Но эта предпосылка оказалась неверной. Наиболее правдоподобную концепцию предложил известный болгарский филолог Емил Георгиев. Согласно ей, кириллица является естественным алфавитом, образовавшимся спонтанно в процессе приспособления греческой графики к фонетическим особенностям славянских языков. Хронологически она предшествует глаголице, так как формировалась на протяжении нескольких столетий еще до IX в. Глаголица – искусственный алфавит, изобретенный Кириллом около 862 г. Он не получил применения из-за своей сложности и практических неудобств, уступив место кириллице, окончательно сложившейся в IX–X вв. Возможно, знакомство Кирилла с русскими книгами в Херсонесе за год до начала моравской миссии в какой-то степени повлияло на его изобретение.
То, что херсонесские книги были написаны «протоглаголицей», вытекает из свидетельств «Паннонского жития». Кирилл понимал язык этих произведений, но совсем не знал алфавита. Для установления координации между знаками и звуками ему необходима была помощь грамотного русина. Кириллицу, в основе которой лежал греческий «маюскул», он бы без особых трудностей усвоил сам. Становится понятным появление в древнерусской литературе тенденции рассматривать созданный Кириллом алфавит как заимствование из Руси. «А грамота руськая явилася Богомъ дана в Корсуне Русину, от нея же научися философъ Константинъ и оттуду сложивъ и написавъ книгы Русскымъ языком», — читаем в «Сказании про грамоту руську» (Сказание о грамоте русьстей // Чтения в ОИДР. — 1863. – Кн. 2.). Возникновение этой тенденции исследователи относят к рубежу XI–XII вв., но не исключено, что подобная версия существовала намного раньше.
ЗАХВАТ АСКОЛЬДОВОЙ РУСИ РЮРИКОВИЧАМИ
Как мы уже говорили, в середине IX в. в Восточной Европе сложились два государственных объединения славян: на юге Русь с центром в Киеве, на севере – Славия с центром на Ладоге. Правда, арабские источники так называемой группы ал-Балхи (ал- Истахри, Ибн-Хаукаль и др.) называют еще третье политическое объединение – Арсанию (или Артанию), будущую Тмутаракань, но она вскоре попала под влияние Киева и была инкорпорирована Аскольдовой Русью.
Положение обоих восточнославянских государств было разным, что существенно влияло на ход событий. Славия, как мы уже неоднократно отмечали, являлась, по крайней мере, на четыре века древнее Киевской Руси, по данным современной археологии и истории, и, казалось бы, именно с нее надо было бы начать отсчет русской истории. Но благодаря исходу в Восточную Европу нориков, наделенных более сильным государственным инстинктом, поскольку имели раньше государственность, а потом проживали на территории Римской империи, существенное влияние на русскую историю оказала всё же не Славия, а Киевская Русь. Соседями Славии были главным образом малоразвитые народы финского, лето-литовского и самодийского происхождения, которые в IX ст. переживали стадию первобытно-общинного строя. Они занимали громадные просторы лесного Севера. Их демографический потенциал значительно отставал от демографии восточных славян. Главное место в их экономике составляли «присваивающие» формы хозяйства – охота, рыбная ловля, собирательство. Подсечное земледелие и экстенсивное животноводство только еще зарождались. Эти племена не слишком интересовали ладожских властителей. Их покорение (точнее, обложение данью) не требовало особых военных усилий.
Покорив Чудь на западе, Весь и Мерю на востоке, Карелию на севере, Ладога направила свои экспансионистские усилия на богатые и развитые, густо заселенные южные земли с высокоразвитой экономикой и древними культурно-хозяйственными связями.
В отличие от Ладоги, Киев имел перед собой неограниченное поле активной деятельности в Причерноморье; далекий и отсталый север не очень привлекал его.
Принципиально разной была и политическая ситуация для Ладоги и Киева. Славия не имела среди своих соседей ни одного опасного конкурента, кроме Руси. Единственной силой, способной вмешиваться в ее внутренние дела, были шведские викинги, но их страна лежала далеко за морем, а те отряды, которые на протяжении IX–X вв. попадали на восточнославянские земли, больше думали о достойном нанимателе, способном использовать их военную силу, чем о завоевании чужих земель. Попытка заставить ладожан платить дань, о чем упоминается в летописях, окончилась неудачей: непрошеных претендентов прогнали за море.
Предполагается, что около 870 г. в Ладоге утвердилась варяжская династия князей, родоначальником которой был Рюрик (817? —879). По одной версии, это был конунг Рьорих из шведской Упсалы. По другой – Рёрик или Рорик из знатной датской семьи Скиольдунгов, владевшей в 837–850 гг. городом Дореснадом во Фрисландии. Со своей дружиной Рёрик совершал набеги в Германию, Францию Англию и Швецию вплоть до 862 года, когда был «призван из-за моря от немцев» (так сообщает летопись) и обосновался в «городе славян» – Ладоге, откуда и пришел в Новгород.
По третьей версии, предполагается, что Рюрик или Ририк был сыном бодричского князя Годослава (умер в 808 г.) и Умилы, дочери новгородского старейшины Гостомысла. Версию эту разделяли немецкие историки XVII в. Ф. Хемнитц и Б. Латом. Они установили, что Рюрик жил около 840 г. и был сыном князя ободритов Годлиба (Годослава). В 1708 г. был издан первый том «Генеалогических таблиц» И. Хюбнера. Династию русских князей он начинает с Рюрика, потомка «вендо-ободритских королей».
Примечательно, что, согласно «Хронике» Саксона Анналиста (XII в.), западнославянское племя ободритов или бодричей называли еще ререгами. Таким образом, Рюрик могло быть даже не именем, а этническим прозвищем князя. Согласно Ипатьевской летописи и по мнению В. О. Ключевского, варяг-ободрит Рюрик искони жил в Ладоге, откуда и был призван словенами в Новгород. В этом случае никакого «призвания варягов из-за моря» не получается, поскольку славянин Рюрик был в Ладоге предводителем наемной варяжской дружины. Приглашенный новгородскими старейшинами для прекращения внутригородских усобиц вместе с братьями Синеусом и Трувором, он женился в Новгороде на знатной новгородке Ефанде (Едвинде), от которой имел сына Игоря и двух дочерей. Братья Рюрика – Синеус и Трувор – явились в город вместе с ним, и после их смерти Рюрик присоединил к Новгороду вотчину Синеуса Белоозеро (населенную чудью и весью) и вотчину Трувора Изборск (город кривичей), после чего объявил Новгород столицей всей Русской земли в 864 г. Славянское имя одного из братьев Рюрика – Синеус – служит определенным подтверждением этой версии.
По четвертой версии, Рюрик ведет свое происхождение от Пруса, брата императора Августа, правившего балтийскими венедами-пруссами.
Существует и пятая версия. Согласно ей, братья Рюрика Синеус и Трувор вообще не существовали, просто русские летописцы не поняли и исказили при переводе иностранный текст, повествовавший о приходе Рюрика на Русь со своим домом (сине-хус'ом) и верной дружиной (тру-вор'ом). Немногие исследователи, разделяющие эту точку зрения, считают, что никакого приглашения от новгородских словен не было, а наоборот, конунг, правивший в Ладоге, воспользовался внутренними междоусобицами в городе и сам прибыл в Новгород. Одна из летописей сообщает в связи с этим о восстании недовольных Рюриком в городе во главе с Вадимом Храбрым, которое было подавлено. Вадим, по этой версии, был убит, его сторонники бежали на юг, в Киев.
Здесь необходимо отметить, что историческая значимость «Рюриковского эпизода» обусловлена значимостью Рюриковичей как таковых в общерусском контексте, в контексте же древней новгородской истории он не представлял собой ничего значительного и примечательного, поскольку, вопреки общепринятым представлениям, Рюрик был отнюдь не первым приглашенным князем в Новгороде. Выяснить это помогает древнерусская агиографическая литература (жития святых), отчего-то традиционно не учитываемая светскими историками. Например, в конце VIII в. в Новгороде правил князь Бравлин, совершивший набег аж на далекий Крым. В древнерусском «Житии Стефана Сурожского» (XV в.), восходящем к византийскому житию, читаем: «По смерти же святого мало лет минуло, пришла рать великая русская из Новаграда. Князь Бравлин, очень сильный, пленил [всё] от Корсуня и до Керчи. Подошёл с большой силой к Сурожу, 10 дней бился зло там. И по истечении 10 дней Бравлин ворвался в город, разломав железные ворота».