Признаюсь, что для меня инициатива Старовойтовой относительно

законопроекта о люстрации оказалась неожиданной. Дело в том, что незадолго

до этого я около двух часов беседовал с ней о нарушениях прав русского

населения, в том числе сотрудников КГБ и членов их семей в республиках

Прибалтики, где мне пришлось выполнять, как я уже писал, нелегкую миссию по

упразднению местных КГБ, а затем по разделению архивных фондов. Чем может

обернуться предложенный ею проект закона о люстрации, Старовойтова могла

видеть из моего доклада по ситуации в государствах Балтии.

          Помню, в беседе со Старовойтовой я затронул и печальный опыт

запретов на профессии в других странах, в частности, в бывшей Чехословакии

и Германии, где это привело к расколу общества. На этой почве произошло

немало трагедий: самоубийства, распад семей и т.д. Закон затронул интересы

сотен тысяч граждан и подвергся резкой критике со стороны правозащитников,

как несоответствующий международным актам о правах человека. Ответственно

заявляю, что Старовойтова полностью согласилась со всеми положениями моего

доклада. Кроме того, она осудила антидемократичные действия властей Балтии

по отношению к "русскоязычным" и пообещала, что со своей стороны - как

тогдашний советник президента по национальным вопросам, - примет

соответствующие меры, направленные на урегулирование положения и социальную

защиту сотрудников КГБ и членов их семей.

          Но поразительно, на конференции Старовойтова сама внесла

предложение принять варварский закон о люстрации! Зачем? Уверен, что

Старовойтова и иже с ней прекрасно знали, зачем. Закон мог расколоть

общество еще по одному параметру, еще сильнее рассорить сограждан, на этот

раз по профессиональной принадлежности, выключить из активной деятельности

государственно мыслящих людей. Все это безусловно вело к оскорблению и,

возможно, к расколу России, - а именно такой и была конечная цель западных

спецслужб.

          Для участия во второй конференции был приглашен Жириновский.

Однако стражи порядка почему-то долго не пускали его в зал. Владимир

Вольфович все же прорвался к микрофону: "Какие же вы демократы? - кричал

он, размахивая пригласительным билетом. - Пригласили, а теперь не пускаете.

Да оно и понятно. Смотрите, кто у вас в президиуме сидит? Иждивенцы ЦРУ..."

          "Иждивенцы ЦРУ..." Может быть, Жириновский сказал эти слова в

порыве запальчивости и обиды, но они оказались очень точными для

характеристики состава конференции. Получилось так, что именно в этот же

день мне предложили выступить по Открытому радио с рассказом о ходе

переговоров по упразднению прибалтийских подразделений КГБ, чем я и

воспользовался, чтобы рассказать о положении бывших чекистов в Балтии, о

дискриминации россиян в Литве, Латвии и Эстонии, о нарушениях их

гражданских и человеческих прав. А на чисто дежурный вопрос ведущего по

поводу проходящей в Москве конференции я, хорошо зная подоплеку дела,

ответил кратко: она проходит под эгидой западных разведок и заслуживает

более предметного и отдельного разговора.

          После моего интервью события стали развиваться по известной

русской пословице: "На воре и шапка горит". Первым оперативно отреагировал

московский корреспондент давнего филиала ЦРУ радио "Свобода" Марк Дейч,

опубликовав в газете "Известия" обширный материал пол громким названием

"Диалог контрразведки с общественностью не получается". Проигнорировав все

факты о положении чекистов в Балтии, он выделил всего одну и отнюдь не

самую главную фразу из моего интервью о том, что конференция проходит под

эгидой западных разведок, и подвел читателя к выводу: "...говорить о

каком-либо диалоге с органами госбезопасности пока преждевременно".

          Имелись ли в виду под "общественностью" участники конференции, из

публикации было не ясно. Однако, явно с определенным расчетом, Дейч

сформулировал риторический вопрос: "Может быть, люди типа генерал-майора

Широнина не могут работать в новых условиях?" И далее "обнародовал"

законопроект о люстрации, который огласила на конференции Старовойтова.

Иначе говоря, Дейч как бы подсказывал: "Ату их! Разогнать!" А если называть

вещи своими именами, тот этот московский корреспондент радио "Свобода"

занимался прямым доносительством: он рекомендовал новому руководству

госбезопасности избавиться от таких сотрудников, как Широнин и ему

подобные.

          Затем по этому же поводу в "Курантах" выступил журналист Владимир

Бредихин. Как ни странно, более осторожным оказался один из главных

организаторов конференции С. Григорьянц, ограничившийся в интервью

"Открытому радио" короткой и ничего не значащей фразой: "Все это кухонные

сплетни". Что имелось в виду? Видимо, Григорьянц, как человек более опытный

и уже, что называется, тертый калач, понимал, что ввязался в достаточно

рисковую игру и решил не пережимать.

          А мне по рабочему телефону стали раздаваться звонки, в том числе

и от некоторых участников конференции, характер которых четко можно

разделить на две группы. Первая: попытаться выяснить, что именно и о ком

конкретно мне известно в связи с работой на иностранную разведку. И вторая

- угрозы, если я сообщу общественности более подробную информацию на этот

счет. Муравейник явно был растревожен. И здесь, конечно, вступали в силу

правила профессиональной контрразведывательной игры.

          Действительно, если ты знаешь, что к той конференции приложила

руку какая-то иностранная разведка, почему бы прямо ее не назвать? Однако

профессионалы выработали для таких ситуаций свои подходы. Обычно

обнаруженные контрразведкой представители конкретных западных спецслужб

гласно не обозначаются. Предпочтительнее знать и скрытно контролировать их

действия, одновременно создавая у агентуры благодушное впечатление, будто

внимание сосредоточено на других объектах.

          Но коль уж речь зашла о конференции, то скажу, что иностранные

разведки поставили цель внедрить через нее заведомо ложное идеологическое

клише: мол, в условиях потепления отношений между Россией и остальным миром

Россия перестала быть объектом номер один для иностранных спецслужб. Все

беды идут, мол, от КГБ, который намеренно создает "образ врага", чтобы

доказать свою необходимость и значимость в борьбе с происками иностранных

спецслужб. Собственно говоря, именно такой стратегии придерживался и

Бакатин, разоружая КГБ, избавляясь от профессионалов и стремясь замкнуть

усилия госбезопасности только на борьбе с внутренней преступностью.

          Но известно, что разведки традиционно для решения своих

стратегических целей используют за деньги подставных людей и третьих лиц,

зачастую непосвященных в общий стратегический замысел. По тому же принципу,

как когда-то воровали на Сухаревке: один взял, передал другому, тот

третьему. И пропал след, - а товарец-то оказался в руках именно того, кто

глаз на него положил. Стоит все же задуматься над тем, зачем в ведущих

разведывательных сообществах мира существуют мощнейшие подразделения,

занимающиеся сбором и анализом информации, и не только о дружественных, но

и союзнических странах? Это вовсе не означает, что спецслужбы стоят над

правительством, ведут свою, независимую политику. Нет, они всего лишь

заботятся о постоянной долгосрочной стратегической выгоде своих государств,