После того как капитан представил меня команде, она сразу же приступила — к исполнению своих обязанностей. Небольшое суденышко, названное так в честь коня Дон-Кихота, ловко отчалило от Правительственной набережной в порту Порт-Вила и, обойдя мелководье, направилось в открытое море. Пока я был единственным пассажиром судна, плывшего под двумя (sic!) флагами (британским и французским). У меня осталось немного времени, чтобы несколько прийти в себя после головокружительных событий, происшедших за последние шестьдесят минут.

Еще час назад я сидел в удобном кресле самолета, направлявшегося из Гуадалканала на Новые Гебриды. Ничто, даже предчувствие, не предвещало неожиданного поворота событий, и вдруг я превратился в мореплавателя, целыми неделями странствующего по островам архипелага Новых Гебридов. Все произошло, в сущности, из-за того, что на Соломоновых островах мне не дали визу. Судьба! В аэропорту Порт-Вилы появился капитан Бохеньский. Он отыскал незнакомого соотечественника и с места в карьер спросил:

— У вас есть тридцать, ну, сорок дней, чтобы спокойно путешествовать?

Я мог еще свободно располагать своим временем, поэтому ответил утвердительно.

— Отлично. Итак, плывем вместе. Через полчаса я ухожу в море. Домой ко мне зайдем по возвращении, а сейчас — в порт!

По дороге в порт, в автомобиле, я познакомился и тут же распрощался с женой и дочерью капитана. И вот я сижу на борту судна, плывущего в лучах солнца куда-то на северо-запад, если я правильно ориентируюсь.

— Меня зовут Чарлз. Господин капитан сейчас зайдет к вам. Выпейте пока чаю.

Я пил чай и наблюдал за ловкими действиями команды.

«Росинант» отнюдь не трансатлантический лайнер. На маленьком судне всего лишь несколько коек в общей каюте, а на корме — стол и скамейка. Члены команды спали в форпике, капитан — в рулевой рубке. В машинное отделение спускались через люк. Во время маневров капитан сам становился к рулю. Это было связное судно, доставлявшее в разные точки архипелага чиновников местной администрации, врачей или специалистов по тропическим сельскохозяйственным культурам.

— Вы, насколько мне известно, — первый поляк, прибывший на эти острова из Польши. — Подсев ко мне, начал разговор капитан Бохеньский. — Я здесь уже довольно давно, несколько лет, но Лео живет здесь еще дольше меня.

— Лео?

— Да, Леон Ляска, местный геодезист. Попал сюда еще в 1948 году, после лагеря для военнопленных в Великобритании. Он успел обмерить много островов архипелага. До войны он работал на почте в Гдыне. Познакомлю вас с ним, когда вернемся. Среди чиновников администрации этого кондоминиума он, пожалуй, единственный европеец с таким большим стажем пребывания на Новых Гебридах, кроме нескольких плантаторов.

«Росинант» шел по спокойному морю. Мы оживленно беседовали. Бохеньский говорил на хорошем польском языке, словно последние тридцать пять лет провел не на чужбине, а на Висле.

— Много читаю, да и беседы с Леоном делают свое.

С течением времени я узнавал все новые и новые подробности из биографии капитана Бохеньского — столь же красочной, как коралловые рифы, мимо которых мы проплывали. Она вполне могла послужить основой для создания не одной захватывающей книги.

Мацей Бохеньский родился во Владивостоке. Будучи молодым курсантом польского военно-морского флота, он оказался на борту эсминца «Гром», покидавшего в 1939 году отечественные воды. На «Громе» он тонул под Нарвиком, что не отбило, однако, у него охоты служить под бело-красным флагом всю войну. Он командовал торпедными катерами в проливе Ла-Манш, служил и на других военных кораблях. В 1944 году Бохеньский участвовал во вторжении союзных войск на Европейский континент, находясь на борту польского корабля «Слёнзак». Войну закончил в чине капитана. Впоследствии он водил в Индонезию торпедные катера, их уничтожил в Сингапуре ураган; был капитаном плавучего экскаватора в Иране; работал в Австралии и Новой Зеландии. В южной части Тихого океана Бохеньский выступал в качестве судовладельца, плавал также под флагом Тонга, ловил тунцов. Это лишь краткий перечень важнейших событий из жизни капитана.

— Мой первый собственный дом я построил недавно, здесь, в Порт-Виле, на Новых Гебридах, но он уже успел пройти испытание ураганом. Сейчас живу в нем только с женой Патрицией и дочерью Хеленой. Младший сын, Ян, учится в Новой Зеландии, а старший, двадцатипятилетний Маркус, пошел по следам отца — плавает помощником капитана на крупном австралийском контейнеровозе. Я вас познакомлю со всеми. По неписаному семейному закону мы собираемся все вместе каждое рождество.

В лучах заходящего солнца я смотрел на лицо худощавого, чтобы не сказать щуплого, мужчины. Тридцать трудных, полных неожиданностей лет… еще один камешек в красочной мозаике судеб поляков. Холодные фиорды Норвегии и дом на Новых Гебридах. Грохот корабельных орудий у берегов Нормандии и слащавый запах копры, перевозимой под палубой судна, курсирующего по опасным водам Тихого океана. А в настоящее время — служба на диковинном образовании, которое представляет собой кондоминиум Новых Гебридов.

— Все собираемся посетить Европу, Польшу. Может, даже в будущем году. Меня немного пугает климат, мы ведь уже давно забыли о теплых пальто.

Тропическая ночь. Над нашими головами зажглись яркие звезды. Незнакомое небо. Я едва узнал странным образом расположенное здесь созвездие Ориона. Беседа продолжалась. Все больше звезд загоралось на небе. Глубокая ночь опустилась на судно. Кругом ни огонька, только тусклые, цветные отблески отличительных огней ложились порой на слегка волнующееся море. Мы плыли словно сквозь черные чернила.

— Пора спать. Впереди у нас еще много времени для бесед. Спокойной ночи! — сказал капитан Бохеньский и направился в носовую часть судна — Однако, — добавил капитан, — вы даже не знаете, куда мы направляемся. На Эспириту-Санто, маста, на Санто!

— Спокойной ночи, капитан. Я еще побуду здесь немного.

«На Эспириту-Санто»! Меня сразу же осенило… Terra del Espiritu Santo. Кирос — последний конкистадор на Тихом океане. Мистик и мореплаватель Педро Фернандес де Кирос, штурман знаменитого Менданьи де Нейри и фанатический приверженец открытия великого Южного материка — Terra Australis Incopnita. Это он 21 декабря 1605 года покинул Кальяо, чтобы расширить мир христианства, и двинулся к неизвестному континенту на двух маленьких, общим водоизмещением менее двухсот тонн, судах — «Капитана» и «Альмиранта», которым предстояло преодолеть огромный океан. На борту этих утлых судов находилась экспедиция в составе почти трехсот человек. Кирос взял с собой большое количество припасов, так как в открытом море уже не раз познал прелести скудного пайка. Экспедиция даже располагала пррвым на Тихом океане опреснителем морской воды. Согласно старым записям, что был «медный прибор», смонтированный «на кирпичной печи, сооруженной на одной из топок».

Приблизительно через месяц суда Кироса прошли мимо одного из островов архипелага Туамоту. по-видимому Анаа, а в конце марта, то есть после почти ста дней плавания, они случайно открыли остров Тумако (архипелаг Дафф). Экспедиция высадилась на этом участке земли, что отвлекло команду от уже надвигавшегося бунта: люди были напуганы затянувшимся плаванием. Местный вождь рассказал испанцам о существовании многочисленных островов, расположенных к югу. после чего Кирос решил, что это подтверждение существования искомого материка. Поэтому он отказался от курса, который привел бы его к Соломоновым островам, и отдал новый приказ, гласивший: «Предоставьте судам плыть куда они пожелают. Бог направит их на правильный курс». Этот весьма оригинальный приказ привел экспедицию в воды нынешних Новых Гебридов. Открывшаяся глазам береговая линия острова пленила участников экспедиции. Он показался им очаровательным. По крайней мере Киросу.