Наши летчики на западе вели настоящие военные действия в джунглях. Всякий раз, когда самолет-истребитель выкатывали из замаскированного логовища, его сразу немедленно обстреливал неприятель. Опасность быть обнаруженным и уничтоженным присутствовала всегда и везде, поэтому мы вынуждены были скрываться в лесах. До и после каждого боевого вылета самолеты выкатывались и обратно вкатывались под прикрытие лиственных деревьев, при этом с большим трудом и большими повреждениями. Однако союзники скоро стали использовать ковровое бомбометание в тех участках леса, которые были под подозрением. Любая эскадрилья, в которой мастерски не применялись маскировка и импровизация в этом деле и которой к тому же не сопутствовала удача, моментально подвергалась сильному обстрелу.

Уже спустя две недели после вторжения боеспособность частей упала настолько низко, что им не помогли бы оправиться от улара ни пополнения в летном составе, ни замена техники. В связи с этим мной была предпринята повторная попытка сформировать резервы. Полученное на это разрешение от верховного командования явилось для меня подтверждением того, что мое мнение с самого начала являлось правильным, так что не надо было бросать все наши силы на участок вторжения, а надо было держать по крайней мере две группы как оперативные резервы в глубине рейха. От этого предложения какое-то время отказывались.

Теперь больше ничего не оставалось делать, кроме как отводить одну за другой эскадрильи с фронта и отсылать их в тыл. Оставшиеся самолеты и некоторые из летчиков направлялись в эскадрильи, которые оставались в зоне боевых действий, с целью их пополнения, причем перегруппировка сил проходила с достаточной скоростью. Производство самолетов-истребителей было, к счастью, высоким. Подготовка новых летчиков и курсы по переподготовке в летчиков-истребителей уже опытных пилотов велись быстро, невзирая на огромные трудности с топливом. В августе летные школы покинули 1000 летчиков-истребителей. Их уровень подготовки ни в коем случае не был удовлетворительным, для ее завершения требовались дополнительные 15 часов летного времени, либо в составе вновь сформированной эскадрильи, либо в составе части, которая готовилась к боевым действиям.

Вначале обновленный состав эскадрилий посылался прямо на фронт, но теперь положение дел в рейхе стало столь острым, что подготовку новых резервов следовало вести со всей тщательностью, используя все доступные средства. Спад активности стратегических бомбардировочных действий против рейха наблюдался только в течение первых дней вторжения. Мы предполагали, что неприятель сосредоточит всю мощь своей авиации, включая стратегические силы, на увеличении зоны вторжения. Английское военное руководство придерживалось такого же мнения и требовало от союзного верховного командования, чтобы тяжелая бомбардировочная авиация в ходе сражения за плацдарм воздержалась бы на время от обычных стратегических задач, чтобы она находилась наготове на случай возникновения критического положения дел.

Спаатс, однако, просил о продолжении бомбардировок Германии и даже о том, чтобы сделать их приоритетными, и Эйзенхауэр встал на его сторону. Стратегическая авиация союзников получила приказ продолжать спои бомбовые улары по рейху, если только фронт не нуждался в их помощи в случае ухудшения обстановки. В тот момент для бомбардировок рейха использовалось:

2100 тяжелых бомбардировщиков 8 й американской ВА в Англии,

1200 тяжелых бомбардировщиков 15-й американской ВА в Италии,

1100 тяжелых бомбардировщиков командования бомбардировочной авиации британских ВВС в Англии.

Сейчас в рейхе целями первостепенной важности стали заводы и сооружения топливной промышленности. Планом предусматривалось следующее распределение задач: 15-я ВА должна была совершать улары с юга по нефтеперегонным заводам, нефтехранилищам и прочим сооружениям в Плоешти, Вене, Блехкаммере и Одертале (Верхняя Силезия), 205-й полк бомбардировщиков британских ВВС, расположенный в Италии, должен был продолжать сбрасывать мины в Дунай; 8-я ВА из Англии должна была совершать налеты на заводы и сооружения в Полице, Цейце, Магдебурге, Лоуне и Руланде в Нижней Силезии, а также на нефтеперегонные заводы в Гамбурге, Бремене и Ганновере. Командованию бомбардировочной авиацией британских ВВС были указаны еще десять целей в Руре.

Против такого массированного крупномасштабного налета, каким был налет, совершенный десять дней спустя после вторжения, остатки немецкой истребительной авиации были бессильны.

Новые активные крупномасштабные действия против топливной промышленности начались 16 июня с налета из Италии на Вену и одновременно бомбовым ударом 8-й ВА по Гамбургу и Центральной Германии, в котором принимало участие более тысячи многомоторных бомбардировщиков под прикрытием от 700 до 800 истребителей. Мы могли им противопоставить до смешного малые силы, но, тем не менее, достаточно эффективные, чтобы нанести чувствительные потери. 20 июня из 1361 бомбардировщика 48 были сбиты и 468 повреждены. В американской сводке, в которой приводились эти цифры, даже говорилось о временной потере превосходства в воздухе. В ходе этого сражения было потеряно 28 немецких истребителей.

На следующий день 2000-тонному бомбовому удару подвергся Берлин, этот налет являлся активным противодействием со стороны союзников. Несколько дней тому назад немцы начали обстреливать Лондон самолетами- снарядами "Фау", и в качестве ответной меры или акта возмездия англичане предложили бомбить столицу Германии с невиданной до этого жестокостью. Гаррис намеревался даже послать ночные бомбардировщики против Германии в дневное время, 3000 английских и американских бомбардировщиков должны были превратить Берлин в груду камней. Спаатс самым энергичным образом воспротивился этому плану, который он назвал чистым терроризмом. Эйзенхауэр и высшее командование американской авиации в Вашингтоне придерживались мнения, что в ходе такого крупномасштабного налета необходимо принимать во внимание только военные объекты. Английское предложение так и не было осуществлено па деле, потому что Гаррис сам отверг свое предложение, когда после тяжелых боев в Нормандии он посчитал, что ему не удастся найти достаточного истребительного прикрытия для такого рейда. Поэтому американцы летали одни, бомбили авиационные заводы, железнодорожные сооружения и правительственные здания. Они потеряли 44 бомбардировщика.

Часть сил, принимавших участие в налете, а именно 114 "Летающих крепостей" и 70 "мустангов", повернула незадолго до основной цели и взяла курс на район Рура в Нижней Силезии, затем нанесла удар по местным заводам по производству синтетического горючего и продолжила полет дальше на восток, то есть в глубь Советского Союза. Это происшествие вызвало большой переполох среди германского высшего командования. Не означало ли это открытия третьего воздушного фронта? Не следовало ли нам теперь ожидать трехсторонних налетов вместо челночных? Не надо ли нам опасаться стратегических бомбовых уларов с востока? Не были ли напрасными все наши усилия по переводу на восток жизненно необходимых производств? После западных и южных не будем ли мы вынуждены теперь создавать восточные рубежи обороны рейха?

Эти опасения были отнюдь не безосновательными. Стратегия союзников развивалась именно и заданном направлении. К идее челночных бомбовых ударов долго относились благосклонно, причем американцы поддерживали ее с восторгом, хотя первый опыт давал повод к размышлению, когда 17 августа 1943 года американские бомбардировщики, базировавшиеся в Англии, перелетели в Северную Африку после налета на Регенсбург, а потом через Бордо вернулись в Англию. Тем не менее вскоре после этого советскому правительству был сделан запрос — может ли оно предоставить несколько баз вблизи от фронта. Стремление проявить добрую волю к сотрудничеству с Советами и оказать прямую военную помощь тоже сыграло немаловажную роль в этом деле. Однако Кремль, по-видимому, не проявлял к этому особого интереса. Наиболее консервативные британские авиационные стратеги тоже не были увлечены этой идеей. Несмотря на это, в ноябре 1943 года генералы ВВС США Дини и Вандерберг прибыли в Москву для переговоров. Позиция Советов была очень уклончива, но в конце концов Молотов "в принципе" согласился.