12 апреля одна из таких бомб врезалась в эсминец «Абель», на который перед тем обрушился камикадзе. После второго удара эсминец раскололся пополам и затонул. Однако, как бы там ни было, надежды японцев на пилотируемые бомбы не оправдались: за все время, что длилась осада Окинавы, от них, кроме «Абели», пострадали всего лишь три корабля. А между тем, по сообщениям Токийского радио, в налетах на американскую эскадру было использовано не менее трехсот таких бомб.

С 5 по 19 июня бои на Окинаве велись в основном силами артиллерии. 19 июня на рассвете к южному побережью острова подошли ударные группы линкоров и крейсеров и обрушили на укрепленный лагерь противника мощный огненный шквал. Артобстрел продолжался не меньше часа, после чего в атаку пошли войсковые подразделения. На отдельных участках штурмовые пехотные батальоны продвинулись вперед на 500–800 метров. «По сути, это напоминало Верденскую операцию, — писал позднее генерал Брюс. — С точки зрения тактики, японцы, как и немцы, действовали в обороне четко и слаженно». Упорно прорываясь в глубину оборонительных позиций противника, отвоевывая у него буквально каждую пять земли, передовые отряды американских пехотинцев наконец взяли приступом один из холмов и, закрепившись на его вершине, уже было приготовились спускаться по противоположному склону, чтобы точно так же штурмовать следующую высоту. Однако с противоположной стороны склон холма был укреплен ничуть не хуже, чем с передней, — и спускаться было так же тяжело, как и подниматься. Неприятельские оборонительные сооружения, представлявшие собой густо разветвленную сеть подземных бункеров и отдельных огневых точек, напоминали линию Мажино, только в миниатюре. В бункерах и пещерах, оснащенных  осветительными и вентиляционными системами, размешались откатные орудия — они были так хорошо замаскированы, что не сразу и заметишь. Американцам и тут пришлось прорываться вперед шаг за шагом, подавляя на своем пути каждый бункер, каждую огневую точку. Огнеметчики оказались в тех условиях слишком уязвимыми, и вместо них пришлось пустить в бой огнеметные танки. А однажды японцы пошли в контратаку и чуть было не отбили у американцев аэродром. Наступление снова захлебнулось. Тогда было решено произвести перегруппировку сил, заменив 27-ю пехотную дивизию на 1-ю дивизию морской пехоты. По прибытии на новый участок боевых действий морские пехотинцы увидели, что обстановка на юге намного сложнее, чем на севере. Но это нисколько их не обескуражило — и они со всей решимостью ринулись в атаку. Однако теперь трудность заключалась в другом: время от времени наступление приходилось прерывать, оттого что боеприпасы пополнялись нерегулярно и в недостаточном количестве. И тому были свои причины: камикадзе потопили два грузовых судна, которые должны были доставить на южный берег Окинавы 30 тысяч тонн снарядов и патронов. Узнав о случившемся, контр-адмирал Спрюэнс тут же распорядился, чтобы боеприпасы доставили по воздуху с Филиппин. Да и вообще, в том, что касается расходов на довольствие, топливо и боеприпасы, десантная операция на Окинаве стала американцам на вес золота. Но к тому времени Соединенные Штаты уже вполне могли себе позволить не экономить на нуждах флота: ведь речь шла о войне до победного конца, который, как говорится, был не за горами. И не случайно 30 апреля генерал-лейтенант Бакнер, выступая на пресс-конференции, заявил журналистам, что теперь самое главное — беречь людей, невзирая ни на отсрочку окончания операции по захвату Окинавы, ни на сопряженные с этим дополнительные расходы...

7 мая на Окинаву снова обрушился ливень, и тяжелая бронетехника опять стала. 10 мая на борту всех кораблей эскадры, сосредоточенной в водах Окинавы, прозвучал торжественный салют в честь победы союзников в Европе. И тогда большинство офицеров из штаба Бакнера, воодушевленные этой вестью, предложили «пойти на решительный штурм», высадив морской десант в тылу противника. Но Бакнер на это не пошел, решив продолжать наступление в прежнем направлении. И 11 мая морские пехотинцы, подавив сопротивление противника в рукопашных боях, продвинулись вперед еще на 800 метров.

За первый месяц Окинавской кампании морские пехотинцы, наступавшие тогда на севере острова, потеряли только 95 человек убитыми, а всего лишь через пару недель, после того как их перебросили на юг, число потерь в их рядах увеличилось до 1046 человек. Общевойсковые подразделения потеряли за шесть недель штурма 2300 солдат.

Тогда же в состав эскадры вернулся «Энтерпрайз». Он снова был в строю! Рядом со своими собратьями, новенькими тяжелыми авианосцами, он выглядел изрядно постаревшим, точно убеленный сединами, иссеченный шрамами ветеран-гвардеец, занявший почетное место в ряду безусых, едва нюхнувших пороха гвардейцев. Моряки, все как один, встретили его восторженными возгласами: «Ура! «Большой Э.» снова с нами!» «Эптерпрайз» был для них настоящим, несокрушимым героем: ведь он прошел всю войну — от начала до конца. Больше того: моряки, народ по большей части суровый и чуждый сентиментальности, относились к «Большому Э.» с поистине трепетным благоговением — как к существу одушевленному. И ничего удивительного в этом нет, потому как моряков и корабли спокон веков объединяли узы некоего тайного братства. Наконец, «Большой Э.» был для американских моряков символом войны — знамением первых сокрушительных поражений и последовавших за ними славных, хотя и трудных побед. «Энтерпрайз», казалось, был насквозь пропитан стойким запахом гари, витавшим в каждом его отсеке; по его палубам, выдержавшим удары не одной тонны бомб, казалось, блуждали призраки с изможденными, обескровленными лицами — тени летчиков, сбитых в боях за Мидуэй; а корпус его, невзирая на свежую покраску, хранил на себе следы ожогов от адского пламени, бушевавшего на Гуадалканале и других островах и атоллах Тихого океана, подступы к которым он, как незыблемый страх, охранял с моря и воздуха. И вот теперь нескончаемый, запутанный кильватерный след «Энтерпрайза» пролегал по беспокойному океану к берегам Империи восходящего солнца, возомнившей себя непоколебимым оплотом безграничного могущества и нового порядка в Тихом океане. В начале мая 1945 года одни только самолеты «Энтерпрайза» потопили девяносто четыре неприятельских судна, не считая сотен кораблей, которые они отправили на дно, атаковав их вместе с самолетами других авианосцев. Собратья «Энтерпрайза», вступившие в войну в одно время с ним, уже давно покоились на океанском дне, равно как и его первые противники, в том числе последний японский авианосец-ветеран «Зуикаку», что затонул в водах Энгано. А «Энтерпрайз», не раз прошедший огонь и воду, вопреки неумолимо жестоким законам войны, остался на плаву и, как стойкий солдат, залечив раны, неизменно возвращался в боевой строй.

14 мая 1945 года, на рассвете, «Энтерпрайз», находившийся на траверзе южной оконечности острова Кюсю, следовал курсом 340. Хотя небо в то утро местами было затянуто облаками, погода, в общем, стояла хорошая. Полетная палуба авианосца почти опустела: большая часть его самолетов в составе ударных эскадрилий других авианосцев отправилась бомбить аэродромы, расположенные на Кюсю. На флагштоке «Энтерпрайза» развевался синий трехзвездный флаг Марка  Митчера — он уже стал вице-адмиралом и был назначен командующим ударной авианосной группой. Митчер прибыл на борт «Энтерпрайза» три дня назад, что называется с пустыми руками: все его личные веши, находившиеся во флагманской каюте на «Банкер-Хилле», сгорели во время пожара, который охватил авианосец после того, как его атаковали два камикадзе.

14 мая, в 6 часов, бортовые РЛС «Энтерпрайза» засекли пять неприятельских авиагрупп. В воздух тут же поднялись несколько звеньев истребителей прикрытия. И уже через каких-нибудь полчаса моряки, находившиеся на кормовой палубе авианосца, увидели, как далеко позади с неба один за другим, точно камни, стали сыпаться охваченные пламенем и дымом самолеты — высоко за облаками кипел воздушный бой.

В 6 часов 50 минут служба радиолокационного наблюдения засекла одиночного «призрака»: дистанция — 20 миль; курс — 200; высота — 2600 метров. Кормовые зенитные орудия мгновенно развернулись в указанном направлении, готовые открыть огонь по первому же сигналу. В 6 часов 54 минуты «призрак» уже был в пределах видимости: он быстро приближался. И вдруг он исчез в облаках. Потом показался снова — в шести километрах от авианосца, и круто пошел на снижение. Это был «зеро». Зенитчики открыли по нему огонь из 127-миллиметровых орудий. Японец опять взмыл за облака. Однако зенитчики продолжали стрелять. Пока служба радиолокационного дозора «вела» цель с помощью РЛС, остальные члены экипажа, стоявшие на боевых постах с 4 часов утра, неотрывно следили за облаками, за которыми скрылся японец. Тем временем авиамеханики слили топливо из не успевших подняться в воздух самолетов и завели их обратно в ангары.