– А твой отец все–таки совершил еще один подвиг.

Королевна, обратившаяся королевой, ни слова не говоря, обойдет вокруг круглого стола. Встанет напротив рыжей и ушастой. Посмотрит, как та пунцовеет, поднимет руку для пощечины… И опустит. Потому как отец коротко выдохнет:

– Не сметь.

А муж, только что глядевший сытым котом, вперит в нее взгляд, обещающий первую семейную сцену. С глазу на глаз… жаль, слышно будет до предместий! Ирландец да ирландка. Воевать, пировать, петь да ругаться – без удержу!

3

Домой, в «Голову», сида ногами не дошла – пришлось одолжить у его святейшества носилки, и восьмерых дюжих молодцов к ним заодно. Болело все – даже уши. Даже голос!

Немайн отпаивали теплым молоком – да со сливочным маслом. Правую руку, несмотря на ломоту в каждом пальце, удалось заставить нацарапать перевод песни. Дословный подстрочник, нескладный, но точный. Иначе пришлось бы говорить – с каждым гостем по отдельности. А так… Немайн приболела, текст перевела – понимайте, как хотите! И все равно – в «Голову Грифона» то и дело заглядывают люди. Трех приколоченных к стене грамот – на латыни, камбрийском–латиннице и камбрийском–огаме – им мало. Непременно нужно уточнить у сидовской родни: а меня сида в песне не поминала? А ближних родичей? А клан мой? А соседей? А точно? Точно–точно? Гость успокаивается, лишь получив отрицательный ответ на все вопросы.

На улице во всяком разговоре преувеличенно громко помянут, что никакое это было не пророчество, просто песня. Потом начинается спор о том, которую из множества текущих по Британии и Ирландии рек, названных именем своей матери–сиды, помянула Немайн. Аварскому послу, что рассказывает о великой реке далеко на востоке, никто не верит. Какое отношение та, степная река имеет к матери Немайн?

Между тем аварин прав, и знает это! Только Немайн слишком устала, чтобы просчитывать всех, а говорить вообще не смеет. За голос боится! Тем, кому знать – невтерпеж, или действительно срочно надо, принуждены Баяну кланяться. Расспрашивать – что он услышал в песне?

А он рассказывает истинно по–посольски. Правду – всем, только понемногу и разную, много интересного – тому, кто предложит что–то полезное для его истерзанной междоусобицами страны, а все до донышка – в обмен на прямую помощь его стороне. Не обязательно военную.

Такой человек во всей Британии нашелся один – король Гулидиен. Призвал пред очи, встретил – не в зале, в малой комнате, один, без жены, без советников. Сам дверь затворил плотней, сам в окно выглянул – не подсматривает ли кто. Осторожно выложил на стол сверток. Развернул – блеснуло. Слиток! Не золотой, дороже!

Сталь, подернутая прожилками. Аварин булат узнал – редко–редко, втридорога, доводилось покупать у персидских купцов. До тех пор, пока страна огнепоклонников не пала под нашествием с юга. С тех пор – как отрезало. Потому даже один слиток – драгоценен. Если и есть в степи подарок, способный перевесить императорский шелк, так это клинок из стали с древовидным узором. Или сам слиток – придать металлу форму оружия, привычного руке степняка, есть немало умельцев и в пуште. Это – возможность купить чью–то дружбу. Перетянуть на свою сторону колеблющегося, смягчить сердце противника.

Баян почувствовал себя как записной игрок в кости, которому предложили волшебство: один раз выпадет то, что он пожелает. Всего один раз…. или?

– Это, – сказал король, – подарок. За честную цену, если пожелаешь, сможешь взять пять, десять… даже двадцать, но не сразу.

Посол протянул руку, взял тяжелый слиток. Даже простой брусок, казалось, наливал руку силой…

– Я слышал, – сказал он, – что красная сабля Немайн закалена в ее священной крови, и не был удивлен. Но это – персидская работа! Тайное умение.

– Это британская работа, – сообщил король, – диведская. Даже в Кер–Сиди еще нет мастеров, способных на такое… хотя будут, конечно.

Аварин кивнул.

Источник умения сомнения не вызывал. Больше того, доказывал, верно и окончательно, что Немайн – не самозванка. Церемонию в храме, признание божеством, при желании можно и подделать – жрецы всегда и везде хитрей паствы. Но как подделать секрет, уже утерянный в далекой Индии, а в Персии, быть может, вырубленный мечами арабов – взятыми, между прочим, с тел римских и персидских воинов? Колесницы, булат… Последние козыри древней династии. Тогда объяснима и песня – возможно, старинные связи, сохранившиеся с тех пор, когда всесильные персидские цари сажали родственников на соседние престолы. Сохранилась только младшая линия… у которой все равно больше прав на персидский престол, чем у нынешних шахов. И, между прочим, куда больше, чем на римский! Одна из причин, почему, потеряв всего лишь город – пусть и столицу, персы, по сути, вернули Ираклию империю – которую завоевали практически полностью. Династия зашаталась! Дехкане могли и вспомнить, кто именно вошел в Ксетифон. Махнуть, не глядя, зороастрийское царство на христианское шах–зороастриец не пожелал. Пришлось подписывать мир.

– А розовые слитки будут? – спросил аварин.

Гулидиен удивился, но вида не подал. Британские легенды породили веру в то, что розовый цвет сидовского оружия – знак того, что сталь впитала нечеловеческую кровь. Сиды – не боги… но не демоны и не совсем люди. Римские священники – молчат или напоминают, что форма ушей и глаз для спасения души так же несущественна, как цвет кожи. Есть, например, христианское Аксумское царство – люди черны, но души у них белые… Камбрийские говорят, что, когда Сатана восстал против Господа, его поддержала треть ангелов – вот это демоны и есть! Верные остались на небесах – это рать архангела Михаила. Но были и те, что растерялись и не выбрали сторону. Вот и пришлось им отправляться на землю – грешную, но не безнадежную. Жить вместе с людьми. Выбирать…

Таковы Дон и Ллуд, сиды–родители Немайн. Сама она рождена на Земле. Странно рождена: вот, ухитрилась оказаться еще и римской императрицей в бегах. Только у сидов свои отношения со временем: оно у них то стоит, как в болоте, то журчит ручьем, то прет назад – как вода вверх. Не бывает? Еще как бывает – в водоподъемных колесах сиды!

Король Пенда, пожалуй, прав, когда на все рассказы о связанных с сидой странностях отвечает двумя короткими фразами:

– Много удивительного сотворили асы. И ваны, вижу, ничем не проще…

Вот и еще сюрприз – оказывается, не кровь волшебного существа придает розовый цвет древесной стали. Что–то иное… Навряд ли сиды водятся в дальнем краю, именуемом Хорасан! А аварин знай, нахваливает розовые слитки… мол, хорошие.

– Что сделано раз, можно повторить, – осторожно говорит король, – но скоро не будет. В лучшем случае – к осени.

Позже король поговорит с мастером Лорном. Тот согласится – не кровь. Сама Немайн говорит, небольшое количество особой рудной примеси. Припомнит даже слово. «Никель». Но сидова шашка, Рут, все равно одна на свете! Дальше Гулидиен сам додумает, по–британски. Один меч – кривой. Один лук, странный. На него и тетиву натягивать – замучаешься, зато натянутая – не так устает. И бьет на диво точно, хоть песни слагай. Барды, правда, пока не торопятся. Ждут. Два – число несовершенное. Скорее всего, Немайн завершит триаду. Будет третье оружие освобождения Британии от варваров. Интересно знать – какое?

Впрочем, для разговора с аварином это неважно. Важно, что он принял цену. Простую: отныне такие слитки из авар сможет купить сам Баян, или человек, показавший грамоту с его отпечатком пальца. Сидовский способ растекается по миру, и немудрено – работу самого искусного ювелира проще подделать, чем тонкие линии печати, данной человеку от рождения! И кто после этого скажет, что Адам и Ева не сотворены благородными?

Итак, уста посла разверзлись. Аварин выложил на стол свой подарок – все ту же грамоту с текстом песни, только под каждым словом – подписано – на каком языке есть похожее слово, что, он, аварин, узнал о сиде–императрице из каждой строки. И о странностях, на которые у него нет ответа…