- А ты не рискуешь, господин?

 Первосвященник рассмеялся.

 - Нисколько! Гости надежно заперты в гротах. Сбежать оттуда невозможно! – первосвященник прищурился, что придало ему хищный вид. – И чего же мне опасаться, по-твоему? Я предупрежден, значит – неуязвим.

 - За ними могут прийти другие…

 - Пусть идут, если хотят попасть прямо в пасть зверя. Кстати, Герех, тебе пора.

 Тот вздрогнул, усмотрев в словах господина неприятный намек на то, чего боялся. Медленно развернувшись, он покинул владыку, глубоко уязвленный его решением услать достопочтенного к невиллам.

 В голове Гереха все продолжал крутиться разговор с Кхорхом, и беспокоили незнакомые нотки в его голосе. В какой же момент он совершил роковую ошибку, превратившись из друга в неугодного служителя, сосланного на верную смерть? Или господин верил в него? Надеялся, что его преданный друг разберется с кровожадным монстром? Мысль эта согревала холодеющую душу. Но была ли она правдива? Герех сомневался в этом, хотя и не решался расстаться с ней, внушая себе недостающую уверенность.

 Чего он боялся? Почему мучился, подозревая, что череда загадочных смертей тянула к нему пропитанные кровью нити? Достопочтенный страшился признать себе, что истина была сокрыта в его прошлом, о котором он пытался забыть, честно служа новому господину.

 И вот теперь Кхорх обвинял его в нерадивости! А в гротах ждало нечто, несущее в себе кару за былые грехи…

 Но он раскаялся! Давно уже раскаялся в том подлом проступке, когда жажда власти направила его копье в грудь Риха. Но это был именно проступок, а не убийство, ведь  юный и амбициозный Герех в тот момент и сам не верил, что способен лишить жизни другого человека. Нет, он бравировал, играя с судьбой, демонстрируя удаль перед кучкой молодняка, видевших в нем своего повелителя.

 Но так ли честны оказались те соратники, что поддержали его, вручив посох вождя? Со страхом и запоздавшим сожалением Герех понял, что среди тех, кто через него рвался к власти, нет преданных ему. И рано или поздно настанет час, когда они легко решат и его судьбу.

 Только, как все это объяснить взрослеющему мальчику, сыну убитого им вождя, которого он лишил не только отца, но и права занять достойное место, по праву принадлежащее тому с рождения?

 И Герех не стал ничего объяснять. И с радостью ухватился за возможность изменить свою жизнь, покинув земли, где все напоминало о деянии, которого он стыдился. Герех привел свое племя в Улхур и отрекся от него, приняв священный сан жреца. Но чего же достиг в итоге? Немилость нового божества и ссылку в гроты.

 Круг замкнулся. И для него пришло время собирать камни…

 До упора вдавив в стену потайной механизм, достопочтенный Герех вошел в пещеру и дождался, пока тяжелый камень за его спиной встанет на место. Пути назад не было. Не должно быть. Он шел по кругу и тащил за собой груз неоплаченного греха. Ну, что же. У него хватит мужества отпустить дух Риха, который ждал возмездия. У него хватит сил освободить от вечных мук свою душу.

 Выйдя на берег Хелла, Герех остановился, тронутый картиной вечернего озера. И только на краткий миг в сердце шевельнулась горечь потери от понимания того, что мир земной не может оставаться более его обителью. 

 - Хоруг! – закричал он. – Я знаю, ты ждешь меня!

 Достопочтенный поднял руки, как делали предки, призывая в свидетели небо.

 - Я пришел на суд твой, Хоруг!

 Вздрогнув, Герех с мрачным удовлетворением услышал рев хеписахафа и достал из-за пояса нож.

 - Я приношу добровольную жертву Хеллу и жрецу Хепи-Саху! Пусть кровь моя смоет грех с души, которую я, сын Улха, отпускаю на суд Великих предков!

 Он не почувствовал боли, точным движением перерезав собственное горло, и бесконечно долгий миг смотрел на серебристый туман, обнимающий синий глянец застывшей воды и неясный силуэт скал, державших на себе храм божества, от которого достопочтенный жрец только что спас свою душу…

 - Там творится что-то ужасное! Я чувствую – он болен и страдает неимоверно, - больше не сдерживая горя, Ла-Тима разрыдалась и прижала к лицу платок.

 – Ты должен нам помочь, Бамин-Ат! – обнимая ее, попросила Наэла, пришедшая в храм Эморх, чтобы поддержать мать Сидмаса.

 Жрец тяжело вздохнул:

 - Помогать  - это моя обязанность перед теми, кто взывает к высшим силам. Чем же именно я могу быть вам полезным?

 - Верни Сидмаса! – сквозь слезы выкрикнула Ла-Тима.

 - Это невозможно, если он находится вне поле действия Врат.

 - Тогда отправь меня к нему!

 - Госпожа! – Бамит-Ат оторопело посмотрел на женщину. – Через них пройти не просто и, к тому же, Астеман…

 - А! – вскрикнула госпожа Ва-Лераг. – Владыка Маакора запретил тебе, я правильно понимаю?

 Она казалась больной: глубокие тени залегли под глазами, прорезались морщинки на лбу и даже волосы посерели. Теперь красавица Ла-Тима выглядела намного старше своих лет.

 - Переход затрачивает слишком много физических и душевных сил, - как можно мягче заговорил Верховный служитель, пытаясь хотя бы голосом внушить страдающей матери чуточку спокойствия. – И не только того, кто совершает переход. Я не нахожу в себе достаточно энергии, чтобы снова пойти на это. Но у твоего сына есть еще время, и в назначенный срок мы откроем Врата, чтобы принять его.

 - Ты не слышишь меня, святейший? –  жалобно простонала женщина. – Я вижу страшные сны и верю им. Мой Сидмас в опасности.

 - У нас была договоренность – в случае крайней необходимости перешедшие возвращаются к порталу. Если он находится слишком далеко – они подают сигнал через сигиллу, связанную с кариатитом. Камень начнет светиться, - Бамин-Ат снова вздохнул. – Пока он молчит. Значит, ничего серьезного там не происходит. Во всяком случае, смею на это надеяться, - он взял госпожу Ва-Лераг за руку и проводил к одному из кресел, - прошу тебя –  присядь.

 Она послушно исполнила просьбу жреца, тоскливо взглянув на девушку, которая тоже была подавлена и тенью следовала за служителем, о чем-то напряженно раздумывая.

 - Ты знаешь, что сны мои правдивы, - снова заговорила Ла-Тима. - И странно, что ты не хочешь поверить мне сейчас. Ведь жрец той, которая посылает нам ночные видения, должен помнить, что жизнь и сны - страницы одной и той же книги.

 - Да, - отозвался Бамин-Ат.

 - Позвольте мне сказать, - проговорила Наэла. – Мы с госпожой Ла-Тимой ничего не знаем. И поэтому отчаянье, и беспокойство не покидают наши души. А неведение, как известно, рождает множество страхов. И если что-то нам станет более понятным – тревога отступит. Ведь, мы совершенно не посвящены в эту тайну! Что должны сделать Сидмас с Креламетом? С кем бороться? Скажите, святейший!

 - Ну, хорошо!

 Для начала жрец усадил девушку рядом с госпожой Ва-Лераг, а сам устроился напротив на невысокой резной скамеечке и заговорил.

 - Скоро на нашу землю вновь явится Арахн, - произнес он тем глубоким голосом, каким читал своим ученикам древние трактаты. – Дух его уже вышел из чрева вулкана, куда много веков назад его заточил древний бог Тохус, и уже обрел плоть, питаясь кровью. Сейчас его зовут Кэух и по сути своей – это суккуб, единственная цель которого – наплодить потомков, забирая у мужчин силу и… семя.

 Легче всего вновь закабалить Арахна в час его прихода, когда те, кто поклоняется ему, проливают море человеческой крови, даруя божеству боль и страх жертв. Именно в этот час Тохус проклял имя Арахна, обращавшегося в инкуба, и заключил мерзкий дух его в амулет, созданный в огне Иктуса, который вышел из бездны вместе с демоном. Час этот близок и священный амулет находится в Улхуре, в руках Сидмаса. Задача его – активизировать сигиллу, вызвав Тохуса.

 - Он сможет это сделать? Ведь мой сын – не жрец! – горестно воскликнула женщина. – Зачем вы отправили именного его, а не кого-нибудь из своих?

 - Все дело в том, - немного смущенно ответил Бамит-Ат, - что среди жрецов не нашлось достаточно подготовленных физически. Видишь ли, госпожа, мои ученики уделяют большое внимание укреплению духа, но не тела.