— Элли, рад снова видеть тебя! — сказал Фергюсон. — Прости, но я не считаю жестоким пообщаться в этой комнате, даже если у каждого из нас хватает неприятных воспоминаний о ней.

Элли нахмурилась, но ее взгляд немного смягчился.

— Значит, вы заставили нас перейти сюда не из-за того, что произошло в этой комнате?

— О чем речь? Я не понимаю.

— Отец погиб здесь, тупица! — Элли злилась и не подбирала слов. — Ричард застрелил отца, когда тот сидел за этим письменным столом, а потом застрелился сам. Мэри нашла их. Когда она вошла, пистолет все еще дымился в руке брата.

Фергюсону сделалось не по себе. Это объясняло и новые ковры, и то, почему никто, кроме него, не пересекал середину комнаты. Отец умер за этим столом. Фергюсон резко встал, стул за ним со стуком опрокинулся. Мэри разрыдалась.

— Хорошо, давайте перейдем в гостиную, — сдавленно произнес Фергюсон.

Элли бросила на него уничтожающий взгляд, потом развернулась на каблуках и направилась к двери. Она хотела успокоить Мэри, но та отвернулась от нее с тем же презрением, которое демонстрировала по отношению к Фергюсону. Элли равнодушно пожала плечами и прошла мимо, но Фергюсон заметил, как неестественно прямо она держала спину. Значит, ей было не так уж все равно. Они переместились в гостиную. Дамы выбрали ту, что была оформлена в светло-бежевых и красных тонах и украшена оружием с гербами Ротвелов. Расправив юбки, Кейт и Мэри устроились на диване. Элли небрежно откинулась на спинку кресла. Десять лет назад, отчаянно стремясь угодить отцу, она вела себя совершенно иначе.

За годы, проведенные в Шотландии, Фергюсон не раз тосковал о настоящей семье, которой был лишен с ранней юности. И вот его семья была перед ним, и он не знал, как себя вести. Перед ними были чужие озлобленные люди. Девушки отказались от чая, Фергюсон воспринял это как знак того, что предстоит серьезный деловой разговор, а не легкая салонная беседа. Скрестив руки на груди и прислонившись к каминной полке, он посмотрел на Элли.

— О чем вы хотели поговорить со мной?

Элли указала на сестер:

— Спросите Мэри и Кейт. Похоже, им нужна помощь, но от моей они отказываются.

Кейт посмотрела на нее.

— Я просто не знаю, чем вы можете помочь, учитывая наши планы. Мы хотим кое-что узнать о жизни в обществе, но не хотим опозориться, как вы.

Возможно, упрек и был справедлив, но Фергюсон должен был защитить сестру. Кейт и Мэри он едва знал, а с Элли они вместе выросли. Он не позволит оскорблять ее.

— Не забывайтесь, Кэтрин. Элли может научить вас многому.

— Папа говорил, что ваше влияние ужасно, — резко бросила Кейт. — И именно из-за вас двоих отец держал нас в строгости. Он говорил, что отправил бы нас в монастырь, но не хотел из-за нас превращаться в паписта[19]!

Элли рассмеялась. Это был мрачный смех, без тени веселья.

— Если бы отцу было выгодно, он отправил бы вас в монастырь независимо от своих религиозных убеждений. И держал бы вас там до подходящего момента. Может быть, он рассчитывал выдать вас за людей влиятельных, во всяком случае, в деньгах он не нуждался.

— Все равно вы не должны были бросать нас! — сказала Кейт. — Генри и Ричард никогда не обращали на нас внимания, они были слишком взрослыми, но вы…

Она замолчала. Элли поймал взгляд Фергюсона. Временно позабыв о разногласиях, они вновь стали союзниками. До его бегства они всегда поддерживали друг друга, почти не общаясь со старшими братьями и совершенно игнорируя малышек, которые родились вскоре после того, как отец нашел замену их умершей матери.

Фергюсон откашлялся.

— Что сделано, то сделано. Кроме того, еще была жива мать, и она могла позаботиться о вас.

Глаза Мэри вновь наполнились слезами.

— Мама была к нам равнодушна, почти так же, как отец. Она почти все время проводила на курортах. Здоровье у нее было очень слабым. И она не могла выносить постоянные напоминания отца, что она не достойна высокого титула.

Герцогиня едва не умерла во время родов и больше не могла иметь детей. Но у герцога уже были трое сыновей, и он считал, что этого достаточно. Фергюсона он считал страховкой на всякий случай и не мог предвидеть, какие возникнут проблемы с Генри и Ричардом.

Потом все изменилось, и отец стал вымещать на Фергюсоне недовольство, вызванное поведением старших детей. И даже Элли не знала, сколь горькой была доля младшего сына. Но она несла свой крест, поскольку была копией покойной матери. Фергюсону все это уже порядком надоело.

— Мы можем вечно презирать друг друга за то, что случилось десять лет назад, — мрачно произнес он, — либо же нам придется перешагнуть через это и жить дальше. Я думаю, будет лучше, если мы простим друг друга. Так будет лучше для всех. Тем более что старик меньше всего хотел видеть нас одной семьей.

— Простить друг друга? — переспросила Элли. — А что, собственно, вы должны прощать нам?

Фергюсон неловко переступил с ноги на ногу.

— Вы правы, мне нечего прощать вам, но вы должны найти в себе силы перестать жить прошлым, перестать относиться ко мне так, словно я один виновен во всех ваших бедах. Если вы хотите жить счастливо, вам придется это сделать.

— Как вы смеете! — воскликнула Элли. — Разве ваше бегство в Шотландию не стало причиной наших бед?

— Я не говорил, что не стало, — возразил Фергюсон. — Но, думаю, хватит уже бегать от жизни. Это касается всех нас. Или вам нравится та жизнь, которую вы ведете сейчас?

Элли смотрела на свои руки, покрутила кольцо на пальце. Кейт и Мэри молча наблюдали за их перепалкой.

Наконец Кейт сказала:

— Если вы не планируете немедленно вернуться в Шотландию, то мы можем подождать со свадьбой. Тогда у нас с Мэри будет немного времени, чтобы найти подходящих мужей, вместо того чтобы выходить замуж по вашей указке за мужчин, которых мы совсем не знаем.

Фергюсон успел забыть, с чего началось выяснение отношений. Ему хотелось ответить по-другому, но раз он призывал перестать бегать от жизни, его самого это тоже касалось. Он вздохнул.

— Я не могу обещать вам, что останусь в Лондоне навсегда, но не стану принуждать вас к замужеству и буду ждать столько, сколько потребуется.

— Вы очень изменились за эти две недели. — Элли задумчиво теребила кольцо. — Неужели у вас появилась возлюбленная?

Фергюсон бросил на нее предостерегающий взгляд, ведь Кейт и Мэри ничего не знали о тайне Мадлен. Но его предостережение опоздало.

— Вы ухаживаете за двумя дамами одновременно? — изумилась Кейт.

— Милая, слово «ухаживаете», как правило, не используется, когда речь идет о любовницах, — заметила Элли. — Фергюсон ухаживает только за леди Мадлен. Я права?

— Элли, даже не думай о том, чтобы навредить ей…

— Я не собираюсь ничего такого делать, — сказала Элли. — Моя репутация склочницы почти так же справедлива, как и ваша репутация развратника. Но мне действительно любопытно. Особенно интригует ваш план остаться в Лондоне.

Он не мог объяснить своего решения остаться в Лондоне тем, что сделал Мадлен предложение, и ее отказом, поэтому уклончиво ответил:

— Должен же я жениться! Лондон кажется мне неплохим местом для того, чтобы найти герцогиню.

Впервые взгляд Кейт потеплел.

— Значит, вам тоже нужна сваха? Может, мы сумеем вам помочь?

— Я буду признателен, если вы не будете возражать против нашей свадьбы. Если, конечно, леди Мадлен даст свое согласие.

Кейт и Мэри переглянулись. До этого мгновения он не осознавал, насколько велико его желание видеть их счастливыми, и когда девушки наконец улыбнулись, он почувствовал себя гораздо лучше.

— Договорились, — сказала Мэри. — Но мы должны убедиться в том, что Мадлен действительно подходит вам, что она не просто первая понравившаяся вам в Лондоне женщина.

Разумеется, он не нуждался в их помощи, и, действительно, Мадлен была первой женщиной, которая ему приглянулась в Лондоне, но, если эта игра поможет ему сблизиться с сестрами, он будет играть в нее. Он посмотрел на Элли: