После политического хода с подарками отношения с аборигенами стали налаживаться. Вождь пригласил гостей в одну из хижин, где предложил, в свою очередь, выпить местного пьянящего напитка из толченой маниоки, по крепости не уступающей хорошему пиву. В ходе непринужденной беседы через переводчиков Кожемяка сказал прямо: "Мы сюда пришли надолго. Предлагаем вам дружить и жить среди нас. Если не согласны, тогда валите отсюда на фиг, но по-мирному, трогать никого не будем". Когда Туни и Мунко перевели это вождю, тот сначала, потерял дар речи. Несколько минут он молчал и пристально глядел на пришельцев. Но потом, взвесив все "за" и "против", сказал: "Да. Мы остаемся". В отличие от его рода и племени, пришельцы обладали лучшим оружием и предметами быта. Кроме того, все они были сильнее физически и многочисленнее, чем его род. Да, племя поможет ему, если будет война, но надолго ли их хватит? И сколько таких пришельцев прибудет завтра, если этих перебить? Война уничтожит его племя полностью, а вокруг столько врагов, которые так и ждут, чтобы захватить лакомый кусок торговли солью! Они сами, с таким трудом завоевали это место! А если пришлые предлагают взять тебя под защиту и заниматься тем, чем ты привык, разве это плохо?! Тем более такие подарки дарят и кормить от пуза обещают! Хотя племя было и одно, но каждый род действовал самостоятельно, поэтому Ароко и согласился. Лучше быть сытым и под надежной защитой, чем каждый день боятся, что тебя уничтожат алчные соседи.

Приняв окончательное решение, вождь дал команду организовать настоящий праздник в честь прибытия дорогих гостей. Но наученные здешней природой, гости сначала, с помощью радушных хозяев, принялись возводить навесы от дождя, под которые складывали всю поклажу, привезенную с собой. Тем временем местные женщины и прибывшие подруги путешественников готовили всевозможные яства. Каждый свое. Если аборигены предлагали гостям местный забродивший сок, зажаренных обезьян с тапирами, различные фрукты и другую ползучую, но съедобную, по их мнению живность, то хозяйки каравана выставляли на общую скатерть-самобранку хлеб, кукурузу, чичу, картофель и овощи своей земли. Среди новых для себя блюд новороссы отметили какао-бобы, а также маниоку, которая свидетельствовала о наличии у местных зачатков сельского хозяйства. После совместной трапезы начались танцы. Чауита, под свои песни, стали водить хороводы, встав друг за дружкой и положив руки на плечи предыдущему. Сначала не спеша, почти топчась на месте, затем, под звуки барабанов ускорявших темп, они закружились вокруг большого костра. При этом женщины, образуя внутренний круг, двигались навстречу мужчинам. Увлеченные таким весельем, к ним постепенно начали присоединяться гуаро, затем уанка и новороссы. Даже Павел Кожемяка и Питер ван Лайден позволили себе поучаствовать в общих плясках. Пиршество прервал тропический ливень, обрушившийся на поселение и разогнавший людей по хижинам.

Дав каравану двое суток на отдых, руководство, после получения официального согласия от вождя на освоение данной территории, приступило к строительству форта с последующим возведением лесопилки и верфи. По всеобщему согласию новый форт-порт решили назвать в честь своих командиров Питера и Павла — Петропавловск.

Пока под руководством новороссов возводились дома и укрепления, Павел Кожемяка и Питер ван Лайден составляли отчет о ходе экспедиции и обсуждали планы дальнейшего развития своей колонии.

— Павел, ты заметил, в чем они ходят? — спросил голландец.

— Конечно. Ты что думаешь, я не смекнул, что к чему?! — улыбнулся Кожемяка. — У них сандалии из резины и веревки крепкие, из которых канаты плести можно!

— Канаты, это то, что нам нужно! Но сандалии не из резины, а из каучука — сока гевеи. А что это значит? — возбудился Питер. — Если добавить к нему серу и нагреть, то есть произвести вулканизацию, мы получим прекрасную резину для обуви, непромокаемые плащи для морских походов и возможность герметизации кораблей! Теперь ты понимаешь, на что мы должны менять свой товар?

— Понимаю. — вздохнул Павел. — Но для того, чтобы плести канаты и увеличить объемы добычи каучука нам надо всех чауита к этому делу подключить. Если Ароко согласился, то это еще не значит, что другие на это пойдут.

— Значит надо их заинтересовать. Материально. — не уступал Питер. — Ты же пишешь отчет Правителю, вот и обрати на это внимание. Тем более мы знаем, что дикарям надо. Побольше котлов, оружия и бус с зеркалами! Но не раздавать бесплатно, а менять с выгодой для нас!

— Хорошо, напишу обязательно. Но меня терзает другой вопрос. С чего начать наш флот. Раньше мы делали бот, но сейчас уже надо что-то посолиднее. — перешел на другое Кожемяка. — Что можешь предложить?

— Поскольку у нас нет парусины, то будем исходит из того, что имеется под рукой. — хитро произнес голландец. — Есть идея, но придется много работать. Когда-то я участвовал в одной регате, в Гонконге…

Для длительных походов по освоению Амазонки нужен, пускай и тихоходный, но большой и вместительный корабль-матка — плавучая база. К нему два-три быстроходных бота с небольшой осадкой, как сторожевые катера. Учитывая имеющиеся материалы и свои возможности, за основу для корабля-матки решили взять большую китайскую джонку.

Джонки — первые в истории кораблестроения суда, корпуса которых были разделены на водонепроницаемые отсеки перегородками из толстых досок, их назначение — спасти судно, если потекут швы, когда оно ударится о рифы.

Отличительные черты джонки — паруса из бамбуковых рей и тростниковых циновок в форме четырёхугольника, которые можно сворачивать наподобие жалюзи. Джонка имела плоское днище, высокие вертикальные борта, слегка заостренный приподнятый нос и тупую, обрубленную корму с надстройками, выступающими за корпус. Как и в Европе, на скулах возле форштевня часто рисовались глаза. Пропущенный через корму массивный руль заменял киль. По бокам корпуса располагались шверты (выдвижные плавники), препятствующие дрейфу судна и придающие ему устойчивость. При движении в узкостях или при безветрии на джонках использовали весла. Большие джонки имели в длину шестьдесят, а в ширину пятнадцать метров. При осадке всего два метра они могли поднимать до двух тысяч тонн груза. Для сравнения, каравеллы Колумба и Магеллана имели длину двадцать пять метров с осадкой почти два метра, и казались против таких джонок игрушечными.

Эти неуклюжие с виду суда имели хорошие мореходные качества, позволявшие им выдерживать жестокие муссонные ветры и тайфуны восточных морей. Корабелы Европы признали за джонкой такие преимущества, как высокая прочность, простота конструкции и высокая эффективность парусной оснастки. Благодаря малой осадке им были доступны и устья рек, и прибрежные морские воды.

Остойчивость джонки при этом обеспечивалась специальным обводом корпуса, как в драккаре викингов и сбалансированным парусным вооружением. У джонок нет ни вантов, ни штагов, ни фордунов. Набор корпуса выполняется по поперечной системе, с полными обводами и обшивкой, выполненной вгладь, что положительно сказывается на мореходности судна, оно лучше всходит на штормовую волну, не давая ей захлестывать палубу.

Вообще-то джонка строилась как двухмачтовое судно, но на корме была еще одна — добавочная мачта, парус на ней работал не на увеличение скорости хода, а как воздушный руль, что очень важно при изменении курса судна, например, при переходе с одного галса на другой. Мачты джонки не были неподвижны, они могли наклоняться на незначительный угол в сторону носа или кормы. Для этого служили специальные оттяжки — снасти бегучего такелажа. Китайцы на мачты не лазили как европейцы, они работали на палубе. Мачты на джонке устанавливались не в диаметральной плоскости судна, как это было на парусных судах других народов, а слегка ассиметрично, подобно раздвижному крылу современного авиалайнера, заходящего на посадку. Это позволяло китайским мореходам использовать паруса с наибольшей эффективностью.