Никита напрягся, слушая 'клопа'. Ладонь на цевье винтовки запотела. Он увидел, как майор отдает боевику Тихомирова паспорт. Чей?

-... Паспорт киллера!!!

- Ого, ничего себе! - воскликнул здоровяк.

- Елы-палы! - нахмурился Никита. Ему вдруг показалось, что это его паспорт. Но он в окуляр заметил фото Филина.

- Сегодня я смог достать его обманным путем. Он еще не знает об этом. Спасете вы шефа своего или нет, в любом случае обещайте, что не полезете сворой по этому адресу и не спугнете Филина!

- Кого?

- Его кличка 'Филин'!

- Он что, сидел?

- Нет. Я хотел сказать позывной! Так как насчет обещания?

- Что ты хотел?! Клятву? Смешно же!

- Ладно. Сегодня на хате вы его не застанете - он будет уже готовиться к ликвидации. Завтра утром - пожалуйста! Он ваш!

- Карпов Сергей Михайлович, - прочитал вслух боевик, - прописка наша, шуменская?

- Смотри сам, - подсказал Ревизор.

Пока амбал листал странички паспорта, Никита в оптический прицел глядел на Филина, точнее на отверстие его ствола.

'Да-а, дела-а! - размышлял парень. - Интересно получается!' Но и это еще было не все!

- Теперь, если что, мой адрес! - Протонов показал свой паспорт. Не Георгий Алексеевич, а Федор Андреич Ломакин значился в корочках этот человек. А фото Протонова хорошо разглядел.

- Ломакин Федя? Интересно! А это что тут? Прописка. Ага! Угу! Та-ак, - запоминал здоровяк.

Протонов все делал так, чтобы Филин теперь не видел амбала. Но динамик в ухе Топоркова ловил все и передавал запись на микродатчик, арендованный у Домового. Жаль, не было с собой фотокамеры!

- Сейчас мы сделаем кое-какие уточнения, проверочку, так сказать! Ничего? - спросил громила, помяв пакет с содержимым.

- Валяйте!

Искоса поглядывая на окна и крыши зданий, будто бы пытаясь найти сверкнувший ствол незнакомого снайпера, увалень в спортивном костюме подошел к толпе сподвижников.

- Бидон, ты вроде спец в этих делах, посмотри! - он протянул одному из типов паспорта и тут же обратился к другому. - Ты, Гоша, позвони, узнай, проживают ли такие по этим хатам. И запомни адреса и телефончики.

Через три минуты здоровяк по имени Гоша доложил, что Ломакин - есть такой. Номер телефона прилагается. Звякнули туда - тихо. Бидон утвердительно кивнул. Главный из них повернулся к Протонову и отдал паспорта.

- В порядке. Извини, мужик, точность - вежливость королей! Получай свои бабки, забирай своего 'подстрахуя' и расходимся.

- Что так круто, дружище? - скривился в недоумении майор, засовывая паспорта во внутренний карман и зажимая подмышкой пакет с деньгами.

- А я ВАС не очень уважаю! Ты ведь из 'органов'?

- Не совсем, если честно!

- Молодец, прямо отвечаешь, не увиливаешь! Ну, да ладно, простим друг другу наши профессии и... Кстати, ты не подскажешь мне насчет Коломейцева? Саши, кажется?

- А что? - переспросил Ревизор у амбала.

- Да так, есть один лох, нашему товарищу наступил на ногу! Коломейцев, РУОПовец, мент!

- Не знаю таких! - отрешенно сказал Протонов и сделал прощальный жест.

- Пускай так! - пробасил тип и с издевкой помахал ручкой.

Так и разошлись. Один поехал в сторону главной улицы города, другие, переговариваясь, уселись по машинам и, газанув, укатили восвояси. Снялись с мест мафиозные 'топтуны', убрался Филин на оценку 'отлично'. Так же тихо свернулся Никита Топорков по прозвищу 'Истребитель'. Сел в 'жигули' и умчался в центр.

Мимо мелькали автомобили различных моделей и стран, розовые, бронзовые и беленькие ножки плывущих по тротуарам красоток, ларьки с разноцветными от изобилия товара витринами, лотки с фруктами и мороженым. Где-то ругались и целовались, били и ласкали, отдыхали и вкалывали до посинения несмотря на вечернее время. Кто-то ворочал, а кем-то манипулировали. Сновали цыгане и таджики, бегали брокеры, кумекали дилеры, маялись бомжи и бичи в подворотнях и возле магазинов. Стоял невидимый, но странно ощутимый хаос. Жизнь шла своим чередом!

Кое-кто ехал совершать естественный отбор, сокращать бытие, замедлять темп существования...

... Топорков первым делом позвонил в Шуменское РУОП, попросил связать его с Коломейцевым. Не удалось - того не было на месте. Затем рванул было к Ломакину, но вовремя затормозил. Куда гнать-то? Зачем торопиться? Поспешишь, как говорится, людей насмешишь! Нет, здесь нужно иначе. Пойдем-ка мы другим путем!

Так. Само собой созревает! Не говорю Филину, не намекаю Ломакину. Филин - это я, Ломакин - Протонов. Здорово! Чудесно! Ревизор собирает 'бабки' (на отечественную тачку вполне хватит), закладывает, нет, даже заочно убивает напарников - спецов своей же Системы и... Наверняка отсюда свалит! Может уже сейчас?! Профи тот еще! Да и лис!..

... Так, а я? Ревизора нельзя оставлять, нельзя отпускать! Зачем это? Система держит меня, а я возьму сам ее за глотку! Отключу провода. Подмету. Значит что? Филин! Ломакин! Черемуха! Ревизор!!! Да еще и Тихомиров! Вот работёнка! Усложнил - выполняй. Но сначала Коломейцев! Именно сейчас.

- Коломейцев? Александр?.. Неважно кто говорит. Я хочу предупредить тебя, земляк, что тучка надвигается, солнышко уж не блестит, и ласточка с весною, наверное, больше не прилетит!.. Нет, я не сумасшедший!.. Послушай, не клади... Послушай меня, Шурик! О тебе знают, думают, плохо думают. Придут в гости. Встречай. Вероятно, люди Мирзанова или чеченские гастролеры. Помнишь по недавнему делу? Так что думай и ты! Еще увидимся. Бывай!

Никита прервал голос 'волкодава' нажатием рычага телефона-автомата и сорвался с места. Теперь следующий пункт.

К месту проведения операции Никита прибыл вместе с нарядом РУОП, только с разных сторон. Никого не стесняя и не привлекая внимания чем-то подозрительным или броским, Топорков в обход, с подстраховкой, проник в ремонтируемое учреждение 'Главагроснаба' и, стараясь оставлять как можно меньше следов от китайских 'одноразовых' чешек и обрезиненных рук, занял облюбованное еще давно местечко.

Здесь уже царил мрак. Изуродованные дрелью и обойным клеем стены бледно-зеленого цвета отражали бесформенными пятнами свет соседней девятиэтажки. Огромные окна с ощутимой нехваткой стекол плохо пропускали этот свет из-за осевшей на них пыли, извести и нагара от сварки. Пол из паркета вообще казался безобразным - замусоренный, загаженный и залитый в углах какой-то вонючей смолой. Тонкая фанерная дверь закрывалась, но не запиралась на замок за неимением такового. Вся мебель и утварь помещения, где засел парень со спортивной сумкой, покоились в более чистых коридорах. Остальные комнаты учреждения почти все носили отпечаток реставрации, но тоже были не заперты.

Через удачно отломанный кусок оконного стекла Никита осторожно рассматривал улицу и дворы. Нужный ему дом находился метрах в ста пятидесяти от него и надо отметить, для снайпера данное место стало бы непригодным. Густые кроны тополей и застройка всего двора Тихомировского дома разными гаражами, детской площадкой и оградой спортплощадки, возвышающейся на два с половиной метра над землей, на девяносто восемь процентов закрывали окно первого этажа лестничного вестибюля. Но эти оставшиеся два процента могли, конечно, пригодится для хорошего стрелка благодаря обломанной детьми ветке дерева и ветру, постоянно двигающему зеленую листву. Частенько, на короткое время, нужное окно оголялось для взора, но тут же снова траекторию наблюдения засоряло.

Да и отличным снайпером Никита себя не считал, к тому же устранить шестого 'десятника' ему хотелось другим, более изощренным и оригинальным способом. Короче, смутно, но лестницу, а главное, двери обоих лифтов ему было видно. А остальное - ерунда!

Рядом с сараем с инструментами и орудиями труда приютилась старая 'тойота' с двумя РУОПовцами, строго контролирующими весь двор. Их Топоркову не было видно.

Через пятнадцать минут подъехал 'ГАЗ-24' с тремя фээсбэшниками местного Управления. И пусть ФСБ и РУОП никак не могли договориться и разрешить права и обязанности на киллера-инкогнито, устраняющего их 'подопечных', но действовать они умели. Каждая 'контора' вела свое расследование, каждая получала новую, хоть и скупую информацию, поэтому после анонимного звонка не поленилась выделить на двое суток по посту наружного наблюдения каждому из оставшихся пятерых членов 'ДЕСЯТКИ'. Так как не располагали сведениями и не знали ответа на вопрос: 'Кто будет на этот раз?' Вот и страховались.