и для вас и для моей страны, а также еще для половины планеты. Видит Бог, этого не хочу ни я лично, ни мой президент, но ваш Швецов заигрался в войну, злоупотребляя угрозами, в том числе и в наш адрес. Мы вынуждены будем принять меры, приведя свои войска в максимальную боевую готовность, и тогда любая провокация, любая случайность может вызвать бурю в одно мгновение.

– Для чего тогда вы меня запугиваете, – нахмурился Самойлов, – если вы сами утверждаете, будто не хотите войны?

– Я и в мыслях не имел кого-либо пугать, тем более, вас, Аркадий, – воскликнул Бейл. – Просто вы должны понять, что нарастающее напряжение между нашими странами, целиком и полностью зависящее от сумасбродства вашего президента, может обернуться катастрофой. И ваши и наши военные первыми применят оружие, если почувствуют исходящую от противника угрозу, а даже один случайный выстрел, одна запущенная ракета могут вызвать лавину. Ваш президент может избежать худшего, лишь прислушавшись к звучащим в его адрес советам из Вашингтона, но не желает делать это, полагаясь только на силу. Он почти открыто поддержал Иран, угрожающий тотальной войной против моей страны, и одного этого уже достаточно, чтобы рассматривать Россию, как наиболее вероятного противника. Я пытался убедить Швецова одуматься, пока не поздно, как немного раньше это пытался сделать мой президент, но ваш лидер как будто глух и слеп. Остановить его можете только вы, как один из самых авторитетных политиков в стране. Наша администрация вполне вам доверяет, не сомневаясь в вашей честности и преданности своей стране. А Швецов сейчас представляет для своей страны огромную опасность, толкая ее в пропасть войны.

– Я едва ли смогу переубедить его, – пожал плечами премьер-министр. – Швецов достаточно упрям и решителен, чтобы не прислушиваться к чьим-либо советам.

Самойлов понимал, чем грозит его стране, да и ему лично, противостояние с западом. Даже Советский Союз, намного более сильная и в чисто военном и в экономическом смысле держава, не выдержала этого, распавшись на части и на долгие годы, оказавшись охваченной беспорядками и войнами, не утихшими до сих пор. И министр понимал, что Россию может ждать такая же участь. Он представил хаос, который начнется после распада страны, и содрогнулся от ужаса, словно наяву, увидев разоренные города, лишенные тепла, света, даже воды, заполненные вооруженными людьми и заваленные трупами. Самойлов несколько раз был в Чечне, трижды в разные годы посетив Грозный, был он также и в Белграде в памятном девяносто девятом году, и понимал, что увиденное там вполне может случиться где угодно, даже и в самой Москве.

– Философы давно придумали принцип меньшего зла, – негромко произнес Бейл, кожей чувствовавший сомнения и явный страх своего собеседника перед будущим. – Можно принять его, можно отвергнуть, но, как бы то ни было, иногда, когда выхода нет, лучше допустить гибель единиц, сохранив жизнь тысячам. Наша страна столкнулась с этим в сорок пятом, когда было принято решение применить против Японии ядерное оружие. Мы понимали, что обрекаем десятки тысяч японцев на верную смерть, но также и понимали, что в противном случае эта страна, этот народ, фанатично преданный своему императору, будут сражаться до последнего солдата, и потери, не только их, но и наши, составят сотни тысяч, миллионы солдат. Два города, Хиросима и Нагасаки, были фактически стерты с лица земли, но остальные города уцелели, и остались живы миллионы японских и американских моряков, летчиков, пехотинцев, которые неминуемо погибли бы, истребляя друг друга, если бы вожди решили продолжать войну обычными средствами. Я думаю, нашим лидерам тогда нелегко далось такое решение, но они приняли его, приняли на себя ответственность за убийство десятков тысяч мирных жителей этих городов. Тогда мы вели войну с внешним врагом, вам сейчас угрожает внутренний враг, и он опаснее любого агрессора. Остановить его можете только вы, и для этого нужно использовать любые средства, пока еще не поздно. Вам мой президент поверит, с вами он будет вести диалог на равных, без угроз, без игры мускулами. Алексей Швецов окончательно утратил доверие не только президента Мердока, но и всего западного мира, и если он останется у власти в России, вашу страну ждет немало бед.

– Вы фактически склоняете меня к государственному перевороту, – прервал своего собеседника Аркадий Самойлов. – Вы убеждаете меня совершить преступление, которое всегда и везде, в любой стране, в любую эпоху каралось смертью. Я считаю себя патриотом России, и никогда не выступлю против законно избранного президента, испугавшись ваших угроз. Алексея Швецова выбрал весь российский народ, который верит своему лидеру, и пойдет за ним до победы. Предприняв какие-либо агрессивные действия против нас, вы навлечете беду, прежде всего, на самих себя, господин Бейл, и ваш президент должен это понимать.