Без даты

«Мы проделали с вами вместе большую работу. Я благо­дарен вам за это. С Богом!» Такими словами начал сегодня шеф первый акт третьего, и последнего, спектакля в Поль­ше. Последнего в Польше и, может быть, совсем послед­него... По крайней мере, так было решено им раньше... Чувства разные... и предчувствия у всех разные... Кто-то говорит, не верится, что последний... что это все... Но... тем не менее, на сцену шли как-то тихо... поглядывая друг на друга и похлопывая по спине, по плечам... Ну, мол, что, приехали... Finita.

Днем фотографировались у театра... У театра-лаборатории Гротовского... Вчера-то мысль у меня была за­манчивая, вот какая: не поставить ли и мне точку в своей актерской биографии здесь, сейчас... А что? Очень даже подходящий момент. Красивый даже момент! Мог ли мечтать тогда, в 68-м, актер ростовского ТЮЗа... Плохо ли, хорошо ли... жизнь прожита... Столько всего было, пора. Да... Наверное, так и будет. Есть в этом смысл.

Вчера был классный спектакль. Так легко, открыто шел... Мне зал кажется идеальным. Играется в какой-то тихой радости. 60 человек зрителей... (у Гротовского было, кажется, 40 или 44). Малейшее напряжение чувствуется сразу, сцена «зависает» и движется как бы на инерции, без подкачки, без лишней энергии... Чувство... Не знаю, как сказать... сладостное... Нет, совсем не то слово. Нар­котическое? Нет, тоже не то. В общем... счастье. Сегодня еще была возможность побродить по городу. Заходил в костелы. Молился. За Танюшу молился. Разговаривал с ней. Ничего словами не выскажешь. Но... Бог ведь все понимает не через слова. Так же и Танюша теперь слы­шит не слова мои, а сразу чувствует сердцем, все, что на сердце... Я ничего не прошу у Бога, теперь уже ничего.

Только упокоить ее душу. Благодарю Бога за всю нашу жизнь, никакой другой нам не надо... и в мечтах не надо. Вот та, которую мы прожили с ней, единственная наша жизнь, и за каждый день, за каждый час этой жизни свя­то благодарю Бога. Ни на что другое, ни на какие блага, славу, долголетие, счастье, ни на что не променяю нашу, Танюша, жизнь... Это правда. Это единственная, святая правда, с которой стою перед лицом Всевышнего... Он слышит, и ты слышишь, родная, единственная моя, родная, любимая. Целую тебя, целую и благодарю. Благодарю Бога, благодарю тебя.

Упокой, Господи, душу рабы Твоей Татьяны. Упокой, Господи.

18 апреля 1990 г. Вроцлав

Самолетом из Вроцлава в Варшаву (20-го). В Варшаве долго сидели в порту. Уже сели в самолет, опять высадили. Хорошо хоть накормили. Потом летели до Милана. При­летели часов в 11 вечера. Встретились с другой нашей группой в аэропорту. Здравствуй, Мilanо! Долгая процедура dogano... мы и поляки, остальные сразу прошли. Автобусом до Пармы ехали часа два с лишним.

Отель «Вattоn». В центре. Город чудо! Чудо! Гулять неког­да. Все вместе сходили только в театр Фарнезе. Репетиции начались на следующий день. Через день открытые, т. е. со зрителями (за плату).

Кризис. Дикий кризис. Полный букет... Ненависть, злость, бессилие, крик и т. д. Тяжелейшие дни. Подобное редко. С 25-го начинаем репетировать в Фонтонелато.

В основе спектакля, сыгранного в маленьком итальянском го­родке Фонтонелато, была пьеса Л. Пиранделло «Сегодня мы импровизируем» с разными фантазиями на другие темы.

21 апреля 1990 г.

Театр! (Театрик?). Провинция. Монастырь, карпы. Люди. Бар театральный. Велосипеды в театре. Ездим каждый день (автобус). Утром в 10-11 уезжаем (ехать минут 30-40), воз­вращаемся ночью в час-два.

Репетиции (открытые, 2 часа) очень тяжелые.

28-го — кризис. («Я уйду! Я уеду, где машина?..» — Слезы, стресс.)

Ребята держат ситуацию. Тихо, спокойно. Работаем.

29-го спектакль назначен на 5.30, перенесли на 6.30. А.А. откладывает на 21.00!! Скандал. Потом на 20.00. Зрители? Как хотят. Начну в 20.00. Работаем. Игорь Попов! Володя Ковальчук! Ваня Даничев! Андрей Зачёсов! Классная работа. Костюмы. Реквизит. Декорация! Свет! Работаем. Перерыв на обед не делаем.

Спектакль частично записан на пленку. Успех огромный. Центральная пресса и ТВ...

Много статей (в один день в 3-х центральных газетах восторженные рецензии). Кризис миновал.

25 апреля 1990 г. Фонтонелато

Обратно в том же порядке. У нас с Юркой, правда, не было мест на самолет из Рима. Грозило застрять в Риме на 2 дня... Я не волновался... Улетели в Москву.

Тут кошмар. Пустые магазины, очереди и т. д. Дикий кошмар. Мы там еще в газетах обратили внимание на со­общения из Москвы, но то, что произошло за пару дней, даже не предполагали. А здесь хаос... паника, ужас.

Без даты

Первая встреча с А.А. после Италии. Все странно и пе­чально. Опять претензии, опять угрозы. Я (именно я) не чувствую себя виноватым перед ним, перед театром ни в чем. Ни в чем!

7 мая 1990 г.

Перерыв отменил. Что говорить, не знает. Постепенно раскрутились на воспоминания спектакля в Фонтонелато (с претензиями, конечно, и обидами, что не помним). В основе спектакля, сыгранного там, была пьеса Л.Пиранделло "Сегодня мы импровизируем с разными фантазиями на другие темы". Бес­смысленный, ненужный разговор.

9 мая (День Победы)

Летим (опять) на Сицилию. На этот раз с радостной мис­сией — «помочь» шефу получить Premio Europa.

Город Таормина на Сицилии учредил пару лет назад такую премию. В этом году премию получает Стрелер и специальную, под названием «Новая европейская реаль­ность», наш А.А.

Летим двумя группами (сложности с билетами) — шеф, Гриша, Наташа и Ирина через Париж и Рим, мы (Скорик, Юра, Олег и я) через Рим.

Хороший перелет. В Риме все удачно, с рейса на рейс с ходу.

Восьмиместный «Мерседес» от компании, где призем­лились, за час докатил до Таормины. Поздний вечер.

Встретил Игорь Попов (он летел вообще один через Франкфурт).

Мы живем в отеле «Изабелла» (рядом с театром), тут, правда, все рядом. Совсем рядом и Римский театр.

Город — belissimo! Шеф в отеле «Сан-Доминико» (сад, бассейн... море).

25-го — наш вечер (презентация).

Интерес огромный к нам. Битком зал. Играть крайне трудно. Крайне трудно.

(Гриша — Ира — из «Идиота».)

Потом из «Персонажей». Потом письма (Ира). Потом Гриша — Наташа.

Газеты опубликовали сумму, которую получит наш шеф, 17 ООО экю (25 миллионов лир)!!

В этот день вечером шеф сделал прием.

24-25 мая 1990 г., Рим-Таормина

Вручение премий. Приезд Стрелера (Джорджо Стрелер (1921-1997) — крупнейший итальянский и европейский театральный режиссер. Первый увиденный мною спектакль в его постановке — «Буря» Шекспира, — буквально потряс, ошеломил меня. Мы имели честь несколько раз по при­глашению Мэтра играть в его театре в Милане).

Вечерние костюмы, регламентация и т. д.

Довольно серьезно все.

УЖИН!!! Пожалуй, только в кино видел такое. Умереть!... (Меню прилагается.)

День был великолепен. Вечер невероятен. А вставать в 4 утра.

Да, за премиями ездить гораздо интереснее, чем их за­рабатывать.

1990 г., Таормина

Кризис, или как назвать, не знаю. Пишу, потому что уже невозможно слушать. Тяжелые дни. Крайне тяжелые. Июнь, июль работаем по 10-11 и больше часов каждый день. Без выходных почти. Какое-то время было ничего, продвига­лись, сделали один замечательный показ по первым двум цифрам. А. А. был доволен, хохотал. Действительно, была удивительная репетиция. Дней пять назад что-то с ним такое произошло. Опять — все чепуха. Заболел. Пошел на нас с кулаками и тяжелой ненавистью. Стращания, угрозы, уходы, неприходы и т. д. Затяжной военный роман. Кто об этом напишет правду? Никто. Потому что никто не сумеет рассказать правдиво. А правдиво, значит, без однобокой позиции. И без эмоции. Тяжело. Он сидит и говорит часами. Он не любит нас, да что там — просто мы причина его болезни... и предатели и т. д.! Господи, что несет? Что несет? Какая-то черная туча.