— Спасибо, — пробормотала я.

Потом мы нашли Казанскую Божью Матерь. Тоже поставили свечку.

А я прижала к губам пальцы, пахнущие мёдом и воском, посмотрела в глаза Божьей Матери и прошептала:

— Спасибо.

Спасибо за то, что утром мама сказала: летом папу переведут на поселение. Он будет жить в общежитии, ходить на работу, покупать еду в магазине. И ещё мы к нему сможем ездить с ночёвками хоть каждые выходные. Спасибо, что к бабушке, хоть и частично, а всё-таки вернулось зрение. Спасибо за то, что у Ирки в животе появился ребёнок. И хотя я ничего не собиралась у Бога просить, пусть мои Андрюха с Кьярой приедут снова. Пожалуйста…

Эпилог

Мама уехала на день раньше нас. Чтобы подготовить место, где мы могли бы разместиться всей оравой.

Ирка всё волновалась — боялась, что Даня проснётся в дороге. Что орать будет. Накупила ему китайских погремушек целую сумку. Таких пластиковых, ярко-зелёных и розовых, у которых ручка мгновенно отлетает от шарика. И еды набрала — печенья, соков, пюрешек.

— Давай мы с мамой сядем сзади с Данькой, а ты впереди поспишь? — предложила я Ирке.

— Ты серьёзно? — не поверила Ирка. — Не боишься его?

— Нет, — удивилась я, — чего его бояться?

— Я боюсь, — призналась она, — я всё время боюсь, что с ним что-нибудь случится. Я просто умираю от страха… И ещё я боюсь, что я засну, а он проснётся и будет плакать, а я не смогу его успокоить…

— Всё будет хорошо, — заверила я, — не волнуйся. Соска есть, пюре много.

— Полбагажника, — мрачно встрял Костя.

Он был бледный и небритый, тёр глаза. Данька, видно, не одной Ирке ночью спать не давал.

— Как закончишь кормить, можете мне его на ночь оставлять, — сказала я им.

Ирка вытаращила глаза.

— Он же просыпается каждые два часа!

— Знаешь, когда я сидела с Кьяркой, я несколько раз укладывала её на ночь в свою кровать. Я понимаю, что это непедагогично, но иногда…

— Да хоть оба в ванной спите! — воскликнула Ирка, — Правда заберёшь? О… всю ночь спать… Костя, ты прикинь?

— Такого не бывает, — всё тем же мрачным голосом ответил Костя, но я видела, что он повеселел.

— Ладно, в машину, — скомандовала я, — а то у вас ребёнок выхлопными газами дышит.

Если честно, я подумала, что с газами переборщила. Скажут ещё: заведи своего и командуй.

Но они оба послушались, быстро пристегнули а автокресле Даньку и усадили меня рядом вместе с ворохом погремушек.

— Данька, — строго сказала я голубоглазому племяннику, который начал, конечно, кряхтеть и выгибаться, как только его пристегнули, — сейчас будем играть в пожарников. Кто первый заснул — тот и выиграл.

Данька удивлённо посмотрел на меня, Костя тронулся, и племянник, ощутив движение, перестал выгибаться, сунул в рот палец и стал смотреть в окно.

А за окном было что-то удивительное. Небо голубое настолько, что глаза болели на него смотреть, а трава — зелёная-презелёная. Вокруг всё взрывалось от радости.

Через некоторое время Ирка и Даня выиграли у меня игру в пожарников.

А я всё смотрела и смотрела за окно. Я хотела увидеть всё. Чтобы помнить.

— А нам куда? — спросил Костя у Иры, когда мы подъехали.

— Да вроде бы туда же, — сонно ответила она, — мама сказала почему-то к шлагбауму подъехать. Хотя место-то должно быть другое.

— Позвони маме, — сказал Костя, — или дедушке. Они ведь там должны быть уже? Поезд в пять утра приходит. У тебя есть номер дедушки?

— Конечно, — пробормотала Ирка и принялась искать телефон.

Мы подрулили к шлагбауму.

— Интересно, сколько ждать? — зевнув, спросил Костя.

Ира оглянулась — вспомнила про Даньку.

— Не просыпался всю дорогу? Да?!

— Да, — ответила я, напряжённо вглядываясь в будку у шлагбаума, — да…

Я открыла дверь.

— Ты куда? Даньку разбудишь!

Но я всё равно выскочила. И бросилась к будке. В ней я видела силуэт. Только силуэт. А потом увидела улыбку.

И папу. Такого большого. Настоящего. Почти свободного. Нет, просто свободного.

Он шёл по земле, по обыкновенной земле, с камешками и травой. Он шёл, и земля чуть поскрипывала. Он шёл и улыбался.

А потом я вцепилась в него, уткнулась ему в плечо. И только сейчас увидела рядом со шлагбаумом маму. По её лицу текли слезы, но она улыбалась. Рядом — бабушка с дедушкой. Бабушка плакала и тоже улыбалась, а дедушка одной рукой обнимал её, а другой махал нам.

— Ну вот, — сказал папа.

— Вот ты где, — ответила я и сомкнула руки у него на шее так, чтобы их никто никогда не мог разнять.

Весна 2011 — зима 2013