Притворяясь, что он не замечает слезы, которые поблескивали в ее глазах в темноте, Хью Маккримон обычно садился на корточки рядом с ней на грубо оструганные бревна плота. Болтая о прибрежных видах, о животных, которых они видели, погоде и других незначительных вещах, он немного отвлекал ее от грустных мыслей. Потом, когда она возвращалась в свою постель, он оставался на месте, куря свою трубку и думая свои одинокие думы, с которыми ему не с кем было поделиться.
Однажды утром, ближе к полудню, Сэм обратил внимание остальных на ряд хижин на северном берегу реки. Это было самое большое поселение, которое они видели со времени отъезда из Форта Питт, с высокой набережной и деревянным молом, который медленно обтекала вода.
— Это Каир, за этим молом. Только чертовски глупый человек мог построить здесь городок. Видимо, расчет был на то, что пароходы и грузовые суда, которые поднимутся вверх по реке, будут разгружаться здесь, и местные жители разбогатеют. Долго же им придется ждать.
— Почему? — задал вопрос Роберт Маккримон.
— Потому что в Каир заходить невыгодно, вот почему. Люди, которые держат путь на Запад, едут либо по реке, либо по южному берегу. Никто, кто держит путь на Запад, не поедет этим путем, а у речного транспорта, направляющегося на Север и на Юг, нет резона тут останавливаться.
— Тогда почему же город построили именно здесь?
— Место понравилось, я полагаю. Место, где встречаются две великие реки, такие как Огайо и Миссисипи.
— Миссисипи? — на этот раз — удивленно переспросил Хью Маккримон.
— Да. Видите, вода вон там меняет свой цвет… как будто кто-то провел линию посередине. Чистая вода — это Огайо; грязь — от Миссисипи. Самая легкая часть нашего путешествия закончилась, ребята. Мы подгоним плот к противоположному берегу Миссисипи и разгрузимся. Найдутся какие-нибудь поселенцы, кому мы сможем продать бревна. Если же никто не захочет их купить, один из речных пароходов, ходящих вверх по реке до Сент-Луиса, купит их у нас на топливо. Здесь не будет недостатка в покупателях — есть шанс, что мы получим от продажи какую-нибудь выгоду.
Пока говорил Сэм, Хью не сводил глаз с Молли: ее лицо стало смертельно бледным. Женщина, которая была столпом всей своей семьи во время путешествия и тяжких испытаний, которые выпали на их долго в лесу, понимала, что поддержка, которую оказывали ей, вот-вот кончится. Она должна будет взять на себя полную ответственность за благополучие трех молоденьких девушек снова, и Молли Брукс вдруг почувствовала себя более уязвимой, чем самая младшая из ее детей.
Ту ночь вся компания провела на твердой земле территории Миссури. Когда Джил Шерборн вернулся из короткого похода на охоту с оленем на плечах, приготовление еды началось немедленно. Принеся бутылку виски, Хью Маккримон настроил свою волынку, и вечеринка началась.
Потом волынку взял Роберт и заиграл рил и другие танцы, в которые тут же включились девушки и два первопроходца с энергией и энтузиазмом, которые вполне компенсировали отсутствие у них танцевальных навыков.
Когда танцы с гиканьем были в самом разгаре, Хью заметил, как Молли вышла из полоски света, отбрасываемого костром, направляясь вниз к берегу, где стоял на якоре плот. Когда она не вернулась через десять минут, он отправился на ее поиски. На небе балансировал только молодой месяц, а высокие облака закрывали почти все звезды, но Хью сразу отыскал шотландку.
Молли Брукс сидела на берегу, вглядываясь туда, где сливались в одну две великие реки. Его шагов не было слышно в мягкой траве, и пока он колебался, стоит ли ее тревожить, она спокойно заговорила, не поворачивая головы:
— Что случилось, Хью? Ты уже достаточно повеселился, или же тебе, как и мне, нужно что-то спокойно обдумать?
Хью Маккримон был поражен. Ведь он подошел к ней по берегу реки совершенно бесшумно.
Молли повернула к нему лицо, и он увидел белизну ее короткой улыбки и — неужели — следы слез на ее лице. Если это так, то это первые слезы, которые он видел у нее за последнее время.
— Если ты хочешь овладеть умением подкрадываться бесшумно, как Джил Шерборн, тебе придется бросить курить трубку, Хью Маккримон. Но все равно, это успокаивающий запах. Мне его будет не хватать.
— А ты что, уже решила оставить нас? Ты уверена, что хочешь именно это?
— Дело не в том, Хью, что я хочу. Мне нужно решить, что будет лучше для девочек. Эта мысль не давала мне спать ночами на плоту. Нас всех в Америку привела мечта, мечта, которая стоила Хемишу жизни и привела к потере моих бедных дочерей: владеть землей и трудиться на ней. В моей бедной голове все перепуталось, но я почти уверена, что не смогу, Хью. Я не смогу одна устроить собственное домашнее хозяйство, я не могу связать девочек необходимостью мне помогать. Когда-нибудь они захотят выйти замуж и жить своей жизнью.
— Я ведь говорил тебе, что мы с Робертом поможем вам всем.
— Да, Хью, я знаю и очень благодарна тебе за такое предложение, но домашнее хозяйство так не ведут. И ты сам понимаешь это. У тебя, Роберта и у твоих девочек будет достаточно работы в своем хозяйстве, если вам удастся заиметь его. Нет, я буду тебе очень обязана, если ты останешься с нами до тех пор, пока не придет речной пароход. Тогда я с девочками куплю билет до этого Сент-Луиса, о котором говорит Сэм. Мы устроимся там. У меня не так уж много осталось денег, но их должно хватить, пока мы не найдем работу. Если верить Сэму, в Сент-Луисе всегда найдется что-то для честной работящей шотландки и ее дочерей.
Несколько минут слышалось только попыхивание трубки Маккримона. Потом он сказал задумчиво:
— У тебя есть другой выход, о котором тебе стоит подумать, Молли.
— Если это — возвращение в Шотландию, то я уже подумала — и ответ будет прежним: нет. Я не уеду из Америки, пока остается хоть малейшая надежда на то, что Эйлин и Хелен живы.
— Я не предлагаю тебе уезжать из Америки, Молли. А что касается обеих девушек… ни один из нас не перестанет их искать, пока мы живы. Нет, то, что я имел в виду, совсем другое, и, прежде чем отказаться, я бы хотел, чтобы ты все тщательно взвесила.
— Может, ты мне все-таки пояснишь, что я должна «взвесить», Хью Маккримон?
— А что бы ты подумала насчет того, чтобы выйти за меня замуж? Я понимаю, что это слишком быстро после потери мужа, и я не надеюсь занять его место в твоем сердце прямо сейчас… но мы сможем сделать наш брак удачным, Молли.
Молли Брукс подумала, что ее вздох, должно быть, слышен везде, несмотря на звуки волынки, играющей в лагере.
— Почему ты хочешь жениться именно на мне, Хью Маккримон?
— Тебе сейчас просто необходима поддержка мужчины, Молли. Такая дикая страна, как эта, — не место для женщины, которая пытается вырастить троих дочерей… а из того, что говорит Сэм Чишолм о Сент-Луисе, я почему-то думаю, что ни одна из вас там не приживется.
— Я не спрашиваю тебя, почему мне нужно выйти за тебя замуж. Можешь не сомневаться, я и сама могу обдумать все «за» и «против» не хуже тебя. Я спрашиваю, почему ты хочешь жениться на мне?
— Мы оба нуждаемся друг в друге, Молли. Твоим девочкам нужен отец, а Анни и Роберт уже почти забыли, что такое иметь мать. Вскоре, я полагаю, они с Морной станут жить своей жизнью, и дом на новой земле, возможно, станет пустым, если в нем не будет семьи.
— Значит, в этом все дело? Но ты можешь нанять женщину, которая наведет уют в доме, или, может быть, даже купить себе рабыню. Сэм говорил, что люди, живущие вдоль реки, имеют рабов и продают их, как скот. Ты так ничего и не сказал, что заставило бы меня сказать «да».
— Я пытаюсь убедить тебя, что эта идея имеет смысл, Молли. Если бы я сказал тебе сразу настоящую причину, почему я хочу на тебе жениться, ты, наверное, сказала бы, что у меня от жары размягчение мозга или что-то в этом роде.
— Неужели? Скажи мне настоящую причину, Хью, и дай мне возможность самой судить об этом.
— Я прошу тебя выйти за меня замуж, потому что, наблюдая за тобой все эти недели на плоту, я чувствовал восхищение — ты добра и терпелива, и, кроме того, в тебе такая внутренняя сила и умение противостоять ударам судьбы. Я стал ловить себя на том, что постоянно думаю и начинаю испытывать чувства, забытые с тех пор, как я потерял мать Роберта и Анни. Мысль о том, что мне придется расстаться с тобой, делает меня несчастным. Ты вошла в мою жизнь, заполнила пустоту, ты… очень нравишься мне, Молли.