Кстати, может быть поэтому в качестве "фильтра" была использована именно "Шикана", а не милиция, не суд, не прокуратура, которые имеют дело с человеческим горем куда чаще? Ставить "фильтр" там — то же самое, что просто напечатать объявление в "Оскольском Курьере": "Ввожу в Сумрак. Дёшево. Сердито". Слишком много Иных крутится вокруг этих органов, и слишком многие связаны с Дозорами. В конце концов, "фильтр"-то возник не сам по себе. Его создал Агон, и если мы это докажем — он пойдёт под трибунал…
Я оборвал сам себя. Какой ещё трибунал, о чём это я?! Сейчас Агон может творить у себя в "Шикане" всё, что ему взбредёт в курчавую голову! Инквизиции просто не до него! После вчерашней атаки все игры с человеческой Силой выглядят мелкой безобидной шалостью.
Возвращаясь из Каплина, я доехал до центра города и сейчас брёл по улице, пытаясь понять, куда мне теперь двигаться дальше.
Смутное ощущение тревоги не проходило. Я сканировал всеми способами, всеми чувствами, данными Иному, но никак не мог найти причину напряжения. Однако оно не делалось от этого менее реальным.
Ничего необычного обнаружить мне не удалось. Локальный сгусток Силы, свободно болтавшийся в районе улицы Ленина — не в счёт, в Осколе подобного вагон и маленькая тележка. На всякий случай я проверил и его, но ничего подозрительного не нашёл — обычная мешанина Света и Тьмы, побочный эффект чьего-то недоделанного заклинания. К вечеру синий мох сожрёт целиком — ему-то всё равно, что поглощать. На "вкус" это напоминало приторный горячий кисель, разбавленный холодной водой прямо из-под крана — съедобно, но противно. Чем-то это было похоже на ощущения от воронежской "Могилы неизвестного фараона" — здоровенной пирамиды из красного стекла, стоящей посреди проспекта у Памятника Славы. Абсолютно неуместная, она выдержала все попытки провести через администрацию города решение о демонтаже — ещё бы, все воронежские Иные костьми бы легли, но не допустили разрушения мощнейшей линзы-концентратора. Собственно, само строительство пирамиды было начато по совместному решению глав Ночного и Дневного Дозора, а территория вокруг неё была объявлена нейтральной зоной — нечто вроде "водяного перемирия". Что ж, может быть, Онфим и был прав, однако впитывать малосъедобный коктейль из Тёмной и Светлой Силы соглашались только те Иные, кому экстренно требовалось восстановление — раненые дозорные, умирающие от голода вампиры и прочие неудачники магического мира…
Я поёжился и воткнул в уши "пуговки"-наушники от плеера. Главная проблема всех дозорных при исполнении, что Светлых, что Тёмных — скука, и каждый скрашивает её, как умеет. Чаще всего развлечением оказывается музыка — слух нам не очень-то нужен, нарушителей мы ищем другими чувствами… Кстати, если встретите на улице взрослого мужика, у которого на поясе болтается "мыльница с музыкой", можете быть уверены: один к трём, что это наш. Похоже, скоро руководство Дозоров официально запретит своим сотрудникам таскаться с плеерами во избежание демаскировки.
Я щёлкнул клавишей "Play", и иллюзорное пространство внутри моей головы заполнил высокий женский голос. Не очень люблю Милен Фармер, но не поставить эту песню сейчас было нельзя — из-за названия: "L'Autre" — "Иной". Жалко, что я плохо воспринимаю язык на слух — интересно же, о чём в ней поётся…
Впрочем, при всей своей увлечённости проблемами Иных на "загнивающем Западе", песня показалась мне чересчур слащавой. Ну её к чёрту, уж лучше "Король и Шут"! Никогда не был поклонником этой группы, но после Милен их развесёлые ужастики — как глоток пива, смывающий во рту вкус приторного леденца.
Слегка покачивая головой в такт музыке, я шёл, постепенно замедляя шаги — где-то поблизости был Иной, а сейчас в Осколе лучше не подпускать к себе незнакомых собратьев.
Обернувшись, я заметил позади себя девушку лет двадцати. Она стояла на остановке маршруток и явно ждала транспорт. Среднего роста, стройная, длинные тёмно-русые волосы, ярко-зелёные большие глаза, симпатичное округлое лицо. Её не портил даже нос, чуть длиннее, чем положено по современным канонам красоты для фотомоделей, и с очень милой горбинкой… Обычная хорошая девчонка.
Вот только не стоит глядеть на неё в Сумраке. Даже сейчас, находясь в человеческом мире, я мог различить мёртвенно-серую, точно присыпанную пылью ауру нежити. Вампирша. Молодая, официально зарегистрированная в городе, каким-то образом обходящаяся без лицензий, но — вампирша. Ходячая пиявка.
Я прекрасно её знал, как и большинство других вампиров Оскола. Она, подобно тому несчастному "чеченецу", не была упырём от рождения, но в отличие от него пошла на инициацию добровольно. Искренне считая вампиров высшей расой, когда-то она сама подставила горло под клыки беспринципного кровососа.
Интересно, довольна ли она своей нынешней участью? Довольно большое ведь разочарование — узнать, что вампиры отверженные среди Тёмных. Как теперь она относилась к своим прежним мечтам, я не знал и вряд ли когда-нибудь узнаю: болтать с поднадзорной "за жизнь" — благодарю покорнейше! Хотя девчонку жалко…
Точно откликаясь на мои мысли, в наушниках запиликала скрипка, и старательно-зверский голос запел:
Как бессонница в час ночной
Меняет, нелюдимая, облик твой…
Чьих невольница ты идей?
Зачем тебе охотиться на людей?
Отбросив окурок, я решительно повернулся и зашагал к остановке. Вампирша скользнула было по мне равнодушным неприязненным взглядом, но через секунду её глаза вернулись, и кроме неприязни в них читалась настороженность — она увидела ауру сотрудника Ночного Дозора.
В Сумрак мы шагнули одновременно.
— Привет, Эльвира! — сказал я, вытаскивая из ушей наушники и заправляя их за ворот рубашки.
— Добрый день, дозорный, — пожав плечами, ответила она. — Ищешь браконьеров?
— Я не на службе.
— Тогда иди себе с миром. Или ты здороваешься с каждым из нас? "Водочку глушит, с вампирами дружит…" — с издёвкой пропела Эльвира, явно учуявшая исходивший от меня аромат.
— Ну, зачем же так? — миролюбиво ответил я.
— Так?! А что, Светлые дозорные перестали убивать вампиров? — подняла брови вампирша. — Для вас мы — преступники уже потому, что имеем наглость существовать… Ах да, я же регистрацию забыла предъявить! — Она рванула вверх подол белой вязаной кофточки, демонстративно задрав при этом лифчик. — Считывай, чего стоишь!
Я отвернулся, стараясь даже мельком не глянуть на бесстыдно обнажившиеся маленькие острые груди с большими сосками. Н-да, ну и характерец у тебя, девушка! Когда-нибудь ты сорвёшься, и кто-то — может быть, и я сам — сметёт в чёрный пластиковый пакет твой прах… Впрочем, ты ещё не прожила даже своей человеческой жизни, поэтому вряд ли твои останки рассыплются. Пакет будет чуть побольше.
— Прикройся, — бросил я, не поворачиваясь. Вряд ли Эльвира кинется на меня. Даже в таком состоянии она вполне вменяема. — Нет у меня к тебе претензий. Я просто хотел поговорить.
— Мне не о чем с тобой разговаривать, дозорный! — огрызнулась вампирша, торопливо поправляя одежду. — Особенно сейчас!
— Ошибаешься. Именно сейчас — очень даже есть о чём.
— Сейчас? — Её пальцы нервно перебирали висевшее на шеё украшение — какая-то самодельная бижутерия, сплетенная из кожаных шнурков. — Почему же?
— Ты что, с луны свалилась? Или не в этом городе живёшь? Эльвира!
— Слушай, я рада, конечно, что любой дозорный в Осколе знает моё имя, но прекрати наконец повторять его каждую секунду! — Глаза вампирши вновь полыхнули зелёным пламенем.
"Если найду того, кто сделал её нежитью, упырю осиновый кол покажется щекоткой!" — сам себе пообещал я. Девчонка мне явно начинала нравиться.