- Совсем забыл! - он едва удержался что бы не шлепнуть себя ладонью по лбу. Сосредоточившись, он мысленно произнес кодовую фразу. Где-то в недрах его сознания раздался ответный сигнал. Транслейдер. Микрокомпьютер-переводчик, внедренный в нервную систему десантника, был способен получать информацию через органы чувств своего носителя и выдавать ее в мозг в уже обработанном виде. Кроме того, он трансформировал нервные импульсы, идущие от мозга на речевой аппарат. Благодаря таким свойствам транслейдера, Марк мог воспринимать чужую речь и письмо не хуже своего родного языка и столь же свободно говорить на любом незнакомом наречии. Правда, транслейдеру необходима первичная информация, хотя бы несколько десятков слов, чтобы вывести фонетический алгоритм, но это была уже забота носителя. То есть его, Марка.

   Теперь было необходимо подумать об одежде. Появиться на людях в униформе десантника второй половины двадцать шестого века - как минимум вызвать подозрение.

   Дуб, под которым он сидел, заметно выделялся среди других деревьев своей мощной кроной и толщиной ствола. Кора могучего дерева казалось, излучала тепло накопленное за предыдущий день. Марк погладил ствол руками, посмотрел наверх и подпрыгнул. Уцепившись за нижнюю ветку, подтянулся, нашел опору для правой ноги и быстро взобрался на верхушку по веткам, словно по ступенькам.

   Едва он поднялся над кронами леса, как пришлось зажмуриться от еще багрового, но яркого восходящего солнца. Обычного земного солнца, в лучах которого, километрах в пяти он сразу увидел замок-особняк с крепостной стеной и рвом. Похоже, что там он начал свою ночную экскурсию. Туда соваться не стоило.

   Он взглянул на юг. Как раз то, что надо. Возделанные поля, огороды и несколько десятков низких прокопченных хибар.

   "Прибарахлюсь, и прямо по этой дороге к тем башням", - подумал Марк, вглядываясь в виднеющиеся на горизонте крепостные башни какого-то города.

   Через полчаса быстрой ходьбы он оказался на опушке леса прямо перед деревней. Пятнистая униформа прекрасно маскировала его на местности, и он прокрался к самому плетню ближайшего жилища. Стало слышно мычание коровы и возня свиней в загоне. Из хижины вышла женщина, почти старуха. Перекрестившись на солнце, она задрала грубую, длинную рубаху и уселась справлять нужду в десяти шагах от того места, где в лопухах притаился Марк. Он деликатно переключил внимание на расстилающийся за деревней ландшафт. Через минуту он вновь взглянул на хижину.

   Женщина зашла внутрь и снова вышла, держа в руках огромный, весь в прорехах тканый мешок.

   Это было как раз то, что нужно. И когда женщина, бросив мешок на поленницу, зашла в ветхий, покосившийся сарай, Марк перемахнул через плетень. Схватив мешок, он со всех ног бросился к лесу, не забыв при этом снять с забора ранее запримеченные вожжи.

   Через два часа кропотливого труда Марк с гордостью любовался творением своих рук.

   - Конечно, не "Бурда", но довольно культурно, - сказал он сам себе, рассматривая широкие и совсем не симметричные штаны и рубаху, кроенные ножом и шитые нитками из мешковины.

   Скинув с себя униформу, Марк натянул обнову и подпоясался кожаным ремешком из вожжей. Его первоначальное впечатление о своей работе сразу значительно ухудшилось. Он и не представлял себе, что одежда, сшитая, как ему казалось, с большим запасом, может быть тесной сразу во всех местах и при этом болтаться, как балахон. Единственное, что сидело на нем как надо, это портупея, которую он сделал для ножа. Теперь нож в ножнах удобно висел на спине рукояткой вверх, и для того, чтобы вытащить его, было достаточно сунуть руку себе за ворот.

   Рукава у рубахи оказались слишком короткими, открывавшими руки почти по локоть, и Марку пришлось перецепить индивиду-альный браслет повыше на плечо. Гибкий пластик эластично охватил бицепс и не стеснял движений. Труднее было с часами, но Марк ни за что не хотел с ними расставаться. После некоторых раздумий он оставил их на руке, предварительно щедро смазав глиной с грязью. Теперь они меньше всего были похожи на часы, а скорее напоминали какой-нибудь грязный амулет или деревянный браслет.

   Ботинки, обернутые в куски мешковины, окончательно потеряли товарный вид и вполне гармонировали с остальным костюмным ансамблем.

   Теперь осталось самое главное. Марк представил себе, что может случиться, если где-нибудь в двадцатом веке какой-нибудь настырный студент откопает на этом месте его импульсно-лучевой пистолет или фонарик, снаряженный сверхаккумулятором. Страшно подумать, к чему это может привести.

   Он быстро разобрал "борзе" на части и, сложив всю электронную начинку на кучку сухой коры, по отдельности забросил остальные части далеко в реку.

   Над фонарем пришлось попотеть. Такие вещи обычно не ремонтируются, а потому делаются навечно. Марку пришлось, положив его на плоский камень, несколько раз ударить пудовым булыжником, прежде чем в полипластовом корпусе появилась трещина. Расширив ее ножом, он вытащил оптический стержень. Солнце поднялось уже высоко. Марк быстро поймал стержнем луч и направил его на сложенную горкой кору. Через несколько секунд костер загорелся. Марк подбросил сухих веток и, подождав, пока пламя разгорелось с максимальной силой, бросил в огонь униформу.

* * *

   Солнце стремилось к полудню, когда к городским воротам подошел путник в грубой одежде из мешковины, весь в пыли и саже. Он опирался на свежесрезанную дубовую палку. Пропустив выезжающих из города крестьян с телегами, он ступил на бревна подъемного моста. Сгорбившись, чтобы показаться как можно меньше, Марк решил проскользнуть между двумя стражниками, облаченными в кожаные доспехи с нашитыми на них металлическими пластинами и вооруженных копьями, но резкий окрик заставил его остановиться.

   Один из стражников, со шрамом через все лицо, подошел к нему в плотную и, брезгливо осмотрев, опять что-то рявкнул. От него так воняло протухшей кожей и немытым телом, что Марк едва сдержался, что бы не поморщиться.

   Он поднял перемазанное сажей лицо и, состроив идиотскую улыбку, замычал в ответ, жестикулируя руками. Лицо стражника передернула гримаса отвращения. Он отступил в сторону, давая Марку пройти, и, когда тот прошел вперед, дал ему сильный пинок под зад. Марк шлепнулся в пыль и, под гогот стражи, пробежав несколько метров на карачках, вскочил и, не оборачиваясь, засеменил в город.

   Улица, начинающаяся у ворот, тянулась пару сотен метров и заканчивалась на неширокой, почти круглой площади, со всех сторон окруженной довольно высокими, массивными строениями.

   "Городская ратуша и католический собор", - решил Марк, рассмотрев здания.

   На площади шла бойкая торговля. Крестьяне, выстроив в ряд свои телеги, расхваливали перед проходящими мимо горожанами свои товары. Тут же торговались купцы и ремесленники, обособившись в свои ряды.

   Большое скопление людей - это как раз то, что было необходимо сейчас Марку, а точнее транслейдеру. Со всех сторон доносилась отрывистая немецкая речь, и Марк чувствовал, что с каждой секундой все больше понимает в разговорах горожан. Минут через десять он убедился, что без особого труда уже может сам изъясняться на местном диалекте.

   Проходя мимо мясных лавок, он случайно задел палкой бочонок, доверху набитый потрохами. Бочонок покачнулся, но устоял.

   - Куда прешь, пес шелудивый! Пшел вон отсюда!

   Толстый мясник размахнулся треххвостой плеткой, которой обычно отгонял от прилавка нищих.

   Марка проняло.

   - Закрой пасть, вонючая свинья! Недоносок! На рыло свое жирное посмотри, скотина поганая.

   Пораженный мясник остался стоять с открытым ртом и поднятой вверх плетью. Столь интеллектуальный отпор солидному горожанину из уст обычного нищего, по-видимому, был здесь в диковинку. Марк почувствовал, что привлек к себе слишком много внимания, и поспешил ретироваться с площади.