58

Он очутился в комнате без окон, стены которой снизу доверху были в зеркалах. Все – в золотых рамах, увитых вырезанными из дерева изящными гирляндами из цветов, морских раковин, фантастических растений.

Единственным предметом мебели здесь была широкая кровать, прикрытая красно-черным клетчатым пледом. Княгиня лежала на спине, кисти рук и щиколотки были связаны кожаными ремнями. Когда Трон появился в комнате, она повернула к нему голову, но ничего разглядеть не сумела, потому что на лице ее была маска без прорезей для глаз. Княгиня в ужасе попыталась приподняться на локтях, но бессильно упала.

– Княгиня?

Она вздрогнула, услышав голос.

– Кто вы?

– Комиссарио Трон. – Он подошел к изголовью кровати, снял с ее липа маску и распустил кожаные ремни. Сломанные ребра причиняли ему боль при любом движении. Что-то острое уперлось, казалось, в левое легкое и не давало как следует продохнуть.

Княгиня не открывала глаз. Ее грудь часто вздымалась и опускалась, дыхание сделалось прерывистым. Она издала короткий стон, всхлипнула и попыталась повернуться на бок. Тут ее стошнило.

Когда она снова легла на спину, лицо ее было бескровным.

– Где Хаслингер?

Голос княгини звучал слабо, но ровно.

– Он мертв.

– А его слуга?

– Тоже мертв. Вы ранены?

Княгиня покачала головой.

– Нет. Он меня не тронул. Как вы догадались, что я в палаццо да Мосто?

– Хаслингер убил всех, кто знал, что он задушил молодую женщину с «Эрцгерцога Зигмунда». Сначала Моосбруггера, потом подругу Моосбруггера из Триеста и, наконец, Пергена.

– Боже великий! Пергена тоже?

– Да, Пергена тоже.

– Значит, оставалась одна я.

Трон кивнул.

– Это я понял, когда Перген был убит. Когда я узнал, что за вами якобы прислали гондолу из палаццо Тронов, я понял, что вы в руках Хаслингера.

– Почему вы один?

– Это длинная история. Лучше нам будет поскорее уйти отсюда. Вы можете встать?

– Думаю, да.

До двери было ровно пять шагов. Трон сделал их, стиснув зубы. Потом он захромал впереди княгини по коридору, но, дойдя до середины, почувствовал такую острую боль в груди, что остановился. И в это мгновение княгиня, державшая его под руку, замерла. Трон поднял глаза и увидел стоявшего на верхней ступеньке лестницы человека.

Единственное, что успел понять Трон: на верхней ступеньке лестницы стоит человек с револьвером в руке. Он как будто улыбается, но веселый оскал и вздернутые уголки губ – вовсе не игра мимики, а жуткая гримаса обгоревшего лица.

И тут все случилось одновременно и мгновенно. Трон не успел вмешаться в происходящее. Княгиня высвободила руку и отступила в сторону. Потом рывком бросилась вперед, навстречу Хаслингеру. Трон услышал звук выстрела. Снова остро запахло порохом. Пуля пробила навылет ему левую руку, он рухнул на пол. Прозвучал второй выстрел. Лежа на полу, Трон увидел, как княгиня метнулась в сторону и отлетела к стене…

Он верил, что короткий промежуток времени, непосредственно предшествующий смерти, может показаться неимоверно длинным. И поэтому его не удивило, что движения приближающегося к нему Хаслингера такие замедленные. В руке у него был теперь не револьвер, а шпага. Он коснулся ею живота Трона, провел по груди, слегка оцарапал шею. Наконец Хаслингер замер, коснувшись острием шпаги правого века Трона. Комиссарио попытался увернуться, но лишь беспомощно ткнулся головой в стену. Теперь Трон хотел только одного: чтобы Хаслингер действовал как можно быстрее.

Впоследствии Трону казалось, что все это длилось несколько часов. На самом же деле Хаслингер стоял над ним какие-то секунды. Внезапно прозвучал выстрел. Пуля угодила Хаслингеру прямо в висок и вышла из-под глаза. Левую скулу его словно разорвало, и на Трона брызнула кровь. Хаслингер пошатнулся, потом упал на колени, уронив голову на грудь и широко раскинув руки; какое-то мгновение он походил на страстного любовника, который по-актерски объясняется даме в любви. Но вот он обмяк, уронил руки и повалился на бок, прямо к ногам княгини, стоявшей в двух шагах от него. В правой руке у нее был револьвер. Она без промедления выстрелила бы вновь, если бы Хаслингер пошевелился.

Но Хаслингер не шевелился. Он был мертв.

И тогда Трон потерял сознание и медленно-медленно полетел куда-то… Наверное, в царство теней… Княгиня опустилась перед ним на колени и, держа за руку, все время повторяла его имя».

59

Время от времени Трон выныривал из непроглядной тьмы, но тут же ощущал такую нестерпимую боль в груди, что со стоном возвращался назад, в бессознательное состояние. Болело все: и тело, и голова. Боль ползла откуда-то снизу, из ног, а потом длинными обжигающими волнами раскатывалась по всему телу и сжимала что есть силы виски. Эти волны пульсировали в такт сердцебиению, становясь иногда нестерпимыми. И тогда он хотел умереть.

Он не имел никакого представления о том, кто он такой, где лежит сейчас и что происходит за пределами тьмы, в которой он бродит так долго. Его это не интересовало. Лишь один раз, когда откуда-то издалека донесся звон колоколов, ему вспомнилась зеленая вода за окнами дома, в котором он некогда жил, и черные продолговатые лодки на водной глади. Но он не смог бы сказать, что это за водная гладь и какое он к ней имеет отношение.

Он был не в силах вспомнить собственное имя, а припомнил лишь, что некий строгий человек (кажется, стоящий перед черной доской с куском мела в руке) сказал как-то, что его имя звучит так, как если бы тучный человек вдруг упал с лестницы. Ему хотелось улыбнуться, безуспешно угадывая собственное имя – Плонк? Донг? Момп? – но ни смеяться, ни улыбаться он тоже не мог, потому что любое напряжение лицевых мускулов вызывало боль.

В воскресенье, 5 марта 1862 года, Трон проснулся от стука стакана, который поставили на ночной столик рядом с его кроватью, но глаза не открыл Кто-то сел на стоявший у кровати стул – это была женщина, потому что Трон услышал шелест ее платья.

Потом до него донесся голос графини:

– На, выпей вот это. Доктор Вагнер велел тебе побольше пить.

Трон открыл глаза.

– Доктор Вагнер?

У него было такое ощущение, будто каждое произнесенное им слово – это кусочек льда, который необходимо вытолкнуть изо рта.

– Доктор Вагнер – врач, который тебя пользует. Он перебинтовывал твои сломанные ребра. И еще он занимался твоей ключицей и рукой.

Трон ощупал левую руку – она была перевязана.

– Кость цела?

– Да. Тебе повезло. Тем не менее ты потерял много крови. Доктор Вагнер утром осмотрел твою руку и перевязал ее. Вечером он снова заглянет к тебе.

– Никакого доктора Вагнера я не знаю. Почему не вызвали доктора Манена?

– Да, я знаю, что доктор Манен твой лечащий врач. Но доктора Вагнера нам порекомендовали. Ну, я не стала возражать…

– Порекомендовали? Кто? Ничего не понимаю!

– Доктор Вагнер явился ко мне с письмом. – Графиня улыбнулась. – Письмо было адресовано лично мне.

– Адресовано лично тебе?

Графиня загадочно улыбнулась.

– Да, мне лично. С искренним изъявлением желания продолжить и укрепить знакомство.

– Скажи мне, пожалуйста, наконец, о чем идет речь? Кто это пишет адресованные тебе лично письма и посылает к нам врача?

– Твоя обворожительная партнерша на балу. Ты еще о ней не забыл?

Трон внезапно сел на постели. Его перебинтованные ребра ответили на это резкой болью, и он вновь упал на подушки.

– Ты говоришь об императрице?

Графиня кивнула.

– Я говорю о Елизавете Австрийской. Она принимает в тебе большое участие. И это она настояла на том, чтобы тебя лечил ее лейб-медик.

Трон недоверчиво улыбнулся.

– Разве такое могло нам присниться?

Графиня пожала плечами.

– Мы в былые времена были непосредственно связаны с домом Габсбургов. Что-то в этом роде я сказала, между прочим, и графине Мочению. Она признала, что я права, хотя и не смогла скрыть своей зависти при упоминании о том, что Троны Габсбургам – не чужаки.