Еще горы расположены южнее. В Иране и Таджикистане. Но рядом с Памиром и Памиро-Алаем это даже не горы, так, холмики. Предгорья. А Туркмения и Узбекистан – сплошные пустыни. Каракумы, Кызылкумы…
Боря крутил «баранку», пытаясь выудить из памяти ошметки школьных знаний по географии. Урусов полулежал в соседнем кресле, отчаянно фальшивя: «Учкудук, три колодца…».
– Андрей, а как эта пустыня называется, не знаешь?
– Ни хрена себе, заявочки идут. Ты ж у нас штурман! Тебе и положено такое знать.
– Так на карте не написано. А географию я не помню.
– Я тем более. Амударья, Сырдарья. Ну и те, что на конфетах были. Каракумы да Кызылкумы.
– И их не помню. Никогда не любил сладкого.
– Так ты ж в школе учился! Отличник, в отличие от меня, сто процентов даю.
– А ты разве нет? Хоть и ведешь себя иногда так, словно прокурил за углом все предметы, кроме физкультуры…
– Да в жизни не курил, – засмеялся капитан. – А школу «хорошистом» закончил. Хоть и ходил через раз. То работа, то спорт, то девчонки…
– А я вообще почти не ходил.
– Так ты ж не куришь! – Урусов хлебнул воды и спрятал бутылку поглубже под вещи, сваленные на заднем сиденье.
– Я по турнирам ездил. До седьмого класса еще как-то пытался совмещать. А потом директор приказ издал: оценки ниже четверки Юринову не ставить. Мол, занят человек своим делом, и не надо ему мешать. Не нужна ему история с географией и черчение с литературой.
Боря помолчал немного.
– А по географии я в десятом классе экзамен сдавал. Там можно было либо по всему курсу отвечать, либо реферат подготовить и по нему. Я хотел по реферату, проще же намного. Так географ заартачился: мол, ты в школу не ходил, надо проверить твои знания.
– И как? – заинтересовался Урусов. – Проверил?
– Не-а. Директор узнал, вызвал географа и устроил нахлобучку. Так и сказал, прямым текстом: «Дашь парню тему, он прочитает по написанному, и поставишь хорошую оценку». А остальное матом.
– А ты откуда знаешь, не при тебе же он учителя матюгом крыл.
– При Олеге. Как узнал, так сразу вызвал, и понеслось. Географ у нас дурак был уникальный. Я даже имя-отчество на всю жизнь запомнил.
– Ну, память-то у тебя шахматная.
– Не, его все помнили. Александр Сергеевич его звали. Как Пушкина. Но фамилия была Лермонтов. Такое трудно не запомнить.
– Чего, на самом деле?
– Угу, без базара…
– Мда… А мне в шестом классе кол за сочинение влепили. По Тарасу Бульбе. С тех пор я на учебу подзабил мало-мало. Хотя еще и на бедном «принце датском» оторвался. Гамлет у меня с «вальтером» по замку рассекал и вообще был капитан ГРУ. Как с себя будущего, блин, списал. Только я не разведчик, да и вокруг не холодная мокрая Дания, а гребаная пустыня с саксаулами, аксакалами и прочими деревьями…
– По Бульбе? И мне тоже. Ты чего там написал такого? Тоже про «вальтеры»?
– Сравнил эту самую Бульбу с донецкими отморозками. И всех различий нашел, что Тарас ездил на жеребце, а «донецкие» на «меринах». Старался, анализ делал всесторонний, а училка разоралась на весь класс. Минут десять орала, что, мол, разве можно так с народным героем?! Достала в конце концов! Я и выдал ей, что таких народных героев в процессе перестройки и установления демократии из тюрем немерено навыпускали, хотя им там самое место. Дальше понятно: «Да что из тебя вырастет, да куда ты пойдешь…» Кол уже обеспечен был, так что я и ляпнул напоследок: «В армию пойду или в милицию. Буду национальных героев назад в тюрьмы загонять. Пока с «меринов» обратно на жеребцов не пересядут». В общем, кол за сочинение, кол по поведению, мать в школу… До сих пор обидно… Хоть мать и не пришла. Она у меня умная. И тоже к криминалу плохо относится. А ты чего писал?
– Я хотел выяснить, какого народа Тарас герой.
– Так там вроде один народ в главных. Незалежные окры. Хотя нет, там они еще нормальные русские люди.
– Нет, три. Поляки еще и евреи.
– И что, выяснил?
– Ага. Всем от него одни только неприятности. И украинцам, и полякам. Про евреев и говорить нечего, Гоголь их иначе чем жидами не называл…
– И как училка отреагировала?
– Никак. Просто кол поставила. Она уже была Олегом воспитанная… Последняя моя оценка, которая была ниже четверки…
Какое-то время ехали молча.
– Млять, – выругался капитан, – достала эта пыль. Убил бы того казаха, что бедной машинке крышу снес…
– Так ты же его сжег. Вместе с «броней».
– Еще раз убил бы. Долго, что ли? Засношали из моей машины кабриолет делать. Да еще без спроса.
– Да ладно. Едем, как на курорте. В гостиницах ночуем… Не «пять звезд», конечно, но… В одиннадцатом году в Шэньчжэне товарищеский матч играли. Какая там гостиница была! Любые «звезды» отдыхают.
– Это в Китае?
– Ага, Гонконг. Город – побратим Самары. Или как это называлось… Небольшой по их меркам. Четырнадцать миллионов жителей. Принимали нас… песня. Президент областной федерации всю обратную дорогу репу чесал, как в ответном матче и лицом в грязь не ударить, и в бюджет уложиться. Пятьсот пятьдесят рублей на человека в сутки.
– И как? Уложился?
– Не пришлось. В сентябре двенадцатого планировали…
– Мда… Может, из этого Чномчменя по Самаре и прилетело.
– Шэньчжэня. Может, и из него. Те ребята, что с нами в шахматы играли, в этом точно не виноваты.
– Это да… Не шахматисты на кнопки давят… – Урусов снова отхлебнул воды и прополоскал рот, – а пыль все равно достала.
– Так я и говорю: хорошо едем, с комфортом. Гостиницы приличные, душ каждый день. Кормежка классная. И денег почти не берут… Вот скажи, Андрей, чего людям не хватало? Их же совсем не побило. Чего они сами себе проблем насоздавали?
– По Ташкенту, вроде, прилетело…
– Та где он, этот Ташкент? По Москве тоже прилетело, башкиры же не одичали, грызню между собой не устроили. А эти…
– Эти тоже объединились. Умид с шахом местным даже не подрался. То есть подрался, конечно, но по-честному. Дуэль на граблях, до первой крови. Все по классике.
– Вот именно. Объединились, когда пришел злой дядя и всех построил. При помощи тяжелой техники и туркменского золота.
– Почему туркменского?
– А у кого еще в этом регионе золото есть? Туркменам союзник нужен, от афганцев отбиваться. Вот и обеспечивают себе как минимум спокойную границу. Сарыбек, если и начнет экспансию, то в сторону Каспия…
– Ты откуда знаешь?
– Из казахов вытряс, пока ехали. Бесовских аналитиков в Астрахани поспрошал. Чтобы представлять, что здесь творится.
– Молодец. Умно. А интересно будет на твою встречу с Сарыбеком посмотреть. «Шах» делает шаху шах…
– А какая пустыня, так и не выяснили. Ладно, хрен с ней. Уже Бухара на подходе. Или что там на горизонте черное белеет? По-любому, дальше не так пыльно будет…
Таджикистан, Айни
– Опять знаменитый Ирбис прислал вместо себя какого-то мальчишку! У него что, нет людей постарше?
– Если уважаемого баши не устраивает мой возраст, я могу уйти, пока никто не сказал лишних слов.
– Не надо сердиться, батыр! – Баши проклял свою несдержанность: шайтан, опять придется извиняться перед юнцом. Но он собирался просить Посредника о серьезном деле… – За человека говорят не его годы, а его дела. Слава Ирбис-батыра бежит впереди бампера его машины. Поневоле считаешь его уже умудренным мужем, как и его людей. Достигшие подобного в столь юном возрасте достойны лишь еще большей похвалы. – Бодхани отхлебнул из пиалы и продолжил: – Я хотел бы поручить тебе одно необычное дело. Вы ведь очень хорошие бойцы.
Его собеседник, невысокий худощавый юноша лет восемнадцати, усмехнулся и налил еще чаю:
– Ты знаешь наши условия, ата. Если тебе надо кого-то убить, это не к нам. Мы работаем только со словами. И можем отказаться от задания до того, как возьмем деньги. Как только ты заплатишь, считай, что работа выполнена. Что бы ты ни сказал, это уйдет с нами в могилу, независимо от того, взялись мы за работу или нет.