— Вы нарушаете правила, юноша.

— Отвянь, — сказал чужак.

— И вправду, к чему вставать на пути чужой глупости, — миролюбиво произнес Мясник, подпирая подбородок сложенными щепотью пальцами.

Чужак же потянулся к маске.

Коснуться он не успел. Сверр оказался вдруг в комнате и, схватив чужака за горло, отбросил к стене.

— Ты чё? — человек попытался встать, и Сверр позволил ему, но только затем, чтобы развернуть и ударить головой о стену. Он поймал парня за цепь, перевернул ее в руке, намотав на пальцы, и цепь впилась в толстую шею, но выдержала. Сверр же спокойно, с улыбкой, смотрел, как дергается человек, сучит ногами и пытается сунуть пальцы под шею. Губы его хватали воздух, а лицо наливалось кровью, губы синели.

— Хватит, — попросил Полковник.

Сверр зарычал…

— Милая, — Мясник смотрел на сцену с явным удовольствием, — вы бы попросили его остановиться. Нам лишние трупы ни к чему.

И Кэри, преодолев странное оцепенение, ею овладевшее, поднялась. Она подошла к Сверру — три шага и каждый дался с трудом.

— Пожалуйста, — она коснулась его. — Отпусти.

— Пожалуйста, — отозвался Сверр, отбрасывая человека. — Отпускаю. Дома поговорим.

До дома его не хватило. Остаток вечера Кэри чувствовала на себе нервный раздраженный взгляд. И руку Сверр с плеча не убирал, едва сдерживаясь, чтобы не сдавить ее. Он ушел, не попрощавшись с мадам Лекшиц, она лишь глянула в лицо Сверра и отступила. Плащ он Кэри бросил, велев:

— Одевайся.

А в экипаже сдавил руки.

— Кто он?

— Не знаю, — спокойно ответила Кэри.

— Знаешь, — в волосах Сверра проступили иглы живого железа, которое рвалось, требуя выхода. Он сдерживался, из последних сил, но сдерживался. — Иначе почему просила отпустить?

Пальцы впивались в запястья. И снова останутся синяки, но…

— Пожалуйста, Сверр, — с ним следовало разговаривать мягко, и тогда Сверр услышит.

Возможно.

— Я впервые увидела его здесь. Но… я не хотела, чтобы ты его убил…

Ждет.

— Не при мне.

Смотрит. И пятна живого железа расплываются по щекам.

— Я… мне неприятно было бы… — Кэри осторожно подбирала слова. — Видеть его смерть. Чью-либо смерть. Я ведь…

Она всхлипнула и пальцы разжались.

— Прости, — Сверр обнял ее, прижав к себе. — Прости, маленькая моя, я вновь напугал тебя… прости… он меня разозлил.

Его злили все, кто приближался к Кэри.

— Забудь о нем. Он больше не появится.

Сверр гладил ее по волосам, а Кэри и вправду расплакалась. Она устала бояться его…

— Не плачь, — продолжал уговаривать Сверр. — Он того не стоит. Он больше не тронет тебя… никто не тронет тебя. Веришь? Я не позволю.

— Я… не хочу больше там появляться…

Потому что однажды найдется кто-то, кто снимет маску. Или догадается, не снимая… и репутация Кэри будет погублена. А у нее ничего нет, кроме репутации.

— Зачем я тебе?

— Затем, что я так хочу, — повторил старую отговорку Сверр. — И затем, что ты мне нужна.

Он поцеловал ее в лоб. И отстраниться не позволил.

— Я ведь люблю тебя, Кэри. А ты любишь меня. Верно?

— Да.

Когда-то она и вправду его любила.

— Если кто-нибудь узнает…

Сверр расстегнул манжеты и принялся разглаживать кожу на ее запястьях, словно желая стереть еще не проступившие синяки.

— Я его убью, — пообещал он. — Любого, кто посмеет причинить тебе вред…

И снова не сдержал обещание.

Он сам нарушил собственное правило и привел Ригера в дом.

— Кэри, милая, развлеки гостя, — велел он, и Кэри не посмела ослушаться. Ей хотелось убежать, но… она заставила себя шагнуть навстречу и улыбнуться.

— Добрый день, — сказала Кэри, радуясь тому, что во время Большой Игры она не разговаривала вовсе, и значит, голос ее будет не знаком Ригеру.

И следует унять дрожь в руках.

Та девушка в маске не имеет к Кэри никакого отношения.

— Я слышал, что у Сверра есть сестра, — заметил Ригер, кланяясь, но при том он не спускал с Кэри цепкого взгляда, — однако не думал, что она такая красавица!

Милая вежливая ложь.

И разговор, сложенный из случайных фраз. Им обоим не интересна погода, но о чем еще беседовать? О Королевском театре, в котором Кэри так и не случилось побывать?

Или о последних дворцовых сплетнях.

…вы слышали о том, что…

…какая вопиющая наглость…

Он старался притворяться милым, но Кэри ему не верила. Она готова была поклясться, что Ригер узнал ее, и когда Сверр, разобравшись со своими делами, наконец, вспомнил о госте, Кэри выдохнула с облегчением.

— Премного рад был познакомиться, — сказал Ригер, вновь кланяясь. Обе руки он прижал к животу, отчего поклон вышел забавным. — Сверр, твоя сестра — чудо. Скажи, кто тот счастливчик, кому она достанется в жены?

Это было сказано нарочно. И по тому, как потемнело, исказилось с трудом сдерживаемой яростью, лицо Сверра, Кэри поняла: Ригер подтвердил свою догадку.

Он пробыл в кабинете отца недолго. И Сверр сам проводил гостя к двери, а вернулся злым…

— Что ты ему наговорила? — он вцепился в плечи и тряхнул.

— Ничего. Я делала то, что ты мне велел. Развлекала гостя.

В последний миг Сверр придержал руку, и пощечина получилась звонкой, но не болезненной. Губы треснули, и Кэри слизала капельку крови.

— Он меня узнал, — повторила она, не позволяя себе отвести взгляд. И Сверр дрогнул первым.

— Извини, — он провел мизинцем по лопнувшей губе, снимая кровь. — Ты же знаешь, как мне неприятна сама мысль о том, чтобы с тобой расстаться.

Знает.

И понимает, что Сверр никогда не отпустит ее.

— Я подумал, что ты захотела уйти… намекнула этому…

— Он мерзок.

— Мерзок, — согласился Сверр, не убирая пальцы. — Отвратителен просто, но при всем том безусловно полезен.

— Зачем он тебе?

Кэри опустилась в кресло, пытаясь унять дрожь в руках.

— Это наши дела, милая сестрица, — Сверр присел на ковер и голову запрокинул. Он смотрел на Кэри снизу вверх со странной болезненной нежностью, которая пугала ее сильнее обычных приступов. — И ты ошиблась, он не мог тебя узнать.

Кэри покачала головой и, преодолев страх, коснулась светлых волос. Сверру это нравилось.

— Нет. Он… промолчал. Пока, но я…

— Почуяла, верно?

— Да.

— В тебе наша кровь, — перехватив ее руку, Сверр провел по ладони большим пальцем, он играл с линиями ее судьбы, следуя им и вычерчивая новые. — Хоть ты и выродок, но в тебе наша кровь. Она подсказала?

— Да.

— Не бойся, — Сверр прижался к ладони губами. — Ригер будет молчать. Я ему нужен не меньше, чем он мне.

— А если…

— Верь мне, Кэри. Пока я жив, Ригер не раскроет рта.

Вот только Сверр не предполагал, что жить ему осталось не так и долго.

Кэри вздохнула и остановилась.

Хватит.

Надо остановиться. Успокоиться. И решить, что делать дальше. Выбор, в общем-то, не так уж и велик. Промолчать и заплатить?

Пятьдесят фунтов — не такая уж большая сумма…

Кэри сняла с полки фигурку оленя. Серебряный. И веса немалого. Конечно, пятьдесят фунтов за него не дадут, но в доме найдутся и более ценные вещи. Но воровать у мужа… противно. И повертев оленя — фигурка явно нуждалась в чистке — Кэри вернула его на место. Конечно, можно просто попросить денег. Соврать про платье, шляпку, шубку… она давно научилась говорить то, что мужчины готовы слышать. Но и лгать Брокку не хотелось.

Он, конечно, зануда.

И сноб.

И муж отвратительный, но… дело ведь не в нем.

— Платить нельзя, — сказала Кэри самой себе и зябко повела плечами.

Сквозило. Старые рамы рассохлись, и из невидимых щелей тянуло холодом.

— Нельзя платить, — повторила Кэри чуть более уверенно. — Он не отстанет.

И пятидесяти фунтов ему хватит ненадолго. Ригер вернутся. Сколько потребует в следующий раз? Сто? Сто пятьдесят? Он будет приходить снова и снова, выматывая нервы, пока однажды не попросит слишком много.