С тех пор прошло тридцать шесть лет, но желание отомстить не покидало меня ни на минуту. Мне удалось узнать, кто был виновен в том, что Здравович меня нашел, но… Я снова недооценил Тринадцатый департамент. И мой враг узнал о моем интересе к его персоне и сумел обыграть меня. Несмотря на мой преклонный возраст, я оказался втянут в любовную интригу с множеством действующих лиц и игроков. Не стану вдаваться в подробности – это скучно, грязно, да и не касается тебя. Итог в том, что я был вынужден вызвать на дуэль Кайрана де Марано, личного адъютанта Александра Здравовича, лучшего фехтовальщика Империи.

Сейчас, когда я пишу это письмо, до дуэли остается два часа. Я знаю, что против виконта де Марано мне не выстоять, и знаю, что на этот раз в живых меня не оставят. Мне жаль расставаться с тобой, друг, но… обстоятельства на сей раз сильнее меня. Не забывай о том, чему я тебя учил.

Киммерион, ты – единственный за тридцать с лишним лет, к кому я обращаюсь «друг». Ты уже перестал быть для меня учеником, выйдя на мой уровень и превзойдя его. Я чувствую, тебе уготовано великое будущее, я не зря остановил свой выбор именно на тебе. Лишь об одном прошу, нет, заклинаю, всем святым, что для тебя свято, – откажись от мести. Здравович оказался не по зубам мне, и тебе тоже с ним не справиться. Откажись от мести!

Я мог бы сделать это предсмертной просьбой, оставив тебе страшный выбор, но я слишком люблю и уважаю тебя, чтобы так поступить. Решай сам. Но заклинаю – откажись! Иначе ты погубишь себя.

Все, что у меня есть, я завещаю тебе. Все необходимые бумаги лежат в верхнем ящике стола в кабинете, там же документы на твое имя, включая свидетельство об имперском подданстве – прости, сделать тебе мидиградское гражданство мне не удалось. Также в ящике ты найдешь рекомендательное письмо к главе Императорского театра, лорду Вэйлианессу Эль’Чанту – думаю, вы найдете общий язык, он тоже эльф, хоть и серый. Я рассказывал ему о тебе, и он несколько раз слушал твою игру. Ты бесконечно талантлив, и Вэйлианесс с удовольствием организует тебе несколько выступлений – сперва в театре попроще, а дальше… Все зависит от тебя.

Я сделал все, что в моих силах, а это, увы, не так много. Перед тобой много дорог, и лишь ты волен выбирать, по какой из них следовать. Я рад, что знал тебя, рад, что учил.

Маркиз Губерт фон Эстрен.

P.S. Не забывай меня, Киммерион ан Илленмиль. И не забывай моих уроков – они тебе пригодятся. Прости.

Губерт.

P.P.S. Проследи за тем, чтобы меня похоронили вместе с моей скрипкой.

Скрипач».

Это письмо Ким обнаружил на столике в прихожей, когда вернулся из сада, где работал над новым произведением. Конверт был без адреса и печати gочтовой cлужбы Мидиграда, только наискось шла надпись, сделанная знакомым почерком учителя: «Киммериону»

Словно во сне, Киммерион встал с кресла, прошел в кабинет Губерта, открыл верхний ящик стола. Там действительно обнаружились упомянутые в письме бумаги: завещание, бумага на владение домом, банковский лист и документы – удостоверение личности и подтверждение имперского подданства, а также запечатанное письмо, адресованное Вэйлианессу Эль’Чанту.

Некоторое время эльф тупо смотрел на бумаги. Потом аккуратно сложил письмо Губерта, убрал его во внутренний карман колета, закрыл ящик и вышел в гостиную.

Сев в кресло – любимое кресло Губерта, – вампир налил себе виски, но к стакану даже не притронулся. Второй раз в жизни он терял того, кто был ему дорог. И если гибель Лианэй осталась за туманом собственной боли и страха, то потерю учителя Киммерион переживал в полной мере.

Он тупо смотрел на лежащую на столе скрипку, пытаясь заставить себя надеяться. Губерту могло повезти, он был очень хорошим фехтовальщиком и вполне мог выиграть дуэль. Что‑то могло случиться с его противником, из‑за чего тот не смог прийти на поединок. Что угодно могло случиться и тем самым спасти жизнь скрипача, но… Ким прекрасно знал, он чувствовал, что этого не случилось. Единственного за двадцать с лишним лет человека, отнесшегося к эльфу хорошо, единственного, от кого он видел любовь и заботу, единственного, кто был ему дорог, больше не было в живых.

Раздался стук в дверь. Киммерион уже знал, кто пришел, и зачем. Он медленно встал, медленно подошел к двери и столь же медленно ее открыл.

На крыльце стоял человек. На вид ему было около двадцати пяти лет. Он был среднего роста и очень красив, хотя выражение грусти и некоторой вины совершенно не шло его улыбчивому лицу. На плече под дублетом виднелась выпуклость повязки – Губерт не сдавался до конца. Длинные темно‑каштановые волосы спадали на спину из‑под шляпы, надетой поверх пиратской банданы, которая как вошла в моду среди дуэлистов лет тридцать назад, так до сих пор и являлась знаком принадлежности к среде поклонников встреч тет‑а‑тет на аллее Скрещенных Шпаг. Внимательный взгляд карих глаз был задумчив и печален.

Но все это Киммерион отметил в первый миг, скользнув по незваному гостю взглядом. Внутренний голос подсказал, что этого виконта эльф где‑то уже видел, но…

Сейчас вампира не интересовал ни Кайран де Марано, ни подсказки внутреннего голоса. Он смотрел на тело Губерта, безжизненно висящее на руках своего убийцы. Предчувствие не обмануло – учителя действительно не было в живых. Возможное – не случилось.

– Добрый вечер, – тихо произнес виконт. Ким резко вскинул голову, обжигая того ледяным взглядом нечеловечески зеленых глаз.

– Для вас, сударь, он, может, и добрый, – не то прохрипел, не то прошипел эльф. Его душили едва сдерживаемые рыдания.

– Как может быть добрым вечер, когда вынужден убить человека, которого безмерно уважал всю жизнь? – все так же тихо спросил Кайран. Ответом ему стал недоуменный взгляд Киммериона. – Куда я могу положить тело?

Молодой скрипач судорожно дернул рукой в сторону спальни Губерта и сам последовал за виконтом. Тот прошел в комнату, осторожно опустил тело на кровать и вышел в гостиную, где стоял бледный, как сама смерть, новый хозяин дома. Кайран приблизился к пюпитру Губерта, протянул руку к скрипке…

Ким сам не понял, что сделал. Просто через мгновение скрипка оказалась в его руках, а виконт отшатнулся в сторону, схватившись за ушибленные пальцы.

– Не смей трогать его скрипку, убийца! – зрачки вампира стали вертикальными, из‑под верхней губы показались удлинившиеся клыки. Он подхватил со стола перчатку и, не глядя на нее, швырнул в лицо Кайрану.

Надо отдать должное реакции виконта – перчатка лица не коснулась, он поймал ее в полете.

– Надо же, – грустно улыбнувшись, сказал он. – Еще никогда меня не вызывали на дуэль, бросив в лицо мою же перчатку.

Ким смутился. Действительно, ситуацию нелепее сложно было представить.

– Я…

– Понимаю, вы вызываете меня на дуэль. А я не хочу с вами драться и потому приношу вам свои извинения, – виконт изящно поклонился.

Эльф застыл, как громом пораженный. Всему Мидиграду было известно, что завзятый дуэлист де Марано никогда не приносил извинений и не отказывался от дуэли.