У меня крепла уверенность, что король Бельгии Леопольд III и бельгийское правительство не могли со своей стороны проявлять полную пассивность и безответственность. Вскоре мне удалось установить, что имели место и какие-то переговоры между правительствами Бельгии, Франции и Великобритании. Однако ни у Отто, ни у меня по этому вопросу достаточной информации не было. Однако нам казалось, что в любом случае Бельгия принимала все меры к тому, чтобы сохранять с Германией нормальные отношения, ничем не демонстрируя свои союзнические переговоры с Францией и Великобританией, если к тому времени они уже велись.
Несмотря на то что у меня, как и у многих людей, возникали тревожные мысли, не исключающие возможности новой, второй, мировой войны, способной нарушить спокойствие Бельгии, её нейтралитет, тем не менее, в это тяжелое время не должен был забывать, что я, молодой «уругваец», никогда не занимался политикой и в отношении возможности возникновения новой войны нахожусь в полном неведении.
Мне хочется в этой части привести еще один пример. Как-то, беседуя со мной, владелец-директор «Селект скул» затронул весьма интересный вопрос. Он поинтересовался, читал ли я книгу Адольфа Гитлера «Майн кампф» («Моя борьба»). Эту книгу я успел прочесть, купив ее в Бельгии, но в немецком варианте, так как издана она была в Германии. Несколько растерявшись, а вернее, сделав вид, что заданный вопрос застал меня врасплох, так как я не только не читал ее, но и никогда о ней ничего не слышал, ответил на него отрицательно. Мой собеседник вышел в другую комнату и принес мне названную им книгу. Мне показалось, что она того же издания, как и та, которую я успел уже прочесть. Вручая книгу, владелец школы посоветовал мне обязательно ее прочесть и заявил, что ее чтение принесет мне пользу не только в вопросе ознакомления с политикой, проводимой гитлеровской Германией, но и в совершенствовании моих познаний в немецком языке.
На этом наш разговор не закончился. По существу, мне была прочитана целая лекция, краткое содержание которой хочется привести сейчас. В то время, когда я слушал, для меня многое из сказанного было совершенно ново. Итак, привожу краткое изложение услышанной «лекции».
Гитлер Адольф имел настоящую фамилию Шикльгрубер, родился в 1880 г. в Австрии. Его отец был таможенным чиновником. Якобы в целях самообогащения отец связался с семьей молодой австрийской еврейки. Адольф покинул отца и до 1913 г. не имел определенных занятий. В 1913 г. переехал из Вены в Мюнхен. За время Первой мировой войны дослужился до ефрейтора немецкой армии.
В ноябре 1923 г. вместе с генералом Людендорфом Гитлер возглавил попытку государственного переворота в Мюнхене, который провалился. Организаторы попытки переворота предполагали установить в Германии фашистскую диктатуру. Говоря об этом, мой учитель подчеркнул, что к этому времени в Италии уже была установлена присвоившая себе наименование фашистской партии диктатура Муссолини. Именно поэтому Гитлер не пожелал свою партию именовать фашистской, то есть присвоить ей название, принятое в Италии, и назвал ее Национал-социалистической рабочей партией германии (НСДАП).
После провала этого переворота, так называемого пивного путча, некоторые его организаторы были арестованы и осуждены. В их числе был и Адольф Гитлер, осужденный на 5 лет, но уже в 1924 г. освобожденный. Останавливаясь на пребывании до конца 1924 г. Гитлера в тюрьме, мой собеседник подчеркнул, что австриец Гитлер плохо владел немецким языком, но уже тогда очень любил ораторствовать. Якобы в тюрьме арестованные вместе с Гитлером участники готовившегося переворота очень любили играть в карты, а Адольф им мешал, разглагольствуя о своих дальнейших политических планах. Они сумели ради создания для меня нормальных условий для игры в карты уговорить будущего фюрера «все то, что он им докладывал, исключительно важное для государства, изложить в письменной форме».
В результате, по словам моего учителя английского языка, родилась книга «Моя борьба». Однако в свет она вышла в 1925 г. только после того, как, покинув тюрьму, Гитлер сумел привлечь к ее переработке, доработке и грамотному изложению на немецком языке ученых, политических деятелей.
Не знаю, соответствует ли услышанное мною правде, но уже в более позднее время, несколько лет спустя, встречаясь с такими грамотными немцами, как Отто Бах, о котором я еще буду говорить особо, на мой вопрос, не является ли это выдумкой, мне неоднократно подтверждали, что Гитлер действительно не обладал, в особенности в те годы, когда сочинял свою книгу, достаточными знаниями немецкого языка, чтобы все свои мысли изложить в письменном виде. Ставился под вопрос только год издания книги в Германии. Некоторые утверждали, что она появилась в 1926 г.
Для меня уже не было новым услышанное о содержании книги «Моя борьба»; прочтя ее, я хорошо запомнил основные положения. Именно поэтому я уже знал, что в своей книге Гитлер призывал в угоду Западу к антисоветской агрессии, к самой активной борьбе с коммунистическим обществом. Он не стеснялся прямо утверждать: «Когда мы говорим о новых территориях в Европе, мы можем думать, в первую очередь, о России и прилегающих к ней государствах... Сама судьба дала нам сигнал к этому... Гигантское государство на Востоке созрело для развала».
Хочу особо подчеркнуть, что всем читателям книги было понятно, что Гитлер собирается завоевать территорию Советского Союза, превратив его население в рабов. Однако нельзя было упускать из виду и то, что в своей книге Гитлер призывал к подготовке реваншистской войны против Франции, а также проповедовал расизм.
Провозглашаемые в книге планы борьбы, в первую очередь против коммунизма, видимо, вполне устраивали западные державы, а к этому Гитлер и стремился, чтобы развязать себе руки в задуманной войне против Советского Союза.
Усилия правительства Франции к поддержанию добрососедских отношений с фашистской Германией после агрессивных действий Германии против Франции были для меня совершенно непонятными, я не мог оправдать их.
Вскоре с настороженностью и неполным пониманием я стал воспринимать появление в панси онате мужчин разного возраста, правда, все они были не очень молодыми и явно туристы; правда, в пансионате проводили мало времени, но не совершали экскурсий ни по городу, ни по стране, а наоборот, были чем-то все время очень заняты. Предположить, что они являлись коммерсантами, я не мог, уж больно подтянутый у них был вид. Они, как правило, мало общались с постояльцами, а в основном со всеми нами встречались изредка, и то за обеденным столом.
Видимо определив, что я по своему происхождению являюсь представителем богатой семьи одной из стран Латинской Америки и далек от политики, новые постояльцы не чуждались меня, а даже, в отличие от других живущих в пансионате, любили иногда провести вместе время за бокалом аперитива, рюмкой коньяка или бокалом виски, весело беседуя на разные темы между собой, не стесняясь меня. Правда, иногда они подключали меня к разговору, интересуясь моей «родиной». Я испытывал большое удовлетворение тем, что не зря затратил много времени на изучение литературы, посвященной Уругваю, его истории, географии и жизни страны. Это позволило мне вести оживленный разговор с новыми знакомыми.
Через ван дер Стегена я уже «хорошо» ознакомился с ночным Брюсселем. Это дало мне возможность некоторых из этих временных постояльцев приглашать в «клубы», о которых я уже упоминал. Опрокинутые рюмки и бокалы как-то незаметно быстро сближали с людьми старше меня. Считаю необходимым особо подчеркнуть, что ни я, ни составляющие мне компанию иностранцы не увлекались выпивкой и за рюмкой крепкого напитка проводили продолжительное время.
Как вскоре я узнал, один из пожилых французов в действительности является полковником французской армии. Он прибыл в Бельгию в командировку и остановился не в гостинице, где могли его встретить «нежелательные» иностранцы, а в реномированном пансионате.
Понимая, что молодой собеседник мало разбирается в политике, а тем более в вопросах, связанных с военной обстановкой в Европе, узнав, что он собирается поступить в Брюссельский свободный университет, стремясь получить хорошее высшее образование, полковник в легкой и осторожной форме стал меня, своего молодого собеседника, к которому относился дружелюбно, предупреждать, а скорее даже внушать, что проживание продолжительное время в Бельгии в складывающейся обстановке не является безопасным.