Полазав вокруг интересного "авиатрупа", Павла отметила для себя, что шасси с самолета было кем-то очень аккуратно снято, а сами узлы их крепления замотаны какой-то клеёнкой. Залезла в кабину и с интересом стала рассматривать пилотское место. Попутно удивившись, что все приборы и рычаги управления еще на месте. Села за штурвал, пошевелила РУДы, и от нечего делать поводила рулями. Элероны послушно зашевелились. Хвостовые рули ей из кабины было не видно, но, судя по звукам, и там все было нормально.
"Гляди-ка! Да они тут еще совсем не пуганые. В наши-то "благословенные перестроечные", от него бы за пару дней и остова не осталось, все бы растащили и продали. А то, что нельзя на барахолке продать, то в "Цветчермет" бы сдали. А этот стоит тут себе… Уже явно не неделю тут торчит. Во дают! Да и не верится мне, что он совсем дохлый. Надо бы получше поглядеть".
Найдя вместо стремянки пару ящиков, она решила посмотреть, что там со вторым "не горелым" мотором. Осторожно сняла капоты, испуганно шуганувшись от прыгнувшего в лицо кузнечика. Через пять минут непрофессионального осмотра предварительный диагноз был поставлен.
"Гм. Я конечно не б.г весть какой механик, но тут и идиоту стало бы ясно. Живой мотор! Топливо с маслом залить, ну может свечи или другие какие расходные поменять. И "вж-ж-ж". Они что тут, совсем охренели!? Из живого самолета музейный экспонат делать! А в салоне-то что? Сидения они сняли и… елки-палки! Тут что, дом свиданий у них! Два матраца с одеялами. Веночек из травы. Ё…ть! Прямо рядом со штабом?! Вот… Нет, ну что за п...ры! Это что тут за б..дское отношение к технике! А!? Уй, как жаль, что я не поймала хоть одного из этих деятелей за…, на горячем в общем. Уж я бы им…". Донесшийся со стороны открытой двери голос отвлек Павлу от выдумывания новых кар пока не пойманным "святотатцам".
— Павел Владимирович! Вы чего там ищите?
— О! Георгий Михайлович! Добрый день. Да понимаете, ерунда какая-то! Почти здоровый борт в "бордель" они тут превратили. У меня зла на эти местные "таланты" не хватает! Я хоть и не механик, но с этим самолетом мне все понятно. Будь у меня запчасти, я бы его дня за два опять на крыло поставил. А может и быстрее.
— Хм. Думаете, он тут зря простаивает, и можно восстановить?
— Уверен. А вы сами-то чего здесь? Громов, случайно, не с вами?
— Да нет. Еще пока не вернулся. А я вот решил вам у десантников компанию составить.
— Да ну! Как это вы так?!
— Да вот, Павел Владимирович, можно сказать случайно. Вспомнил я вчера, как местный начлет вас за помощь в подготовке каких-то совместных учений хвалил. Ну и зашел в штаб Саковского полка поинтересоваться. Вот мне бегло рассказали, про намеченные учения десантников с летчиками. Гляжу я. А сами штабные сегодня, как на иголках, дерганные все. Ну и, интересуюсь я у них, в чем дело. А у штаба полка, оказывается, проблема вылезла. Главный парашютист их, вчера в больницу с аппендицитом слег. И, как назло, все остальные, кто мог его заменить, сегодня по занятиям расписаны, а зеленых пилотов посылать они не хотят. Завтра вроде из отпуска вернется кто-то толковый. Но, то завтра. А сегодня вроде бы и срывается все дело. Единственного кого они найти смогли, это вот, товарища лейтенанта. Он тут к особому отделу приписан, а сам когда-то в АБрОН служил. Да и парашютная подготовка у него, как оказалось, немалая имеется. Но он-то все же не летчик. Тут я и думаю, отчего ж хорошим людям не помочь, вот и решил тряхнуть стариной. Громову дозвонился, разрешил он мне. Начальство местное тоже не возражало, даже обрадовалось. День у меня нынче "холостой", да и уехать все равно пока не могу. А тут такой случай. Да и самому мне интересно.
— Здорово! Прыгать с нами будете?
— А то как же. Летчику, а уж тем более испытателю, парашют забывать никак нельзя. Мало ли чего может в небе случиться.
— Это да.
Появившийся тут же лейтенант НКВД, поторопил со сборами, и вскоре машина уже тряслась по грунтовке. Потом было шоссе и снова грунтовая дорога подарила машине пыльный хвост, развевающийся, как за кометой. За окнами машины неслась, слегка украшенная очагами буйной зелени холмистая крымская степь. Шиянов беседовал с лейтенантом о затяжных прыжках. А Павла задумалась о судьбе найденного "подранка" АНТ-9. Какая-то важная мысль все крутилась за кадром раздражая ее своим "инкогнито", но так и не проявилась. Павла мысленно сплюнула, и переключилась на предстоящее общение с десантурой. День был жаркий. Разговоры в салоне на некоторое время смолкли. Мысли главного инициатора учений неспешно текли в направлении верстки учебных планов. Вспоминала свой аэроклуб с кучей учебных пособий и информационных стендов. Продумывала этапы подготовки летчиков к прыжкам. Вдруг среди мыслей затесалась одна, взбаламутившая чистоту ее "пруда размышлений".
— Георгий Михайлович…
— Да что вы так официально? Может лучше по имени и на "ты"? Разница в возрасте вроде не слишком большая.
— Согласен. Георгий, я вот что тебя спросить хотел. У вас там в Москве прыжки с парашютом из условно сбитых самолетов отрабатывают?
— А-то как же! Сам правда давненько не участвовал, но у соседей частенько наблюдал, как из учебных истребителей сыплются.
— А с каких фигур пилотажа? Штопор там есть?
— Хм. Прыжки при выполнении штопора сейчас обязательно применяют. Вот чтоб особо часто, врать не буду, не замечал. Но по нескольку раз точно делают. Еще с переворота видел. С петли. Ну и с пикирования тоже. А ты это, Павел, к чему спросил?
— Да вот кажется мне, что в настоящем бою не каждый пилот сумеет горящий самолет толково покинуть. Вот и прикидываю, как бы это количество выживших среди наших сбитых увеличить.
— Гм. Я вроде и сам много раз прыгал. И на штопор тоже. Откуда, Павел, такие мысли?
— Оно конечно. Хм. Когда кажется вроде и креститься нужно, но мне, как комсомольцу, это невместно. Я считаю, что только то, что многократно отработано, максимально близко к реальным условиям, дает уверенность в хорошем результате. То что, у нас сейчас на штопор прыгают это хорошо. Но вот насколько эти прыжки соответствует реальным условиям "воздушного боя"? Вот из-за невозможности пока внятно ответить самому себе, я и задумался, какими же еще методами можно снизить потери. Есть правда еще один хороший способ в живых оставаться. Самолет свой беречь, врага сбивать, а самому под пули не соваться. Но кто же на войне, от случайностей-то застрахован?
— Ну, а почему ты думаешь, что не сумеют? Если не раненные, то вроде должны справиться. А вы как считаете товарищ лейтенант?
— Я же не летчик. Хоть и умею с парашютом прыгать. Думаю у товарища Колуна есть какие-то аргументы. Может послушаем их?
"Мда. Вроде обычный парень этот чекист, но ведет себя и разговаривает, прям как рыцарь тайного ордена. Словно ему мерный аршин к позвоночнику стальной проволокой прикрутили. И фамилия у него подходящая "Гусак". Правда шея у него короткая, но нос свой иногда вверх очень характерно задирает. А может их специально этому учат? Хм".
— Аргументы у меня есть, но я вам сейчас их по дороге рассказать все равно не успею. Тут ехать осталось-то километра четыре. Лучше я вам их чуть позже на десантном аэродроме проиллюстрирую. Годится?
— Хм. Годится.
Майора Гаврилова в тренировочном лагере не было. Вместо него в штабе сидел знакомый по недавнему рейду капитан Бандура. После приветствий и представления новых гостей, пакет с письмом для ВДВ-шного командования был вручен, и гостям предложили пройти отобедать.
За обедом Павла сидела рядом со своим недавним противником, между делом негромко уточняя наличие необходимого ей реквизита. Мысли ее уже крутились вокруг окучивания иллюстрациями своих коллег по делегации. С момента их последней встречи, Бандура явно был слегка взвинчен. Павле даже показалось, что расстройство капитана уходит корнями в недовольство его начальства результатами рейда. Но оказалось, что дело тут в другом. Просто утром один из парашютистов сломал ногу, и был отправлен в Саки в госпиталь. А по поводу учений, извещенное по телефону начальство, хоть и было не в восторге, от того что инициатива принадлежала ВВС, но, имея тут свой интерес, дало теме "Зеленую улицу". В общем общение протекало нормально. С того памятного "банного дня", Бандура и Колун общались уже совсем по-свойски.