– Я разве сказал «миллионов»? Извини, увлёкся. Всё это, дочь, не более чем теория, которую тебе лучше всего выкинуть из головы, потому что практика, вот увидишь, покажет совершенно иное! Ладно, давай полюбуемся ещё немного панорамой, да поедем домой. Не забывай, тебе завтра в школу!

Встречу Президента со студентами и преподавателями Московского Государственного Университета пора было закачивать. Николай Иванович Вавилов второй час отвечал на вопросы аудитории, и было заметно, что он устал. Жехорский подал знак ведущему, и тот объявил:

– Ещё один вопрос и на этом будем закругляться!

Совершенно неожиданно это объявление послужило поводом для небольшого инцидента. В то время как большинство желающих задать вопрос Президенту понуро потянулись к своим местам, одна девушка решительно вышла вперёд, оттеснив стоявшего перед установленным в зале микрофоном юношу.

– Извини, но для меня это очень важно! – твёрдо сказала она.

Растерявшийся поначалу юноша попытался восстановить утраченный статус-кво.

– Для меня тоже очень важно, – заявил он, – к тому же я стоял первым!

Юноша попытался аккуратно оттеснить захватчицу от микрофона, но та, упрямо закусив губу, позицию не сдавала. В зале зашумели, послышались смешки. Ситуацию спас Вавилов, который обратился к юноше:

– Молодой человек, уступите девушке место, а я, со своей стороны, обещаю ответить и на ваш вопрос тоже.

После того, как порядок был восстановлен, ведущий предоставил девушке слово.

– Меня зовут Акгозель Мурадова, – Жехорский встрепенулся и стал присматриваться к девушке, – я студентка четвёртого курса филологического факультета.

– Я так понимаю, вы не москвичка, – сказал Вавилов, – откуда вы приехали?

– Из Туркестана, – ответила девушка, – из Амударьинского казачьего округа.

«Теперь понятно, почему я не сразу опознал в ней уроженку Туркестана, – подумал Жехорский. – Одежда, причёска – европейские, да и цвет кожи белее, чем у соотечественниц…»

– Издалека, – улыбнулся Вавилов. – Так что вы хотели спросить?

– Николай Иванович, – сказала девушка, – я прочла в газете, что готовится указ о выделении Туркестана из состава Российской Федерации, так я хочу вас попросить: не подписывайте этот указ!

Эти дерзкие слова вызвали ропот в зале. Вавилов поднял руку.

– Тише, товарищи! – Потом обратился непосредственно к Акгозель: – Признаться, барышня, вы меня удивили. Я бы даже сказал, немного смутили. – Вавилов сделал небольшую паузу. – Другое дело, мне легко пообещать то, о чём вы меня просите. И не потому, что я вот так сразу проникся сочувствием к вашим словами, – строго глядя на ошеломлённую привалившим счастьем девушку продолжил Президент, – а совершенно по иной причине. Не мешало бы вам знать, милая барышня, что подписание названного вами документа целиком и полностью прерогатива руководства Российской Федерации, а не Президента СССР. Вот когда придёт время завизировать изменение статуса Туркестана в составе СССР, вот тогда придёт мой черёд взять в руки перо. Или вы, – продолжая неотрывно смотреть на покрасневшую от досады за допущенную оплошность Акгозель усмехнулся Вавилов, – и этого предложите не делать? И не торопитесь с ответом! – предостерёг Президент открывшую было рот девушку. – Ибо любой ответ может оказаться ошибочным. Лучше вам вообще не отвечать на этот вопрос. А вот соображения относительно того, почему Туркестан не должен получить большую самостоятельность, я бы хотел от вас услышать!

Акгозель, которая успела взять себя в руки, смело посмотрела в лицо Президенту.

– Выделение Туркестана из состава России автоматически повлечёт передачу тех ключевых постов в руководстве республики, которые сейчас занимают ставленники Петрограда, ставленникам Ташкента.

– И что вас смущает? – улыбнулся Вавилов. – Или вы считаете, что среди туркестанцев не найдётся нужного количества достойных людей?

Вряд ли, задавая этот вопрос, Президент рассчитывал услышать:

– Да, я так считаю!

Вавилов на секунду растерялся, в зале поднялся ропот, послышались гневные выкрики в адрес Акгозель.

Вавилов поднял руку призывая соблюдать спокойствие.

– Вы, разумеется, вправе иметь собственное мнение по любому вопросу, – сказал Вавилов, обращаясь к Акгозель. – Но шум за вашей спиной, который подняли, как мне только что подсказали, как раз ваши соотечественники, говорит о том, что они вашего мнения не разделяют.

– Ещё бы, – усмехнулась Акгозель, – спят и видят себя в «высоких» креслах!

На эти слова аудитория отреагировала неоднозначно: кто свистел, кто аплодировал. Вавилов дождался, пока в зале установится относительный порядок, потом укоризненно покачал головой.

– Не следовало вам плохо отзываться о своих товарищах.

– Плохо? – изумилась Акгозель. – Разве нацеленность будущего чиновника на карьерный рост, это плохо?

– Если карьера делается исключительно ради карьеры, на что намекнули вы, то да, плохо! – твёрдо сказал Вавилов. – Но я очень сомневаюсь, что у вас были серьёзные основания делать столь далеко идущие выводы!

– Я на что-то подобное намекнула? – удивилась Акгозель. – Странно, не заметила… На самом деле я имела в виду несколько иное. Готова согласиться с вами, Николай Иванович, что все те «товарищи», о которых вы говорили, нормальные ребята. Но в том-то вся штука – это я так считаю, – что самые ответственные посты должны занимать люди пусть чуточку, но ненормальные…

– Это вы меня имеете в виду? – воспользовался случаем закончить сложный диалог в виде шутки Вавилов. – Ну, спасибо!

– А ведь эта девочка права…

Президентский лимузин мчал по улицам Москвы. Сидевший рядом с Вавиловым Жехорский оторвал глаза от содержимого папки, которую ему передали несколько минут ранее. Он хотел убедиться, не ему ли адресованы слова Президента? Нет, Николай Иванович смотрел прямо перед собой, ответа от спутника не ждал, и продолжил:

– Насчёт ненормальности, я имею в виду. По крайней мере, в отношении меня точно права! Был бы я нормальным, никогда бы не согласился на предложение стать Президентом!

Тут Вавилов посмотрел на Жехорского: понял ли тот, в чей огород он только что камень кинул?

Жехорский, разумеется, всё понял. Вавилов – его кандидатура. Вот только слюнявчик он сегодня с собой прихватить забыл, а значит, надо отвлечь Президента от «сопливой» темы.

– Кстати о девочках, – сказал Жехорский, – Николай Иванович, мне тут передали очень любопытный материал на вашу сегодняшнюю оппонентку…

– На Акгозель? – удивился Вавилов. – Так быстро?

– Фирма веников не вяжет, – усмехнулся Жехорский, – особенно такая, как КГБ!

– Что-то вас, Михаил Макарович, на фразеологизмы пробило, – недовольно заметил Вавилов.

– Виноват, – тут же отреагировал Жехорский, – больше не повторится.

– Ладно, – сказал Вавилов. – Излагайте, что там у вас на нашу восточную красавицу.

– Акгозель Мурадова, – начал зачитывать Жехорский, – дочь полковника Амударьинского казачьего войска Амана Мурадова…

– Михаил Макарович, – прервал Жехорского Президент, – мне очень стыдно, но я почти ничего не знаю об Амударьинском казачьем войске. Вы меня не просветите на этот счёт?

– Охотно! – оторвался от папки Жехорский. – Тем более что я тоже приложил руку к его созданию.

– Действительно? – удивился Вавилов. – Как это случилось?

– Думаю вам известно, Николай Иванович, – начал Жехорский, – что с весны 1921 по осень 1922 года я представлял центральную власть в Туркестане. Довелось мне принимать участие и в походах Туркестанской Национальной Армии на Бухару и Хорезм. Победу нам тогда обеспечила высочайшая дисциплина и техническая оснащённость наших войск. Тогда в некоторых боях мы задействовали даже танки. Правда до столицы Хорезма Хивы – ох, и трудный, я вам скажу, был поход! – ни один танк не дошёл, все сломались в песках. Правда, конструкторы сделали тогда верные выводы и теперешние танки «пустынного» исполнения проходят через пески не хуже верблюдов. Но это так, к слову. А Хиву мы взяли и без танков. На этом поход, собственно, окончился. Остатки отрядов Джунаид-хана рассеялись по степям да пустыням, где их добивала наша конница. Сам Джунаид-хан ушёл в Каракумы, там и сгинул без следа. Так вот. Вечером того дня, когда мы взяли Хиву, я, Буриханов и Турани пили чай на веранде моей временной резиденции…