– Откуда у вас этот адрес?

– От бывшего стюарда с «Эрцгерцога Зигмунда». У Моосбруггера есть тетрадь, в которой записаны данные обо всех его клиентах.

– Никогда не слышал о подобной тетради.

– Зато теперь вы знаете, где она.

Трон встал и подошел к зарешеченному окну. Еще и двух часов не было, а уже смеркалось. На противоположной стороне канала угадывались очертания палаццо Пизани-Моретта. Мимо водных ворот проскользнула гондола, следовавшая в фарватере нагруженной хворостом парусной баржи, шедшей со стороны Риальто. Трону вспомнилась статья в «Венецианской газете», в которой предсказывалось, что через несколько десятилетий по каналу пойдут паровые суда – подобно конкам на улицах Вены и Парижа. От волн у них за кормой придет еще, чего доброго, конец всем гондолам.

Трон медленно встал и проговорил, не глядя на лейтенанта:

– Вы можете идти…

Через полчаса прибыл доктор Лионардо. Он был в длинном, по щиколотки, развевающемся плаще и широкополой черной шляпе, напоминая в этом одеянии священника. Он стремительно вошел в комнату и с улыбкой протянул руку Трону.

– Преступность растет прямо на глазах, вы не находите? Это и есть наш труп?

У Трона никогда не возникало ощущения, что вид трупа тяготит доктора Лионардо. Скорее напротив. Увидев тело Моосбруггера, он заметно оживился. Отставив в сторону свой чемоданчик, доктор опустился на колени, насвистывая мелодию из «Травиаты».

– Красивый порез, – пробормотал он, двигая голову Моосбруггера туда-сюда. – Сильный, ровный, словно молния поразил. Моргнуть он еще, может, и успел, но пикнуть – нет. Орудие убийства прошло под самыми голосовыми связками. Боже правый, грязновато тут… – Доктор Лионардо бросил возмущенный взгляд на лужицу крови под головой Моосбруггера – Оружие убийства нашли?

Трон покачал головой.

– Нет.

– Ничего удивительного. Такой инструмент не выбрасывают. У убийцы было удивительно острое орудие. С помощью такого инструмента перерезать глотку так же просто, как пройтись горячим ножом по маслу.

– Молено ли зарезать человека подобным образом и не забрызгаться при этом кровью самому? – спросил Трон.

Доктор Лионардо почесал в затылке.

– Хороший вопрос – Некоторое время он размышлял, потом сказал: – Конечно, если подойти спереди и наброситься с кинжалом, то кровь обрызгает весь фрак или костюм. А вот если подойти сзади, быстро, сильно провести лезвием по горлу и тут же отступить назад, ничего такого не будет – останешься чистеньким.

Доктор шутливо провел ребром ладони у себя под кадыком, взглянул на Трона и вспомнил кое о чем:

– Кстати, видели вы отчет о вскрытии трупов, обнаруженных на «Эрцгерцоге Зигмунде»? Ну, насчет надворного советника и этой молодой женщины?

– Мы этим делом больше не занимаемся, – сухо ответил Трон.

Доктор Лионардо постучал себя пальцем по лбу.

– Да, верно. Отчет предназначался для полковника Пергена. А он вам ничего не говорил?

– А что он мне должен был сказать?

– Выстрелы были произведены post mortem.[11] Надворный советник уже был мертв, когда в него стреляли. Так что выстрелы были совершенно излишними. – Он развел руками, словно выражая этим покорность судьбе.

– А действительная причина смерти?

Доктор Лионардо длинно вздохнул.

– Предположительно – инфаркт.

30

– Вы отпустили Грильпарцера, комиссарио? После того как буквально застукали его в двух шагах от трупа?

Шпаур восседал за столом, нервно барабаня пальцами по коробке с шоколадными конфетами фирмы «Демель». Она лежала на карте Венеции, принесенной Шпауру его племянником Хаслингером. На карте были отчетливо видны толстые черные линии, изображавшие линии трубопроводов, с помощью которых пионер прогресса Хаслингер хотел осчастливить венецианцев. Черный штриховой лабиринт, как жутковатая паутина, накрывал каналы, улицы и переулки.

Шпаур выслушал доклад Трона со все возраставшим неудовольствием. Хаслингер же, судя по его виду, был потрясен услышанным. От наблюдательного Трона не укрылось, что инженер буквально пожирает его глазами и жадно вслушивается в то, что он говорит, словно желает запомнить особенности мимики, жестикуляции и голосовых модуляций. Хаслингер, безусловно, был возбужден. Трону показалось, что он досадует на себя за то, что, будучи на пароходе, проспал столь важные и труднообъяснимые события, а теперь ему достаются одни крохи…

– Ваша обязанность состояла в том, – сказал Шпаур, – чтобы немедленно оповестить военную полицию. Скорее всего, полковник Перген обо всем узнает. И тогда мне придется… – он достал из коробки конфету, бросил ее в рот, – сдорфапапарца…

– Здорово попариться? – расшифровал Трон. – Я в этом сомневаюсь. – Он улыбнулся Хаслингеру. Тот протянул ему коробку с шоколадными конфетами. Наверное, Хаслингер не знал о том, что его дядя крайне неохотно делится своими конфетами.

– Почему это вы сомневаетесь? – Мрачное выражение лица Шпаура несколько смягчилось, когда он увидел, что Трон отказался от предложенных конфет.

– Перген утаил в своем отчете результаты вскрытия. Если надворный советник умер от разрыва сердца, то убийства как такового не было.

Хаслингер вопросительно посмотрел на него:

– Однако результаты вскрытия никоим образом не могут указать на убийцу. Вполне возможно, что в надворного советника стрелял Пеллико.

– История с покушением – выдумка Пергена. С какой стати Пеллико было стрелять в надворного советника?

Хаслингер ненадолго задумался, потом сказал:

– Очень может быть, что у надворного советника были при себе бумаги, компрометирующие Пергена. – Он уставился на свой указательный палец, упертый в карту, прямо в палаццо Тронов. Трон заметил это, удивившись такой странной случайности.

– Но откуда мы знаем, что у надворного советника в каюте не было и других документов? – подал голос Хаслингер.

Шпаур поднял брови:

– Ты намекаешь на то, что, помимо документов о процессе, у надворного советника могли быть при себе и документы о задуманном покушении на императрицу?

Хаслингер кивнул.

– Не понимаю, почему одно должно исключать другое.

– Это значит, что в общих чертах отчет Пергена соответствует действительности, – сказал Шпаур. – И поскольку результаты вскрытия нам прямо на личность стрелявшего не указывают, им вполне мог оказаться и Пеллико.

– Однако молодую женщину убил не он. Если, конечно, мы исходим из того, что тот, кто убил Моосбруггера, разделался и с женщиной, – проговорил Трон и добавил: – Кем бы он в результате ни оказался…

Хаслингер оторвался от лабиринта трубопровода, который он внимательнейшим образом разглядывал во время разговора, и уставился на Трона.

– А место, где нашли ее труп? Разве оно ни на что не указывает? Только лейтенант Грильпарцер знал, что есть каюта, в которой лежит покойник, и что дверь этой каюты не заперта.

– Именно потому, что она не была закрыта на ключ, она могла случайно открыться во время шторма, – сказал Трон.

– Что не преминул – совершенно случайно – заметить убийца, который ломал себе голову над тем, где бы спрятать труп. – Сарказм в словах Шпаура дал Трону понять, что тот считает его предположение пустым. – Вы ведь это имели в виду?

Трон кивнул.

– Примерно да.

– Итак, некто, не знающий, куда ему девать труп, совершенно случайно обнаруживает каюту, дверь которой открыта и в которой совершенно случайно лежит другой труп? – Шпаур покачал головой, откинувшись на спинку кресла. – Мне очень жаль, комиссарио. На мой взгляд, тут слишком много совпадений.

– Допустим… однако, если убийца молодой женщины – Грильпарцер, он вряд ли сообщил бы мне о дневнике со списком клиентов Моосбруггера, – ввернул Трон.

– А может быть, он так поступил, потому что… – Шпаур умолк и пронзительно посмотрел на Трона своими темно-карими глазами.

Хаслингер улыбнулся: