— Я могу лишь предположить, что мальчик и зеркало как-то связаны между собой, но как именно — не понимаю. Однако связь эта, по всей видимости, очень крепка, раз ведьма так жаждет заполучить паренька. Может, без него зеркало не работает? — Торой осёкся, поняв, что совершенно зафантазировался.
Но колдунка, похоже, разделяла его предположения и не видела в них ничего смешного. Девушка задумчиво покивала, а потом сказала:
— Торой, ты же виделся с Рогоном, почему ты ничего не спросил, если не про зеркало, так хотя бы про нож или там Книгу? Ну, нельзя же быть таким бестолковым!
Волшебник виновато вздохнул:
— По правде сказать, меня больше занимал не нож и даже не Книга, а… собственное бессилие. Ну и ещё… я растерялся.
— Так тебе и надо, — заключила ведьма, — не будешь впредь обманывать порядочных людей, то есть меня. Подумать только! Наврал с три короба, а на самом деле увязался следом только потому, что не умел колдовать! А если бы Рогон не вернул тебе Силу, ты бы и дальше меня морочил?
Она надулась. Было до слёз обидно, что волшебник так дерзко её обманул. Вот только Торой явно не разделял её гнева. Спокойно и даже немного равнодушно он парировал:
— Кто бы говорил про порядочных людей… Забыла, как сдала меня Сандро Нониче? Или, может, напомнить, как спёрла меч и деньги? Или про этот твой приворот? И вообще, это ещё поглядеть, кто за кем потащился.
Девчонка пристыжённо засопела.
— То-то же, — наставительно закончил волшебник, — а то ишь, разошлась, невинная жертва.
За дверью комнатушки что-то едва уловимо зашуршало. Маг метнул на колдунку настороженный взгляд, но та лишь пожала плечами. Торой, не вставая с постели (ага, встанешь тут, если сидишь, запутавшись в одеяле, и вид имеешь самый непрезентабельный) лёгким усилием Воли потянул дверь на себя. В тёмном проёме нерешительно переминался с ноги на ногу Илан. На мальчишке была длинная, до пола, ночная рубашка, в которой он очень сильно походил на усталое одинокое привидение.
— Я только спросить… — начал оправдываться, пойманный с поличным.
— И как давно ты там подслушиваешь? — ледяным голосом осведомился маг. Этот повелительный тон мало сочетался с его внешним видом — всклокоченные чёрные волосы, голые плечи, мантия из одеяла… Но на Илана, похоже, подействовало, во всяком случае он покраснел и захлопал глазами.
— Нет! Я только что… Я спросить… А тут свет… Я, думал, уйти… А вы говорите… Вот я и ждал… — залепетал он испуганно.
— Ладно, входи, — сжалилась сердобольная ведьма. — Что ты хотел?
Илан протопал босыми ногами по дощатому полу и тут же, не долго думая, шмыгнул на кровать между запутавшимся в одеяло волшебником и колдуньей. После непродолжительного ёрзанья и сопенья, наконец, устроился и нерешительно задал вопрос, который терзал его с самого утра:
— Торой, зачем та ведьма хотела меня забрать?
Маг и его полуночная собеседница переглянулись, не зная, что соврать. В конечном итоге волшебник решил, что лучше всё-таки сказать правду, ну и сказал:
— Видишь ли, Илан, из мастерской твоего деда пропало старинное зеркало. Мы подозреваем, что это зеркало какое-то особенное и, по всей видимости, ты имеешь к нему самое прямое отношение. Впрочем, никто не собирается тебя отдавать злым колдунам, так что не бойся.
Мальчик внимательно посмотрел на Тороя и, страшно округлив глаза, сказал:
— Но ведь их больше!
Волшебник отрезал:
— Зато мы сильнее.
Надо ли говорить, что на самом деле Торой в этом, ой, как сомневался.
Однако внучок зеркальщика бравирования не раскусил, и категоричное заявление старшего под сомнение не поставил. Мальчик лишь теснее прижался к тёплому (хотя и сильно костлявому) боку Люции и прошептал:
— Дедушка говорил, что у меня золотые руки. Только я на самом деле ничего не умею… Но он обещал, что из меня получится самый лучший мастер в роду. Говорил, будто какой-то волшебник ему сказал. Может, я сделаю колдовское зеркало?
Торой окаменел.
Ну, да, конечно, как же он мог не догадаться! Мальчик не был волшебником, он был носителем Дара, то-то волшебный огонёк в его руках переливался всеми оттенками золотого! Маг пристыжённо покачал головой… Как он мог, как мог не обратить внимания на столь явный знак? Собственно, тогда он ещё не полностью очухался и был поглощён только собой, да ещё приближающейся Эрнин, где уж тут заметить какие-то изменения цвета. Но всё же оправдать такую губительную невнимательность никак нельзя. Носитель Дара! Подумать только… Великая редкость не то что среди людей, но даже среди долгоживущих гномов и бессмертных эльфов. Конечно, виртуозных умельцев и среди тех и среди других — бессчётное множество, но подлинных Мастеров, Искусников… Вероятно, не больше сотни.
— Так ты будущий Искусник. Вон оно что… — оторопело прошептал волшебник. — Как же я не догадался…
— Чего-чего? — переспросила Люция. — Торой, с тобой всё нормально? Что-то физиономия у тебя больно вытянулась…
Волшебник пропустил ведьмину колкость мимо ушей и ответил:
— Он носитель Дара — будущий Искусник, понимаешь? — заметив глуповатое выражение на лице колдунки, счёл нужным пояснить. — Ну, вот есть среди людей такие умельцы, которые изготавливают даже не произведения искусства, а настоящие волшебные вещи — их творения обладают огромной Силой.
Мальчик и девушка переглянулись.
— Так он маг-ремесленник? — уточнила Люция.
— Нет. — Торой задумчиво посмотрел на Илана. — Он лучше. Маг-ремесленник обычный слабосильный волшебник, вкладывающий крохи своего Могущества в вещи, которые изготавливает. А настоящий искусник вкладывает не Силу, он вкладывает душу, оттого и вещи особенные, штучные. Маг-ремесленник может изготовить сотню одинаковых волшебных побрякушек, а настоящий Искусник каждому своему изделию придаёт исключительные свойства. Брось, Люция, неужели тебе неизвестны столь очевидные вещи!
Теперь уже настала очередь ведьмы пропускать шпильку мимо ушей и с восторгом и сомнением смотреть на сидящего рядом мальчишку. Илан покраснел от избытка внимания, а самое главное, от гордости — значит, он тоже маг! Да ещё ко всему и жутко особенный!
Но порадоваться неожиданному откровению вдосталь не получилось — волшебник вовремя спохватился — за окном-то уже глубокая ночь!
— Так, все по кроватям, завтра рано вставать, да и дорога дальняя.
Люция согласно кивнула, сладко зевнула и, согнав Илана с насиженного места, покинула комнату волшебника. Мальчик побрёл следом, осчастливленный неожиданной волнительной новостью о собственной персоне. Едва за дверями стихли лёгкие шаги, маг погасил сверкающий огонёк и уже собрался приклонить голову на подушку, как у порога снова кто-то зашаркал.
«Да, что ж им тут, мёдом, что ли, помазано!» — разозлился чародей, которого теперь, как назло неудержимо клонило в сон. Но в дверь вежливо поскреблись, и Торою не оставалось ничего иного, как так же вежливо ответить:
— Входите.
В тёмном проёме незамедлительно возникла согбенная Ульна со свечой в подрагивающей руке.
— Ой, сынок, а я гляжу, свет у тебя горел, да и девонька с мальцом только вышли, значит, не спишь. Дай, думаю, зайду, спрошу. Я ведь тоже не сплю, всё маюсь…
Да, нынешний вечер в буквальном смысле слова превратился для волшебника в вечер вопросов и ответов.
— Спрашивай, бабушка, — смирился он.
Ульна присела на табурет рядом с кроватью, пристроила медный подсвечник на сундучке и, сделав благолепное лицо, спросила:
— Сынок, ты ведь из этих? — голова в ночном чепце качнулась в ту сторону, где предположительно мог бы находиться Гелинвир.
«Сынок» утвердительно кивнул, и старушка просияла:
— Значит, ты-то уж мне наверняка правду скажешь, трепать не будешь попусту. Так вот, правда ли, что у крепости вашей стены без малого сто аршин?
Подобный вопрос и удивил и насмешил Тороя. Удивил своей несвоевременностью, а насмешил прямо-таки детской непосредственностью. Прикинув в уме, маг ответил: