Фронтенак заявил английскому парламентеру, что он не признает короля Вильгельма и считает принца Оранского узурпатором. Он также заметил, что жителям Массачусетса не следует удивляться тому, что французы предпринимают против них враждебные действия, так как король Франции взял под защиту законного короля Англии, которого он готов вернуть на трон силой оружия, а ему, королевскому губернатору, приказано «вести войну в этих краях против людей, которые подняли мятеж против своего законного государя».[720]

Губернатор Новой Франции язвительно заметил: «Даже если бы наш генерал предложил мне более снисходительные условия и если бы у меня появилась мысль принять их, неужели он думает, что эти храбрые господа, — с этими словами он показал на окружавших его людей, — дадут свое согласие и посоветуют мне довериться человеку, который нарушил свое соглашение с губернатором Пор-Руайяля, с мятежником, который пренебрег обязанностями по отношению к своему королю и забыл обо всех милостях, которые он от него получил… ».

В ультиматуме Фипса французам давался на размышление один час, и парламентер робко спросил Фронтенака, когда он напишет что-нибудь в ответ. Тот усмехнулся и сказал: «Я не заставлю вас ждать так долго. Вашему генералу ответят жерла моих пушек»[721] (рис. 12).

Грозный вид квебекской цитадели и гордый ответ Фронтенака несколько обескуражили Фипса. Очевидно, он и его бойцы надеялись, что в Канаде повторится такая же ситуация, как в Акадии. Целый день английский главнокомандующий совещался со своими офицерами, и только 8/18 октября бостонцы начали действовать. В районе Бопора был высажен десант — 1400 бойцов, которыми командовал помощник Фипса Джон Уолли. В течение последующих трех дней (9/19-11/21 октября) англичане пытались начать наступление и форсировать реку Сен-Шарль, отделяющую их от Квебека, но всякий раз наталкивались на упорное сопротивление канадских ополченцев, которые вели по нападавшим огонь из всевозможных засад и укрытий, быстро перемещаясь с места на место и оставаясь практически неуязвимыми. Несущие большие потери люди Уолли проклинали «бандитов», воюющих «не по правилам», но поделать ничего не могли. 11/21 произошла особенно жаркая схватка. Отчаянная атака англичан была отбита, и они стали отступать в свой лагерь. Неожиданно из Квебека донеслись удары колокола, которые люди Уолли приняли за сигнал к вылазке, после чего организованное отступление превратилось в беспорядочное бегство.

Сам Фипс, очевидно, достаточно плохо представлял, что именно ему следует предпринять. Вместо того чтобы оказать огневую поддержку действиям десанта, он развернул свой флот на реке напротив Квебека и начал обстреливать город. Однако бостонские артиллеристы не отличались особой меткостью и не смогли причинить французам сколько-нибудь существенного вреда. По приказу епископа Сен-Валье на шпиле квебекского собора была установлена икона Святого Семейства, которая должна была защитить столицу Новой Франции. По ней было выпущено множество ядер, но ни одно из них не попало в цель, что было истолковано французами как чудесное знамение.[722] По этому поводу Паркмен заметил, что гораздо большим чудом было бы то, если бы англичанам удалось ее сбить.[723]

Ответный огонь французских батарей доставил нападавшим существенно более серьезные неприятности. Уже 8/18 октября выстрел Ле Муана де Сент-Элена снес грот-мачту флагманского корабля «Сикс френдз» вместе с адмиральским штандартом. Несколько отчаянных молодых канадцев тут же спустили каноэ и выловили драгоценный трофей, который впоследствии был торжественно помещен в главном соборе Квебека. Перестрелка продолжалась два дня, после чего Фипс был вынужден отвести свои корабли на безопасное расстояние, так как их командиры (зачастую являвшиеся одновременно владельцами кораблей) заявили, что не хотят больше подвергаться опасности.

В то же время Фипс не смог наладить взаимодействие с находившимся на берегу отрядом Уолли, который испытывал острую нехватку боеприпасов и продовольствия. У англичан не было теплой одежды, и они жестоко страдали от канадских холодов. По некоторым данным среди людей Фипса началась эпидемия оспы (по крайней мере, он сам всячески подчеркивал это в своем отчете[724]). В ночь с 11/21 на 12/22 октября злополучный десант был эвакуирован, 14/24 октября стороны обменялись пленными, а 15/25 октября английский флот взял курс на Бостон (на обратном пути он попал в сильный шторм, и несколько кораблей затонуло).

Столь бесславно закончившаяся операция обошлась Массачусетсу в 50 тыс. фунтов. Потери убитыми, замерзшими и умершими от болезней по наиболее объективным оценкам составили от 500 до 600 человек (при этом сам Фипс говорил о 30, его оппоненты — о 1000).[725] Вернувшиеся наемники представляли собой жалкое зрелище. По свидетельству современника, многие из тех, кто смог добраться до Бостона, умерли вскоре после возвращения.[726]

Колония была в шоке. В случившемся усматривали жест Провидения. К. Мэзер заявил, что Небеса разгневались на Новую Англию за проявленную пуританами непозволительную терпимость к англиканству. Он также сравнивал неудачу Фипса с поражением израильтян-эфраимитов от филистимлян во время исхода из Египта и говорил, что для взятия Квебека «время еще не пришло». По его словам, «в этом деле было допущено слишком много поспешности», а кроме того, «его участники уделяли недостаточно внимания божественному совету и присутствию», запятнав себя грабежом и прочими недостойными поступками.[727] Впрочем, другие считал и, что поражение вызвано более земными причинами, в частности ошибками командиров.[728] Совершенно очевидно, что Фипс действовал в целом крайне вяло и непоследовательно, хотя сам он утверждал, что, если бы не холода и болезни среди его людей, он взял бы Квебек за два-три дня.[729]

На наш взгляд, независимо от того, чем была вызвана неудача Фипса, она прежде всего продемонстрировала администрации и общественности Массачусетса, что в отличие от Пор-Руайяля Квебек является для нее слишком крепким орешком, самостоятельно справиться с которым она не в состоянии, несмотря на многократное превосходство в численности населения и материальных ресурсов. Хотя, конечно, неизвестно, как могли повернуться события, если бы отряд Уинтропа все же достиг цели, и Новой Франции пришлось бы вести борьбу на два фронта.

После того как английские корабли покинули реку Св. Лаврентия, Фронтенак немедленно обратился в Париж с предложением осуществить, наконец, давно задуманное и немедленно напасть на английские колонии, считая, что наступил самый подходящий момент нанести удар по Новой Англии и Нью-Йорку. 12 ноябри 1690 г. он писал Сеньеле: «Теперь Монсеньер, поскольку Король одержал триумф над своими врагами и на море и на суше, и поскольку он является хозяином моря, не сочтет ли он полезным отправить какую-нибудь из своих эскадр, чтобы покарать заносчивость этих <…> старых парламентариев из Бостона и Манхеттена [т. е. Нью-Йорка. — Ю. А.], поразить их в самом их логове и сделать себя хозяином этих двух городов». Фронтенак также добавлял, что «это было бы также истинное и, может быть, единственное средство закончить войну в Канаде, поскольку после этого можно будет без труда полностью подчинить ирокезов, напав на сам источник зла и вырвав его с корнем».[730]