— А я все время чувствую его запах. — Кивнул Нумминорих. — По-моему, он прошел здесь совсем недавно. Так что может быть, что никакое утро еще и не думало наступать…

— Ну, может быть. — Рассеянно согласился я. — Все равно, давай замаскируемся.

Мы «замаскировались», зашли в кухню и огляделись. Здесь пока действительно никого не было. Мы вышли в коридор, такой же пустой, как и прежде. Нумминорих тут же куда-то свернул и уверенно устремился в неизвестном направлении, так что мне оставалось только следить за тем, чтобы шагать с ним в ногу: когда два человека надевают один плащ, жизнь сразу же становится похожа на какой-то дурацкий спортивный аттракцион.

Мы бродили по коридорам минут десять. Дважды нам навстречу попадались небольшие группы молодых людей в коротких форменных лоохи, но они не обращали на нас никакого внимания, как и положено.

— Вот здесь он и сидит. — Шепнул Нумминорих, останавливаясь перед массивной дверью темного дерева. Ее поверхность была украшена искусной резьбой. На нас сердито уставились странные морды каких-то экзотических зверюг. Зеленоватые камни, заменяющие им глаза, казались мне живыми: они смотрели на нас настороженным взглядом внезапно разбуженных хищников.

— Это Стражи дверей. — Уважительно сказал Нумминорих. — Редкая штука, сорок первая ступень Черной магии. Наверное, остались с прежних времен сейчас таких не делают…

— Они не дадут нам войти? — Понимающе спросил я.

— Вообще-то, для того они и существуют, чтобы никого не пускать. Кивнул он. — Но я знаю, как с ними договориться.

— Правда? — Удивленно спросил я.

— Ну да. Я же говорил тебе, что моя мама раньше была Мастером Открывающим Двери… Она многому меня научила. Мы с ней часто играли во взломщиков — это была моя любимая игра. Мы жили в очень старом доме, который достался нам по наследству от ее деда, и на дверях маминого кабинета тоже были такие Стражи. Мне было всего пятнадцать лет, когда я научился сам заходить в эту комнату!

— Здорово! — Искренне сказал я. Я быстро подсчитал в уме и понял, что в пятнадцать лет жители этого неторопливого Мира еще совсем малыши: что-то вроде наших четырехлетних карапузов, так что Нумминорих, наверное, был вундеркиндом…

Бывший «вундеркинд» тем временем ласково поглаживал тонкие контуры резьбы. В конце концов он выскользнул из-под полы плаща, присел на корточки и доверительно прижался лбом к одному из рисунков. Он что-то говорил этим нарисованным тварям, так тихо, что я ничего не мог разобрать.

— Вот и все. — Улыбнулся он, оборачиваясь ко мне. — Мы договорились. Они нас пропустят.

— И какую сумму ты теперь должен перевести на их счет в Швейцарском Банке? — Прыснул я.

— Что? — Ошарашенно переспросил он. — Какая банка?

— Ничего, просто моя очередная идиотская шутка, годная исключительно для личного пользования, не обращай внимания. — Устало улыбнулся я. Все-таки ты действительно гений, парень!

Он еще несколько секунд повозился с замком, и дверь бесшумно открылась. Мы вошли в полутемный холл и снова затормозили: теперь нужно было выбрать, за какой из четырех одинаковых белых дверей скрывается наш клиент.

— Он там! — Нумминорих уверенно ткнул указательным пальцем в направлении одной из них.

— Хорошо. — Кивнул я. — Оставайся здесь. Думаю, я быстро управлюсь. Пусть плащ остается у тебя…

— А может, лучше пойти туда вместе? — Робко возразил Нумминорих. — Мало ли что…

— Вот именно! — Грустно усмехнулся я. — Я буду метать Смертные Шары и вообще творить Магистры знают что. Не нужны мне всякие там несчастные случаи на производстве…

— Где? — Переспросил он.

— Где, где… Потом! — Я набросил на него свою половину плаща и решительно распахнул дверь.

Сэр Капук Андагума сидел в массивном кресле у окна и задумчиво перебирал в руках маленькие самопишущие таблички. Мое появление оказалось для него настоящим сюрпризом: я еще никогда в жизни не видел такой стремительной смены чувств на человеческом лице. Изумление сменилось пониманием, а потом в его глазах появилось такое отчаяние, что моя рука, приготовившаяся метать Смертный Шар, начала безвольно опускаться вдоль тела — думаю, его чары тут были не при чем, я попался в сети обыкновенной жалости, самой древней из ловушек, в которую то и дело попадаются отборные экземпляры хороших, в сущности, охотников… Это была бесконечно длинная секунда: я успел задохнуться от его ужаса и гнева, подумать, что мы с ним, в сущности, очень похожи — я и сам бы, наверное, на его месте испытывал что-то в таком роде! — взять себя в руки и напомнить себе, что я пришел сюда не для того, чтобы в очередной раз экспериментировать со своими сверхъестественными способностями к сопереживанию, а для того, чтобы наказать человека, которому взбрело в голову, что он может распоряжаться чужими жизнями, как собственным банковским счетом. Так что в конце этой тягучей секунды моя левая рука снова поднялась к лицу, пальцы привычно сложились в щепоть, и крошечная пронзительно-зеленая шаровая молния с противным чавкающим звуком впилась в лоб коменданта Нунды.

Уже потом я понял, что чудом успел его опередить: красивые ухоженые руки коменданта как раз начали подниматься вверх, а губы разомкнулись наверное, для того, чтобы выплюнуть мне в лицо какое-нибудь смертоносное древнее заклинание… Но мне так и не удалось узнать, какой именно сюрприз он для меня приготовил — передать не могу, как меня это радует!

— Я с тобой, хозяин. — Его голос звучал так тихо, словно сэр Капук Андагума прилагал чудовищные усилия, чтобы вовсе не произносить этих слов.

— Пошли. — Лаконично сказал я. Комендант Нунды послушно поднялся из кресла и зашагал к двери. На нем была только тонкая домашняя скаба, но он не стал оглядываться в поисках лоохи. «Все правильно, приказа одеваться от меня не поступало, а собственных соображений у дяди больше нет — ни на одну тему!» — С отвращением подумал я.

Честно говоря, мне было глубоко наплевать, что сэр Капук Андагума может подцепить насморк. Но я вовремя понял, что его легкомысленный костюм вполне может вызвать некоторые подозрения у окружающих — мало ли, кто встретится нам по дороге! — и решил, что лучше перестраховаться.

— Сначала оденьтесь. — Я остановился у двери и машинально потерся затылком о прохладное дерево обшивки. Это оказалось чертовски приятно можно было подумать, что я всю жизнь мечтал именно о таком удовольствии, и вот, сбылось, наконец-то!

Комендант тем временем поспешно закутался в тонкое темно-красное лоохи, которое извлек из почти невидимого, встроенного в стену платяного шкафа.

— Я оделся, хозяин. — Вяло сообщил он.

— Вот и славно. Теперь пошли. — И я, не оборачиваясь, вышел в холл. Нумминорих с облегчением перевел дыхание, увидев меня, целого и невредимого, и понуро шагающего за мной коменданта, и поспешно снял укумбийский плащ наверное для того, чтобы мы не наступили на его невидимую ногу.

— Ну что, теперь мы отвезем его в Ехо? — Счастливым голосом спросил он. Я покачал головой, потом еще раз спросил себя: а не лучше ли сделать так, как предлагает Нумминорих? Отвезти эту сволочь, Андагуму, в Ехо, отдать ребятам Багуды Малдахана, пусть запирают его в одной из комфортабельных камер Холоми на пару столетий, в соответствии с гуманными законами Соединенного Королевства… Да, так было бы проще, и потом, я бы дорого дал, чтобы просто отправиться домой, прямо сейчас. Но я совершенно точно знал, что меня не устраивает такой конец этой паршивой истории. Орден Долгого Пути во главе с самим Магистром Нанкой уже отправился в бессрочную ссылку, навсегда исчез из этого Мира — я не сомневался, что именно навсегда, что бы там я не наговорил Нанке на прощание! А ведь в глубине души я был совершенно уверен, что ответственность за все случившееся лежала отнюдь не на них. Оставалось надеяться, что им придется по душе сладкий запах цветущих лип на восточной окраине Берлина, и пивной привкус крови их новых соседей, заодно… А для господина коменданта у меня уже был написан совсем другой сценарий. «За чужие жизни можно заплатить только своей собственной», упрямо думал я. Не знаю уж, с чего это мне взбрело в голову, что я и есть тот самый единственный и неповторимый парень, который уполномочен решать вопросы такого рода…