– И каким же образом? – осведомился Рудольф с неподдельным интересом.

– Пока не знаю. Для начала надо тщательнейше всё взвесить, все обдумать, пересмотреть заново все известные элементы того механизма, что начал создаваться с нашим участием.

– Ну что ж, – вздохнул Император, – механизм должен выйти довольно сложным. Тем паче, что к уже известным элементам внезапно прибавился еще один. Ваша карта.

– Стало быть, все же признаете, что документ принадлежит нам.

– Да полно вам, – весьма неучтиво поморщился Рудольф. – Не в том теперь главный вопрос, майстер фон Юнгинген; вы ведь не полагаете всерьез, что я пригласил вас в Прагу ради собственнических прений? Не это главное, не в том проблема и, без преувеличения, угроза – и вашим возможным планам, и моим, и инквизиторским.

– Я слушаю вас, – кивнул тот приглашающе, и Рудольф, кашлянув, отозвался благодарственным кивком:

– Так вот. Карта. Как вам уже известно, обретена она была при аресте заговорщика. Это был человек, мало и о малом знающий, и информация, от него полученная, вам не будет интересна.

– Ну, разумеется, – с плохо скрытым сарказмом согласился тот.

– В любом случае, это не имеет касательства к теме, – продолжил Рудольф уже много уверенней, нежели в начале этой беседы. – Главное состоит лишь в одном: он нес эту карту своему главарю, как вы это назвали – «идеологу», которого в крестьянском тайном сообществе знает каждая собака, не видя в лицо, но благоговея при одном лишь имени. Практика показала, что там, где появляется этот человек, ничего хорошего ждать не приходится.

– Знаменитый Каспар, если верны мои данные, – уточнил Великий Магистр вопросительно, и он болезненно и зло скривился.

– Каспар, – повторил Рудольф раздраженно. – Заноза в заднице. И мои люди, и, что главное, наша хваленая Конгрегация гоняются за ним девять лет; и это – с той поры, как о нем вообще стало известно, сколько же он вел свою преступную работу до тех пор, не может сказать никто. Никто не может предсказать, где он появится, никто не знает, где он теперь…

– Однако ведь человек с нашей картой…

– … шел к нему на встречу, да. Вот только крестьяне – крепкие парни, майстер фон Юнгинген, и он сумел продержаться достаточно долго. Когда от него сумели добиться ответа на вопрос о месте встречи, назначенный Каспаром срок уже миновал, а опоздание посыльного означало следующее: он раскрыт. Разумеется, и место было проверено, и попытки вычислить его были, многое было и, как вы понимаете, без результата.

– И для чего же предводителю бунтующих крестьян древняя карта с неведомыми землями?

– А это, майстер фон Юнгинген, – не сдержал улыбки Рудольф, – как раз по вашей части. Каспар, сообщу вам, не просто политический заговорщик, не просто убийца, он даже не еретик, каковые повсеместно обнаруживаются в тайных сообществах, – он язычник. Безопасности ради прикидывающийся добрым христианином. Живя в Германии, – продолжил Рудольф, видя, как поджал губы Великий Магистр, – он посещает церковь вместе с прочими. Принимает Причастие; не знаю, что он делает с ним после. Выплевывает, быть может, или попросту выбрасывает в пыль или куда похуже, или использует для каких-нибудь своих языческих церемоний. Изображает исповедь, обманывая священников, искренне пытающихся исполнять свой долг. Совращает в свою языческую веру честных христиан, пользуясь их слабостью и своим умением влиять на людские души…

– Довольно, – оборвал Магистр строго. – Я уже понял, насколько кошмарно ужасен и страшно гнусен этот мерзкий злоумышленник. Не стоит вдаваться в дальнейшие подробности. Я изменю форму вопроса: для чего язычнику, живущему в сообществе христиан, древняя карта с неведомыми землями?

– Древняя карта викингов, майстер фон Юнгинген. Язычников.

– Карта Лейва Счастливого, – поправил тот. – Принявшего крещение и крестившего своих единоплеменников.

– Ай, бросьте, – покривился Рудольф, – что за ребячество. Орден уж сколько лет общается с литовскими князьями, и вы говорите такие речи? Когда есть выгода, все добрые католики. Напомню, отец его так и не отрекся от старой веры, да и не всякий из его семьи, и не всякий из его воинов; иными словами – как я и сказал: карта язычников.

– Положим, так, – поспешно согласился фон Юнгинген, – спорить сейчас о делах давно минувших дней не имеет смысла – нет достойных доверия свидетелей. Продолжайте, Ваше Величество. К чему этот упор на языческую подоплеку?

– Вначале – откровенность за откровенность, майстер фон Юнгинген. Я рассказал вам, как мы получили карту. Откуда она у вас?

– В свете последних событий, думаю, и впрямь нет необходимости делать из этого тайну, – кивнул Магистр, задумавшись, как и прежде, не более чем на мгновение. – Обитатели германских побережий у Восточного моря[814] сетовали на то, что некий варинг[815], пират наглее и отчаянней прочих, не дает им покоя. Его корабль вставал на якорь на Рюгене, и его описание было известно, но сунуться на этот остров мы не могли: простой рейд по задержанию преступника мог перетечь в настоящую войну, а для этого не было требуемых условий, и в первую очередь, как легко понять, – согласия местных властей. Порою он сходил на берег и по нашу сторону, всегда в определенное время – здесь он сбывал товары и запасался. Наши братья прибыли прежде срока и вознамерились ждать, однако он внезапно явился во внеурочное время. Наши братья взяли его корабль легко, его самого – и того легче, вызнали о его перекупщиках и сообщниках среди тех, кто передавал за мзду сведения о предполагаемых маршрутах того или иного корабля… Словом, множество всего, вам не интересного. Карта была обнаружена среди нескольких других, явно оставленных им в своем владении после грабежей судов. Вначале братья не придали значения тому, что карты эти он взял с собою на берег…

– Понимаю, отсутствие опыта, – с подчеркнутым состраданием вздохнул Рудольф, и собеседник сурово покосился на него.

– Мы взяли пирата, – строго пояснил Великий Магистр. – Грабителя. Язычника, губящего христиан, которые занимались своим честным делом. Никаких указаний на возможную связь его с какими-либо организациями не было и в помине. Карты он вполне мог держать при себе, дабы уберечь столь дорогостоящие и сложные в изготовлении вещи от своей команды – как от их злых намерений, так и от обычной дурости.

– Однако же?..

– Однако же, когда карта уже через неделю после обретения была похищена, мы смогли понять, невольной препоной чему стал Орден. Этот человек, прибывший на германский берег столь внезапно, должен был передать кому-то этот документ.

– Вы… побеседовали с ним об этом?

– К тому времени его давно уже вздернули, – хмуро отозвался фон Юнгинген, стерпев очередную снисходительную улыбку Императора со стоическим спокойствием.

– И судя по тому, с какой готовностью вы вступили со мною в переписку по этому поводу, – подвел итог Рудольф, – я могу сказать, что сделать копию вы не успели. Верно?

– Наши братья не могли определить вот так, тотчас, всю важность этой находки, – с видимым усилием признал Великий Магистр. – За неделю, что карта была в наших руках, мы смогли лишь перевести руны – подпись, сделанную составителем, и кое-какие именования, сопоставить некоторые узнаваемые местности, пометив спорные и неизвестные.

– Да, – наставительно поднял палец Рудольф. – Неизвестная земля. С неизвестным вам названием.

– А вам, стало быть, известным, – усомнился фон Юнгинген, и тот скромно пожал плечами:

– В общих чертах.

– Надо полагать, конгрегатские exquisitores[816] вас просветили.

– Да, – уже серьезно, без насмешки, вздохнул Рудольф. – Откровенно говоря, я древней историей дальних земель никогда не интересовался, а уж земель неведомых – тем паче. Посему, майстер фон Юнгинген, хоть сейчас я и стану просвещать вас, по большому счету, мы с вами на равном положении невежд в сравнении с инквизиторскими изыскателями. Одному Богу ведомо, откуда или от кого они получают всевозможные сведения.