В тот же день в Грайздел-Холл прибыл еще один командир подлодки.

Его субмарина была настигнута на поверхности двумя канадскими корветами, один их которых, «Музджо», попытался протаранить лодку. Но волнение было слишком сильным, и корвет промахнулся. Два корабля прошли рядом, задев друг друга бортами. В момент касания командир немецкой лодки совершил акробатический прыжок на палубу эсминца, таким образом покинув команду. К счастью, старший лейтенант знал свое дело и потопил лодку, прежде чем она была захвачена врагом. Кречмер объяснил прибывшему, что ему придется предстать перед тем же судом чести, который разбирал дело «U-570». Офицер согласился со справедливостью такого решения и предоставил себя в полное распоряжение суда. Но лагерные власти были настороже. Прослышав о намеченном мероприятии, нового пленного тоже перевели в другой лагерь. От греха подальше.

Адмиралтейство, куда Вейч послал найденную у беглеца карту и план, направило в лагерь своего следователя. Тот ничего не обнаружил. Тем не менее разведывательное подразделение Адмиралтейства в Лондоне тщательно расследовало этот случай. Специалисты сопоставили время побега из лагеря бывшего офицера «U-570» с тем фактом, что сама субмарина в это время находилась в Барроу. После внимательного рассмотрения плана и карты стало ясно, что план довольно точно отображает гавань, а на карте указано несколько маршрутов от лагеря до Барроу. Об этом открытии сообщили Вейчу. Последний был уже достаточно подробно проинформирован Слеем о заседаниях суда чести и, естественно, догадался, что побег был частью плана по уничтожению «U-570». Он решил исходить из того, что судебные действия, независимо от того, как они называются, согласно Женевской конвенции являются противоправными. Он отослал подробный отчет в военное министерство, которое должно было предпринять меры дисциплинарного воздействия на Кречмера и его коллег, однако по непонятной причине руководство в Лондоне решило замять это дело. Но Вейч счел своим долгом вызвать Кречмера в свой офис и объявить ему, что убитый офицер сбежал из лагеря с миссией, которая может быть приравнена к акту войны, что, в свою очередь, может классифицироваться как намеренная подрывная деятельность. Кречмер, как старший немецкий офицер, несет за это ответственность и попадает под действие британского военного законодательства. В данном случае принято решение не применять никаких карательных мер, однако они, без сомнения, будут применены в случае повторения подобных инцидентов.

Вскоре после случая с «U-570» майор Вейч снова послал за Кречмером и объявил ему приказ, обязывающий всех военнопленных оставаться в своих помещениях, поскольку весь лагерь подвергнется самому тщательному обыску. Также будет проведена проверка личного состава. Процедура заняла около двух часов, а после ее окончания Кречмер поинтересовался у Слея причинами. Выяснилось следующее: недалеко от Гулля были задержаны два летчика, утверждавшие, что являются военнопленными. Они совершили вынужденную посадку на «харрикейне». Летчики говорили на безукоризненном английском и таком же хорошем немецком. В связи с этим возникло подозрение, что оба дезертировали из британских ВВС, хотя они и продолжали настаивать на том, что являются военнопленными из лагеря в Карлайле. На посланный туда запрос лагерная администрация ответила, что все пленные на месте и за последнее время не было отмечено ни одного побега. Тогда и было решено провести проверки во всех окрестных лагерях.

Спустя неделю Слей встретил Кречмера на площадке для физических упражнений, где немец проводил немало времени, и рассказал, чем закончилась эта история. Руководство ВВС решило отдать этих людей под трибунал как дезертиров, хотя пока и не было обнаружено, откуда именно они сбежали. Накануне процесса комендант лагеря в Карлайле доложил, что внеплановая проверка выявила отсутствие двух пленных. И только тогда стало ясно, как все произошло в действительности. Два пилота люфтваффе, переодевшись в рабочие комбинезоны, спокойно вышли из ворот лагеря, неся на плечах лестницу и жизнерадостно насвистывая. Они беспрепятственно проникли на аэродром, где базировались истребители, забрались в «харрикейн», взлетели и взяли курс на Германию. Однако, когда они достигли побережья, двигатель начал работать с перебоями. На самолете кончилось горючее. Остатков им как раз хватило на то, чтобы совершить разворот и приземлиться на поле к северу от Гулля. Фермер, наблюдавший за посадкой, напоил их чаем, а потом позвонил на ближайший аэродром. Оттуда за ними прислали машину. Отсутствие пленных так тщательно скрывали в лагере, что администрация ничего не заметила. Несмотря на то что пленные ничего не скрывали, командование ВВС вознамерилось во что бы то ни стало доказать, что они являются английскими летчиками-дезертирами, и провело огромную работу, разыскивая по всей стране подразделение, откуда они якобы сбежали. Заседание военного трибунала не состоялось, а пленных вернули в лагерь, изрядно нагрузив подарками от позабавленных историей английских летчиков.

В День подарков [Второй день Рождества. ] майор Вейч организовал торжественный парад, в котором участвовали и охранники, и пленные. Он зачитал официальное письмо Адмиралтейства, в котором сообщалось, что Кречмер награжден «Мечами» к «Дубовым листьям» Рыцарского креста. Это была высшая награда, которую мог получить в те времена офицер военно-морского флота Германии.

В конце мая 1942 года Кречмер получил от майора Вейча официальное уведомление о том, что все пленные будут переведены в другой лагерь, в Канаде. В течение нескольких дней люди собирали личные вещи, а также некоторое лагерное оборудование, являвшееся коллективной собственностью пленных. В тот день, когда людей повезли в Клайд, где они должны были погрузиться на пароход, длинная колонна военных грузовиков повезла багаж на вокзал Эмблсайд. Уверенный, что без попыток побега не обойтись, Вейч распорядился удвоить охрану. За каждым грузовиком должен был надзирать отдельный человек.

На одном из грузовиков поверх ящиков было установлено мягкое кресло. В нем с удобствами расположился ответственный за погрузку рядовой. По его собственному утверждению он чувствовал себя всю дорогу весьма комфортно. Дорога до станции заняла всего пятнадцать минут. По прибытии рядовой помог выгрузить кресло и снова уселся в него, чтобы передохнуть и выкурить сигарету. Одновременно он принялся совершенно бессознательно постукивать пальцами по ручке кресла и по боковой части сиденья.

Неожиданно он почувствовал, что кресло под ним задергалось. Озадаченный рядовой вскочил на ноги и потрясенно уставился на внезапно ожившую мебель. А из-под обивки послышалось сдавленное хихиканье и чиханье. Встревоженный рядовой вызвал сержанта, и они вместе быстро разобрали злосчастное кресло на куски.

Внутри обнаружился немецкий офицер, втиснутый в деревянный каркас. Его ноги располагались прямо под сиденьем, туловище и голова — за спинкой. Получилось, что он заменил собой часть конского волоса, которым было набито кресло. Когда куривший солдат начал машинально постукивать и поглаживать сиденье, получилось, что он ласкает бедро несостоявшегося беглеца. Для зашитого в драпировку немца это оказалось слишком. Он не сумел сдержаться, дернулся и захихикал. Когда он начал двигаться, ему в нос попал оставшийся конский волос, вызвав приступ чиханья. О случившемся доложили Вейчу. Кстати, оказалось, что до того, как кресло погрузили, в нем успело по очереди посидеть все лагерное руководство.

Спустя четыре дня пленные уже плыли в Канаду. На судне их кормили как на убой. Они получали самую лучшую еду, которую только могли желать. Жареное мясо ежедневно присутствовало в меню, а поскольку многие пленные, главным образом пехотинцы и авиаторы, слегли с морской болезнью, моряки за столом отдувались за всех. Им совершенно не о чем было беспокоиться, разве что о том, что их судно может торпедировать ненароком забредшая в этот район немецкая подводная лодка.

По прибытии в Канаду пленных погрузили на специальный поезд и повезли в Боуменвилль, расположенный недалеко от озера Онтарио. Кормежка в поезде также была отменная. Когда пленные пошли в ворота лагеря, их встретили около 170 человек, в основном офицеры армии и люфтваффе. Лагерь выглядел весьма уныло. Перед вновь прибывшими предстали длинные ряды небольших домиков, окруженные колючей проволокой. Два армейских генерала, попавшие в плен в Северной Африке, теоретически являлись в этом лагере старшими офицерами. Однако ни один из них не проявлял интереса к жизни лагеря. Оба категорически отказывались общаться с канадским комендантом полковником Баллом. Они замкнулись в себе и жили очень изолированно, не интересуясь ничем, что не касалось их лично.