XIII

Ван Тигр повел своих верных людей в город, а дойдя до города, они пошли прямо к воротам ямыня. Приблизившись к воротам, Ван Тигр властно сказал часовому, который стоял там, лениво прислонясь к каменным львам:

— Впусти меня, я должен говорить с правителем наедине.

Часовой колебался, потому что Ван Тигр не дал ему ни одной серебряной монетки, и тогда, видя, что он не собирается впускать их, Ван Тигр скомандовал, и его люди сделали шаг вперед, целясь прямо в грудь часового. Тот позеленел, отшатнулся в сторону, и они прошли в ворота, стуча башмаками по мощеному двору. Часовые, праздно стоявшие у ворот, видели, что случилось, но ни один из них не смел двинуться им навстречу. Тогда Ван Тигр закричал грубо и свирепо, нахмурив свои черные брови:

— Где правитель?

Но ни один человек не шевельнулся, и Ван Тигр, увидев это, разгневался и, схватив свою винтовку, кольнул стоявшего рядом часового в живот, так что тот подскочил в страхе и крикнул:

— Я провожу тебя к нему, провожу!

И стуча башмаками, он побежал вперед, а Ван Тигр беззвучно смеялся, глядя на его страх.

Они пошли вслед за часовым, минуя один двор за другим. Ван Тигр не смотрел по сторонам. Лицо его было неподвижно и гневно, и его люди старались подражать ему насколько могли. Наконец они дошли до внутреннего двора, очень красивого, обсаженного старыми соснами, с бассейном и террасой, где цвели пионы. Но решотки, выходящие на двор, были спущены, и повсюду было тихо. Часовой остановился на пороге и кашлянул. Тогда к решоткам подошел слуга и спросил:

— Что нужно? Господин наш спит.

Но Ван Тигр громко крикнул, и голос его прогремел в тишине двора:

— Так разбуди его, я должен сообщить ему очень важное известие! Пусть он встанет, дело идет о его месте!

Слуга в нерешительности смотрел на них, но, судя по властному виду Ван Тигра, решил, что они, верно, посланы кем-нибудь из важных начальников. Он вошел в комнату и растолкал спящего старого правителя, и старик проснулся, встал с постели, умылся, облачился в свои одежды, вышел в зал и, усевшись там, велел слуге ввести их. Ван Тигр вошел смелым и твердым шагом и отвесил поклон старому правителю, как и подобало; однако кланялся не слишком низко и не чересчур почтительно.

Старый правитель, дрожа от страха перед своими суровыми гостями, поспешно встал, пригласил их сесть и велел принести печенья, вина и фруктов. Он говорил все те учтивости, какие обыкновенно говорят гостю, и Ван Тигр отвечал ему коротко, но все же вежливо.

Наконец, когда все церемонии были кончены, он сказал напрямик:

— Мы слышали, почтенный господин, что тебя притесняют бандиты, и предлагаем тебе помочь нашим оружием и нашим искусством избавиться от них.

Все это время старый правитель недоумевал и трясся от страха и, услышав такие слова, сказал дрожащим и разбитым голосом:

— Верно, они сущее наказание, сам же я не полководец, а ученый, и не знаю, что с ними делать. Правда, у меня есть наемный генерал, но ведь государство ему платит всегда одинаково, что бы он ни делал, а он не охотник до сражений, да и народ в этой области такой строптивый и неразумный, что недоволен даже самыми легкими и справедливыми налогами, и мы не знаем, на чью сторону он станет, если государство начнет бороться с бандитами. Но кто же ты, как твое уважаемое имя и где находится то место, где обитали твои предки?

Но Ван Тигр ответил только:

— Мы — наемные воины и предлагаем свое оружие тем, кому оно нужно. Мы слышали, что на здешние земли напала эта язва — бандиты, и если ты нас наймешь, мы расскажем тебе, какой у нас план.

Трудно сказать, стал бы дряхлый правитель слушать посторонних людей в обычное время или нет, но как раз теперь он боялся, как бы у него не отняли доходного места; получить же другое в его возрасте нечего было и надеяться, и сына у него не было. У него была старуха-жена и целая сотня дальних родственников, и все они кормились около него и его места, а с тех пор, как он одряхлел, враги его осмелели и стали еще жаднее, и он хватался за все, что могло вызволить его из беды. Выслав из комнаты слуг, кроме нескольких человек охраны, он стал внимательно слушать, и Ван Тигр рассказал свой план, а правитель, выслушав, с радостью ухватился за него. Он боялся только одного: что если они потерпят неудачу и не убьют Леопарда, бандиты жестоко отомстят ему. Но Ван Тигр понял, чего боится старик, и сказал небрежно:

— Убить Леопарда для меня так же легко, как убить кошку. Я сумею ему отрубить голову и выпустить из него всю кровь, и рука моя не дрогнет. Клянусь в этом!

А старый правитель задумался и думал о том, что он уже стар, а солдаты его слабы и трусливы, и ему казалось, что больше такого случая не представится. И он сказал:

— Другого выхода я не вижу.

Потом он позвал своих слуг и велел им принести кушанья и вина и все приготовить для пира и стал угощать Вана Тигра и его спутников, как почетных гостей. Ван Тигр остался и вместе со старым правителем обсудил весь план и каждую часть его отдельно. И как они задумали, так и сделали в ближайшие дни.

Старый правитель послал лазутчиков в становище бандитов и велел сказать им, что он состарился и уходит в отставку, а на его место приезжает другой. Но перед отъездом он хочет увериться сам, что к нему не останется вражды, и потому зовет Леопарда с помощниками отобедать и попировать с ним, и тогда он поручится за них новому правителю. Бандиты встретили такую весть недоверчиво. Но Ван Тигр подумал и об этом и посоветовал правителю распустить повсюду слух о своем отъезде. Бандиты стали расспрашивать народ, но от всех слышали одно и то же. Тогда они этому поверили, тем более, что для них было бы хорошо, если бы новый правитель расположился в их пользу и, боясь их, платил бы им, сколько они потребуют, в таком случае вымогать деньги силой было бы не нужно. Они согласились на предложение старого правителя и прислали сказать, что придут в ночь после новолуния.

Случилось так, что в тот день выпал дождь, и ночь была темная, с туманом и ветром, но бандиты сдержали свое слово и пришли в своих лучших одеждах, наточив оружие и начистив его до блеска, и каждый из них держал в руке обнаженный и сверкающий меч. Дворы ямыня наполнились часовыми, которых привели с собой и расставили бандиты, а несколько человек стали на улице у ворот на случай предательства. Однако старый правитель очень хорошо играл свою роль, и если дряхлые колени его дрожали, то лицо было приветливо и голос звучал спокойно; он велел всем людям снять оружие и отложить его в сторону, и бандиты, видя, что все, кроме них, безоружны, стали остерегаться меньше.

Старый правитель велел своим поварам приготовить самое лучшее угощение и накрыть пиршественные столы для главарей во внутреннем зале, а стоявшие на страже бандиты должны были угощаться во дворах. Когда все было готово, старый правитель повел бандитов в пиршественный зал и усадил Леопарда на почетное место, и тот много раз отказывался, учтиво кланяясь, и напоследок занял его, а старый правитель сел на хозяйское место. Но он заранее позаботился о том, чтобы это место пришлось поближе к двери, так как рассчитывал скрыться, как только подаст знак, уронив чашу с вином, и не выходить до тех пор, пока все не будет кончено.

Так началось пиршество, и сначала Леопард пил осторожно, бросая гневные взгляды на тех бандитов, которые пили неумеренно. Но вино было очень хорошее, лучшее вино во всей области, а кушанья подавали искусно приправленные, возбуждавшие жажду, и таких кушаний бандиты, знавшие только простую и грубую пищу, никогда не пробовали. Такие тонкие и пряные блюда им и во сне не снились, потому что они были простые люди и не привыкли к хорошей еде. И наконец, забыв всякую осторожность, они набросились на еду и питье, а часовые во дворах не только от них не отставали, но ели и пили еще неумеренней, так как были гораздо менее разумны, чем их начальники.

Ван Тигр со своими верными людьми следил из-за занавески на решетчатом окне возле двери, откуда они должны были напасть на бандитов. Каждый из них держал наготове обнаженный меч, прислушиваясь, не подадут ли знак, не зазвенит ли, падая, фарфоровая чаша. Пиршество длилось уже три часа и более того, и настала минута, когда вино лилось рекой, слуги сновали взад и вперед и бандиты пресытились едой, упились вином и отяжелели оттого, что утробы их были полны. Вдруг старый правитель задрожал, лицо его стало пепельно-серым, и, задыхаясь, он прошептал: