Посланцу Белломонта капитану Джону (Йоханнесу) Скайлеру Фронтенак заметил, что ирокезы называют его отцом, в то время как англичан они называют братьями, что лишний раз свидетельствует о том, что они признают французский суверенитет.

Перед тем как Дж. Скайлер отправился обратно в Нью-Йорк, Фронтенак пригласил его принять участие в торжествах, организованных им по случаю заключения мира в Европе. Во время пиршества губернатор Новой Франции провозгласил тосты за здоровье короля Вильгельма и графа Белломонта, а Скайлер — за здоровье Людовика XIV и Фронтенака.[877] Очевидно, таким образом, губернатор Новой Франции хотел лишний раз дать понять англичанам, что конфликт с ирокезами — это его внутреннее дело, которое не должно влиять на англо-французские отношения.

В результате вокруг ирокезов сложилась достаточно сложная ситуация. Администрация Нью-Йорка всеми силами пыталась удержать их от прямых контактов с французами. Эмиссары Белломонта провели множество встреч с вождями и сахемами Лиги, убеждая их самостоятельно не заключать мира с Новой Францией. Так, представители магистрата Олбани заявили ирокезам: «Мы теперь просим вас, чтобы вы ни прямо, ни косвенно не посылали и не принимали никаких посланцев из Канады, до тех пор пока вы не придете в Олбани и не посоветуетесь с губернатором, что будет способствовать вашему общему благу».[878] Англичане убеждали индейцев, опасавшихся нового нападения французов, что «Великий король» защитит их, а в случае необходимости предоставит их семьям убежище в английских владениях.[879]

Сам Белломонт писал в Лондон, что англичане обязаны поддерживать Союз пяти племен, «иначе эта провинция [Нью-Йорк. — Ю. А.] будет находиться в великой опасности <…> если разгорится война», и что он «всеми силами постарается сохранить преданность этих индейцев и не допустить того, чтобы они были совращены французскими посулами или угрозами».[880]

Власти Новой Франции также отстаивали свою точку зрения. Фронтенак в очередном донесении в Версаль назвал претензии Белломонта «химерическими» и утверждал, что «можно надеяться, что ирокезы придут заключать с нами мир <…> хотя это дело еще совсем не закончено».[881]

Безусловно, многое зависело от позиции правительств обеих метрополий, которые в тот момент не были заинтересованы в раздувании конфликта. В октябре 1698 г. недавние противники заключили договор о разделе испанских владений после смерти Карла II Страдальца. В Лондоне и в Париже надеялись, что все проблемы, относящиеся к колониям, будут рассмотрены Комиссией уполномоченных, которая должна была начать свои заседания в 1699 г., и не хотели из-за каких-то племен нарушать хрупкое согласие, установившееся между державами. При этом и английское, и французское правительства полагали, что раз в Рисвике был заключен мир на условиях восстановления status quo, а, кроме того, Людовик XIV признал Вильгельма III законным королем Англии, то в колониях должен действовать договор о нейтралитете 1686 г., который был нарушен, но не был аннулирован.

Весной 1699 г. перед началом работы комиссии (которую мы рассмотрим в главе 3) между английским и французским правительством была достигнута договоренность о том, что, пока в Лондоне будут идти заседания уполномоченных, подданные обеих держав в Америке прекратят всякие враждебные действия по отношению друг к другу, будут удерживать индейцев от нарушения мира, а в случае необходимости даже объединят свои силы для их усмирения и разоружения. Лондон и Париж обменялись копиями инструкций, которые они дали губернаторам Нью-Йорка и Новой Франции (эти копии были также отправлены в колонии).[882]

Белломонту еще в начале 1699 г. было сообщено, что королю известно обо всех событиях, произошедших в колониях летом и осенью 1698 г., и что «все эти дела будут должным образом рассмотрены, когда прибудут французские уполномоченные для переговоров о границах территорий в Америке».[883] Соответственно администрация Нью-Йорка пока должна была воздерживаться от каких-либо резких действий по отношению к французам. В соответствии с вышеуказанными договоренностями 2 апреля 1699 г. Вильгельм III приказал Белломонту не только поддерживать мир с французами, но и в случае необходимости объединиться с ними для того, чтобы установить спокойствие среди ирокезов.[884]

В свою очередь, Людовик XIV направил 25 марта 1699 г. в Канаду письмо, где сообщалось о назначении уполномоченных и говорилось, что в случае если в колониях происходили столкновения с англичанами, то кто бы ни взял верх, следует оставить все в том состоянии, которое имело место в начале августа 1698 г. Губернатору Новой Франции предписывалось совместно с Белломонтом разоружить ирокезов и привести их к миру. К письму также была приложена копия вышеупомянутого послания Вильгельма.[885]

Это письмо было адресовано графу де Фронтенаку. В Версале еще не знали, что 28 ноября 1698 г. губернатор Новой Франции скончался в возрасте 76 лет, почти 19 из которых (в общей сложности) он возглавлял французскую колонию в Канаде. Известие о его смерти пришло в метрополию только в апреле 1699 г. На место Фронтенака был назначен Л.-Э. де Кальер, долгое время занимавший пост губернатора Монреаля. Ему также было приказано «прекратить всякие враждебные действия между племенами, которые происходят из-за ирокезов, и объединить силы Новой Франции и Новой Англии, чтобы принудить этих дикарей жить в мире и обеспечить его другим племенам, нашим союзникам». В то же время король заметил, что он «с большим удовлетворением прочитал письмо, которое граф де Фронтенак написал графу Белломонту в ответ на письмо, которое он получил от этого графа, и [что он] желает, чтобы господа де Кальер и де Шампиньи держали себя так же достойно, как и упомянутый господин де Фронтенак».[886]

Л.-П. Дерозье считает, что вышеуказанная договоренность Лондона и Парижа была объективно выгоднее администрации Нью-Йорка, так как она могла продолжать удерживать ирокезов в сфере своего влияния, а французы теряли возможность влиять на позицию Союза пяти племен.[887] Однако события в Америке развивались не совсем так, как предполагали в Европе. И английская и французская колониальная администрация трактовала полученные инструкции по-своему. Белломонт, исходя из того, что положения Рисвикского договора должны распространяться на индейцев, продолжал отговаривать ирокезов от заключения сепаратного мира с французами, с которыми он вовсе не собирался объединяться для каких-либо совместных действий против Лиги. В то же время Белломонт пытался убедить Лондон в необходимости укрепить оборону колонии Нью-Йорк и позиции англичан в Стране ирокезов. Он считал, что в Нью-Йорке необходимо держать тысячу солдат регулярной армии,[888] а в районе проживания онодага следует соорудить мощный форт.[889] Однако эти идеи не нашли поддержки у английского правительства. Наоборот, в связи с окончанием войны было принято решение сократить контингент королевских войск в Нью-Йорке с 400 до 200 человек (каждая из четырех рот была уменьшена наполовину),[890] а упомянутый в письме Белломонта форт администрации колонии предлагалось строить на свои собственные средства.[891]