Из «Журнала военных действий»:

«Апреля 13.Генерал от инфантерии Милорадович доносит, что авангард, ему вверенный, прибыл вчерашнего числа в Хемниц…

Апреля 17.Генерал от инфантерии Милорадович доносит, что он 17-го числа выступил по данному ему повелению в Пениг, партии его находятся около Лобенштейна, Зальфельда и Цвиккау под начальством генерал-майора Эммануэля… Генерал от инфантерии Милорадович прибыл вчерашнего числа с вверенным ему авангардом в Пениг, а передовой отряд его расположился около Гесинга.

Сего числа получено к неописанному прискорбию государя императора и всего войска известие о последовавшей апреля в 16-й день в городе Бунцлау кончине генерал-фельдмаршала Главнокомандующего всеми российскими и союзных держав армиями, бессмертного князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского, коего тело по высочайшему повелению отправлено в Санкт-Петербург, дабы быть погребено со всеми высокому званию его и навеки незабвенным Отечеству оказанным услугам подобающими почестями» [1365].

«Наконец сбылись мрачные предчувствия, оправдались печальные догадки: неумолимой судьбе или непостижимому провидению угодно было лишить нас великого человека!.. Его уже нет!.. В Бунцлау прекратилась жизнь мужа знаменитого. Давно ли, вызванный из глубокого уединения общим голосом народа, восстал он от бездействия и ополчился великим умом своим на защиту отечества? Давно ли грады и области называли его спасителем? Матери несли младенцев, и внуки вели дедов своих, чтобы удостоиться его лицезрения? Давно ли сам государь назвал его Светлейшим и фельдмаршалом? Еще не обсохла кровь врагов, пролитая им на полях Бородинских; еще не истлели трупы, которыми устлал он великое пространство от Оки до Немана; еще блестят трофеи, им собранные, зеленеют лавры, им пожатые; еще не успела обтечь круг земной слава, гремящая о нем… А его уже нет!» [1366]

Личность фельдмаршала светлейшего князя Голенищева-Кутузова-Смоленского вызывает немало споров и разноречивых оценок. Иные историки напрочь отрицают его заслуги, говоря, что изгнание Наполеона из России осуществлялось неправильно. Может, оно и так — но кто выполнил бы эту задачу лучше? Кто заменил бы Кутузова?.. Теперь же этот вопрос следовало решить.

«Надлежало назначить ему преемника; четыре генерала, по старшинству своему, могли надеяться получить главное начальство над войсками: граф Тормасов, Милорадович, Блюхер [1367]и граф Витгенштейн. Выбор пал на младшего из них, гремевшего тогда непрерывным рядом побед от Клястиц до Эльбы» [1368].

Мы уже не раз говорили о том, как много значило в русской армии понятие «старшинства». Назначение «младшего» через голову «старших» вряд ли могло привести к чему-то хорошему.

«Апреля 19.Генерал-от-кавалерии граф Витгенштейн доносит, что неприятель большими силами наступал на Лютцен, занял оный и, перейдя Флоссграбен, остановился» [1369].

«Весь корпус Милорадовича сосредотачивается в Альтен-бурге. Позиция между городом и рекой ужасна; наконец, решают расположиться на правом берегу Плейсе. Слышится канонада: это Винцингероде [1370]сражается в Лютцене с авангардом неприятеля» [1371].

Русская армия готовилась к первому сражению на землях Европы — первому без Михаила Илларионовича Кутузова.

«Диспозиция заключалась в следующем: "…Милорадовичу идти из Альтенбурга к Цейцу. Если неприятель предпримет нападение из Вейсенфельда на выдавшееся левое крыло наше, то Милорадовичу двинуться ему навстречу, в обход правого крыла его…" Корпус Милорадовича составлял 11500» [1372].

«Апреля 20.Войска под командой генерала от инфантерии Милорадовича прибыли в Цейц, а Главная армия под командой генерала от кавалерии Тормасова к окрестностям Пегау» [1373].

«С первым лучом зари выступили мы из Альтенбурга в Цейц. Едва прошли милю, как услышали пушечные выстрелы. Чем далее подавались вперед, тем слышнее становились они; наконец облака дыма на краю горизонта, блеск обширного зарева и все признаки великого сражения представились глазам нашим… Авангард наш, с поспешностью достигнув Цейца, стал в боевом порядке на выгодных высотах вокруг оного. Жители из города и окрестных деревень идут толпами к нам в лагерь, неся добровольно вареное кушанье и вина. Солдаты наши готовы сражаться за счастье таких добрых людей и за прекрасную землю их» [1374].

«Часу в 12-м император Александр и Прусский король прибыли на Лютценские равнины. Ровно в полдень Блюхер, убеленный сединами, но бодрый, как юноша, подъехал к графу Витгенштейну, преклонил саблю и просил позволения начать действие. "С Божией помощью!" — отвечал граф по-немецки» [1375].

«Неприятель был сильнее вдвое и имел в Наполеоне великого и искусного полководца, он по дыму и выстрелам видел бессилие и малочисленность противной стороны, но тщательно скрывал уже свой выигрыш и перевес сражения, все находился в оборонительном положении» [1376].

«Помню, когда в день Лютценского сражения, в тот момент, когда оно клонилось в нашу пользу, государь подъехал веселый к нашему полку с графом Витгенштейном… и изволил произнести: "Ребята, графу Витгенштейну — ура!", что немедленно было подхвачено всем полком» [1377].

Бой шел, но авангард Милорадовича в нем не участвовал, оставаясь в Цейце, на левом фланге позиции, в нескольких верстах от поля сражения. «Жители так мало ожидали тут сражения, что перед нашими линиями паслись стада, которые разогнали пушечными выстрелами с обеих сторон» [1378]. «Милорадович наблюдал все движение в зрительную трубку и беспрестанно взглядывал на карту; несколько раз объезжал полки свои, спрашивая солдат: "Хотят ли они сражаться?" — и всеобщий голос был: "Ура! Готовы вперед!"» [1379].

«С высоты древнего и величественного замка в Цейце смотрели мы на сражение, кипевшее за две отсюда мили. Долго гром рокотал на одном месте. Наконец дым и выстрелы начали отдаляться — и все сердца наполнились приятнейшим предчувствием, что неприятель отступает» [1380].

«Но с половины дня, вывевши из-за пригорков значительно сильные массы войск, [Наполеон] ударил быстро на правый фланг и, разгромивши оный, в короткое время начал его преследовать…» [1381]

«Я не знаю, для чего мы остаемся праздными свидетелями общего сегодняшнего дела: 15 тысяч лучших солдат, восемьдесят пушек и генерал Милорадович смогли бы сделать немалый перевес. Но говорят, что неприятель отрядил сильную колонну на ту дорогу, которую мы заслонили. Последствие все объяснит. Гром пушек опять усиливается, небо дымится!» [1382]

«Граф Витгенштейн не подвинул Милорадовича из Цейца и держал его там в резерве, намереваясь в сражении, долженствовавшем произойти на другой день, поставить его в первую линию. Милорадович, со своей стороны, полагал, наверное, что за ним скоро пришлют, и был в полной готовности идти в дело. Для поспешного следования хотел он везти часть войск на подводах, которые собрал, сколько мог, в ближайших селениях, и сам находился в ежеминутном ожидании желанного повеления двинуться вперед» [1383].