Фурье утверждает, что положение общества «цивилизованных» достигло критической точки и для его спасения необходимы срочные меры. Существующие противоречия в обществе грозят социальными потрясениями, междоусобными войнами. Всем ранее существовавшим учениям философов, политиков и моралистов он противопоставляет свое открытие как возможность выхода из тупика. Снова и снова он говорит о бесполезности политики реформ с целью исправить пороки общества. Нужно проникнуться отвращением к строю Цивилизации, а не исправлять его.

Эта мысль пройдет через все его произведения. Позднее он будет утверждать, что частичные реформы не только бесполезны, но и вредны, так как при существующем строе всякое нововведение обращается во зло, поскольку оно, поддерживая общий порядок, содействует лишь временному укреплению негодных устоев. Фурье отмечает досадное свойство, каким обладает порядок Цивилизации, свойство порождать зло из элементов добра. «Ценным нововведением, — убежден он, — будет только то, которое откроет наш выход из этой социальной бездны».

Фурье был свидетелем революции. В ее бурные годы, как мы помним, он находился в центре событий: в Руане, Марселе, Лионе. Обострившаяся борьба подчас приводила его в ужас. Исследователи жизни и творчества Фурье дают самые противоречивые оценки его отношению к революции.

На протяжении всей своей жизни Фурье и сам будет не раз возвращаться к событиям французской революции, давать им ту или иную оценку.

В неопубликованных записках, относящихся еще к 1803 году, он отмечал, что всякое социальное движение приводит общество к такому состоянию, когда оно способно породить зародыш другого. И как только в этом процессе варварство станет утонченным и будет доведено до самой высокой степени, настанет взрыв и «общество охватит всеобщее возмущение против торгашеских заговоров и отвратительных наук, их поощряющих».

В этих записках он характеризует французскую революцию как великое освободительное движение угнетенного народа, которое открыло огромные возможности развития истории, возможности перехода к высшему общественному порядку. Но политические деятели эпохи этого не поняли и реализовать возможности революции не сумели. Он осуждает кровавый террор и лично Робеспьера, как главного его проводника, полагая, что этот путь принес народу еще большее угнетение.

«Род человеческий подходил к своему освобождению, порядок Цивилизации, варварства и дикости исчез бы навсегда, если бы французы в своем нападении на предрассудки не сделали исключения для брака. Как это Конвент, который попирал ногами самое божество, размяк перед предрассудком супружества? Это был последний окоп строя Цивилизации; в нем он удержался, чтобы вскоре перейти в наступление и снова вступить во все свои владения. Однако какой очищающий крах должен был произойти на всем земном шаре, если бы не политическая робость Конвента. Можно сказать, что он сел на мель в виду порта. Размякнув перед лицом брака, он упустил огромную славу и вместо этого пал до великого позора, он претерпел судьбу робких прислужников, как и его вождь Робеспьер, который из-за мгновения трусости упустил трон и попал только на эшафот».

Фурье рассматривает события революции и как поражение философов, которые, выступив за уничтожение агонизирующего феодального строя, своим запоздалым вмешательством показали, что у этой философской секты не хватает изобретательного ума. Народу нужны были не разговоры о свободе и равенстве, а обеспечение ему реальных прав, и в первую очередь права на труд. «Общественный договор» философов XVIII века — это обман, так как он бессилен гарантировать первое из естественных прав — право на труд! Философы оказались обманутыми в ходе революции, ибо все они потеряли в ней состояние и жизнь, а выиграли торговцы, которые очернили философию, поставив ей в вину революцию, из которой только они извлекают себе пользу.

Фурье полагая, что революция как результат назревших в стране противоречий при верном и смелом руководстве могла не только покончить с пережитками феодализма, но и пойти дальше — путем скачка к строю ассоциации. И хотя революция не привела к победе народа, она не прошла даром. По его словам, порядок «цивилизованных» все более и более расшатывается; вулкан, открытый в 1789 году философией, находится лишь при первом своем извержении, другие обязательно последуют. Война бедного против богатого возобновится.

В 1810 году в наброске «О союзном складе товаров, или об отмене торговли» Фурье вновь повторяет, что Франция пришла к революции не из-за пропаганды философов, а в результате расстройства хозяйственной жизни и неспособности правительства преодолеть его. «Повсюду, где эти зародыши смуты сочетаются, мы видим, как разражается революция, в которой интрига прикрывается личиной воззрений (сегодняшнего) дня, пускают в ход пользующиеся доверием рычаги», так что всякая революция бывает обусловлена причинами, а «всякое учение совершенно неповинно в революциях, которым оно служит в качестве рычага».

После Фурье осталась большая тетрадь с символическим названием «Свободный», в которой в 1807 году он записал своеобразное сочинение под названием «Заблуждение Разума, доказанное смехотворными положениями неопределенных наук». Это снова его рассуждения по поводу французской, революции. И здесь и в дальнейшем в своих произведениях Фурье не раз будет повторять мысль об исторической оправданности и величии французской революции, о возможности выхода из строя Цивилизации путем «скачка». Он согласен с тем, что путь перехода к строю Гармонии не исключает и насилия. Однако, несмотря на свои высказывания о возможности применения «средств принуждения», он все же стоит на позиции отрицания революционного насилия как орудия социального прогресса. Подлинная революционность Фурье, по словам Маркса и Энгельса, была в ином — в его блестящей социальной критике, в его общей социально-исторической концепции[13].

Глава IV

«ТЕОРИЯ ЧЕТЫРЕХ ДВИЖЕНИЙ»

После четырех напряженных лет работа над книгой наконец-то была закончена. Она вышла в свет в 1808 году со следующим названием: «Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытий». Предполагая, что издание выйдет анонимно, Фурье обозначил фиктивное место выпуска: город Лейпциг. Но, видимо, в последнюю минуту передумал и в конце книги, объявляя о подписке на другие сочинения, указал свой адрес: «Шарль из Лиона». Впоследствии ученики, выпуская посмертное собрание сочинений метра, сообщат, что это должен был быть первый том обширной работы, рассчитанной приблизительно на восемь томов.

Первую часть книги Фурье посвятил некоторым философским и социальным проблемам. Здесь же нарисовал фантастические картины общества будущего, чудеса, которые произойдут на Земле и во всей вселенной, когда человечество перейдет к строю Гармонии. Но основное в этой работе — критика современного строя.

В названии книги суть ее содержания: в четырех движениях, по мнению Фурье, основа мироздания. Автор запальчиво объясняет, что открытие им новой теории четырех движений и есть то единственное исследование, «которое должен был иметь в виду разум человека». Его открытие важнее, чем все научные работы, сделанные до сих пор, и только «один спор должен отныне занимать людей периода Цивилизации: это спор с целью выяснить, действительно ли я открыл теорию четырех движений». И в случае подтверждения французам следует готовиться «к внезапному переходу от социального хаоса к всемирной Гармонии». В сообщении о своем «открытии» Фурье в тоне нового прорицателя говорит, что оно далось ему в результате отсутствия предубежденности: «И самый рядовой мог бы сделать то, что сделал я, если бы он не имел предрассудков».

Он пытается убедить читателя, что эта книга только беглый набросок его теории, и основное в ней — рассуждения о политическом невежестве «цивилизованных», которое заключается в «порочности системы супружества, порочности системы торговли и легкомыслии философов, не сумевших найти лучший способ сочетания полов». В главе, названной «Предварительное слово», он говорил о «легкомыслии цивилизованных», которые забыли две основные отрасли научного исследования — «исследование о земледельческой ассоциации и о притяжении по страстям». Фурье заключает, что последствия этого легкомыслия оказались пагубны, так как социальный хаос в результате этого бесполезно затягивается на протяжении 2300 лет…