Группа дернулась было в стороны, пытаясь с ходу наладить круговую оборону – десятки тренировок вбили эту привычку на уровень безусловных рефлексов, но почти сразу же опомнились и сгрудились вокруг упавшего, не опуская, впрочем, нацеленных на лес автоматов.

– Сука! – выдохнул Фатеев, пытаясь встать, точнее, выплыть из лужи жидкой грязи, в которую свалил его обезумевший белкорундук. – Да я эту тварь…

Он попытался с ходу вытянуть из грязи рюкзак, но тот, судя по затрещавшим лямкам, засел хорошо.

– Да я его сейчас в клочья… – Рука Фатеева начала опускаться к гранатному подсумку.

– Отставить! – Старший лейтенант поспел как раз вовремя, чтобы предотвратить грубейшее нарушение режима маскировки.

– Что произошло?

– Да тут, товарищ ста…

– Я своими глазами видел…

– Всем молчать! – коротко бросил лейтенант. – Фатеев, докладывайте.

– Какая-то су… – Фатеев наконец сумел выбраться из лужи. – Простите, товарищ старший лейтенант, какая-то вконец охреневшая местная животная выскочила во-он из той дыры, врезала мне под дых, сбив таким образом с ног, и скрылась во-он в тех кустах.

– Преследование организовать, – вставил неугомонный Ползин, – к сожалению, не удалось.

– Рядовой Ползин!

– Так точно, тов-стар-лей. Два наряда вне очереди.

Старший лейтенант, присев на корточки, внимательно изучил указанную дыру, после чего перевел взгляд на двухметровую фигуру топтавшегося рядом Фатеева.

– Значит, говорите, сбила с ног неожиданным ударом в живот? – вкрадчиво переспросил он.

– Так. – Фатеев шумно сглотнул. – Точно. Я ж говорю – вконец охреневшая зверюга. То ли со страху ополоумела…

– Она того, – шепнул Ползин, прикрывая рот ладонью, – обкурилась у себя в дупле.

– Ага, – так же шепотом отозвался один из разведчиков. – И вообразила себя кабаном.

– Продолжать движение!

Ровно через двести пятьдесят шагов сержант Беловский услышал над собой громкое хлопанье крыльев и поднял голову.

Откуда-то сверху прямо на него падала, растопырив крылья, огромная черная тень.

Будь сержант хотя бы охотником, он бы, без сомнения, умел опознать в птице обыкновенного крупного глухаря, но Беловский до призыва жил в городе и птиц крупнее вороны видел исключительно по телевизору да – два раза в жизни – в зоопарке. В любом случае на орнитологические искания времени у него уже не оставалось.

Птица преодолела уже половину расстояния, отделявшего ее от распахнутого рта сержанта, когда рядом с Васькой Сошниковым негромко хлопнуло.

Обернувшись, Сошников сумел каким-то невероятным способом увидеть и запечатлеть в памяти одновременно две картинки – как замерла в воздухе, натолкнувшись на нулю, птица и как из черного отверстия глушителя струился вверх тонкий синеватый дымок.

А потом лесную тишину разорвал треск пулеметной очереди. Дмитрий "Джон" Малов стрелял, стоя в классической стойке героев вражеских боевиков – уперев приклад в бедро. Пэ-ка трясся, торопливо заглатывая ленту из короба и плюясь гильзами на враждебный лес.

Очередь длилась, казалось, бесконечно – секунду, две, три. Наконец пулемет замолк. В наступившей тишине был отчетливо слышен стук падающей откуда-то с самой верхушки ветки. Она падала невыносимо долго, стукаясь по дороге к земле обо все другие ветки, и с хрустом шлепнулась в двух метрах от продолжавшего стоять с задранной головой и разинутым ртом сержанта Беловского.

Сержант опустил голову, сплюнул окровавленное перо, медленно поднял руку, вытер рукавом лицо и с ненавистью посмотрел на Малова.

– Джон, ты падла! – с чувством сказал он. – Вернемся на базу – ты мне все это отстирывать будешь.

– Птичку, – дурашливо всхлипнул Ползин, – жалко.

– А жирный небось глухарюга был, – предположил кто-то тоскливо.

– Ну… – медленно произнес старший лейтенант, глядя на последние кружащиеся в воздухе перья. – Теперь разве что на бульон.

– А ловко он его срезал, – прошептал Сошников Алексу. – Навскидку – бах, и готово.

– Не нравится мне все это. – Алекс присел, не глядя потянулся за автоматной гильзой. Черный цилиндр глушителя при этом был направлен на ближайшие кусты. – Такое поведение, – уголки его губ слегка приподнялись, – не является типичным для подобных животных.

– А може, они тут все такы скаженны? – предположил Кухарюк.

– Не думаю, – качнул головой Окан. – Тогда бы наша база, – он улыбнулся чуть шире, – давно бы была погребена под грудой дымящегося мяса.

– Кончать разговорчики! – подвел итог дискуссии старший лейтенант. – И вперед! Дозоры – смотреть по сторонам!

Группа двинулась дальше. Первые сотни шагов разведчики настороженно поводили стволами, ожидая появления очередного спятившего лесного обитателя. Но все было тихо, и так минуту, вторую, и вроде бы…

Что-то звонко хлопнуло совсем рядом с Сошниковым. Падая, он почувствовал, как что-то остро хлестнуло его по щеке, а по шее потекла какая-то теплая жидкость.

– Кровь! Б… я что, ранен?! Или убит?

Не помня себя от злости, Васька вскочил, щелкнул предохранителем на "непрерывный" и опустошил весь рожок "калаша" в развесистый куст метрах в двадцати от него.

Остальные разведчики тоже открыли огонь. Кто-то бросил гранату, затем еще одну.

– Прекратить огонь!

Команда была весьма своевременна, учитывая, что некоторые уже меняли третий рожок.

– Прекратить! – снова рявкнул старший лейтенант и, дождавшись, пока стрельба наконец утихнет окончательно, громко осведомился:

– Хоть один человек. Видел. Четко. Куда стреляет? Ответом ему было пристыженное молчание.

– Вроде мелькнуло за тем деревом… – неуверенно сказал кто-то.

– Так, – веско проговорил лейтенант.

– Да ведь, товарищ старший лейтенант… – начал было Сошников и осекся, глядя на ладонь, которой он только что отчаянно пытался зажать рану.

Теплая липкая жидкость, якобы хлеставшая из него, была зеленой.

– Ботаников бы сюда, – задумчиво процедил Окан, глядя на покрытое крупными зелеными плодами дерево, стоящее аккурат рядом с тропинкой.

– А это что еще за хрень?

– У нас дома, – Алекс подобрал палку и осторожно ткнул концом в один из плодов, – ближайшим аналогом подобной растительности является так называемый "бешеный огурец". Тоже имеет привычку плеваться семенами. Случается, метров на десять добивает. А тут, как видно, три плода одновременно…

– Сдетонировали, – хихикнул кто-то.

– Не исключено, – пожал плечами Студент. – Равно как не исключено и то, что оно, – он указал на дерево, – среагировало таким образом на наше присутствие.

– Оно, блин, что – как растяжка?

– Может, оно распространяет семена таким вот способом, – пояснил Окан. – Улавливает присутствие животного и выстреливает их вместе с липким, – он кивнул на отчаянно оттирающегося Сошникова, – соком. Это еще что – я читал про растение, которое удобряет себя схожим методом.

– Это как?

– Подходишь к нему цветочек понюхать, а оно тебе – бамм – тыквой по башке! И все – лежишь и удобряешь, – усмехнулся Окан.

Как он и ожидал, никто из разведчиков не был знаком с творчеством Лема, и его сообщение было воспринято вполне серьезно.

– Черт, а оно мне щеку пропороло! – заволновался Сошников. – Слышь, Студент, а эта хрень не ядовитая, а?

– Вряд ли, – пожал плечами Окан. – По идее вот это растение должно быть заинтересовано, чтобы носитель семян оставался жив. По крайней мере, какое-то время.

– Че значит "какое-то время"? А потом?

– А потом свалишься и будешь… удобрением, – не выдержал Леха Ползин. – Тоже мне, раненый герой выискался.

– Тебя бы так…

– Вы что-то хотите предложить, сержант? – спросил старший лейтенант.

– Вернуться.

– Чего?!

– Студент, ты че, серьезно?