…Как и когда каратели захватили эту группу советских патриотов, Наталья Гавриловна вспомнить не могла. Она помнила, что их было человек десять, все они носили военную форму и были сильно истощены.

Наталья Гавриловна утверждала, что их держали под охраной в подвале дома старосты, находившемся метрах в десяти от дома, где размещался штаб карателей.

Она рассказывала настолько зримо, что мы и сами словно бы увидели, как из подвала каратели вывели высокого мужчину с мужественным лицом, затем по двое и по одному остальных. Вот их ведут по дороге к штабу, затем сворачивают влево, переходят через дорогу и уводят на огород противоположного дома. Тишину разрывают выстрелы…

Когда стрельба прекратилась и каратели ушли с места казни, Наталья Гавриловна пошла туда и увидела трупы расстрелянных, которые были свалены, как ей показалось, в большую воронку. Вот тогда она и потеряла сознание…

Немного помолчав, Наталья Гавриловна продолжает:

— Среди тех, кто расстреливал, я точно помню карателя Строганова.

Мы замерли. Вот оно! То, что мы так долго искали, порой теряя надежду найти. И вот что заставляло Строганова метаться, бежать, скрывая свои следы.

— Наталья Гавриловна, а вы не ошибаетесь?

Вопрос был задан не просто из перестраховки. Едва Наталья Гавриловна сообщила об этой казни, один из нас тут же связался по телефону с оперативно-следственной группой, работавшей в деревне Кшентицы:

— Слушайте, товарищи, в сорок втором в деревне была еще одна казнь. Каратели расстреляли около десяти солдат Советской Армии.

— Ни о чем подобном нам не рассказывали, а мы опросили всех старожилов.

— Поищите хорошенько. У нас есть свидетель, который вряд ли может ошибиться.

Наталья Гавриловна приводила такие детали, такие свидетельства участия в казни «графа» Строганова, что нам стало даже как-то неловко за свои сомнения. И все-таки сомнения оставались. Не могут же старожилы деревни забыть о таком страшном событии!

Нас вызвали Кшентицы:

— Вроде бы путает свидетель. В сорок втором году ближайший дом слева от штаба находился не рядом, а в нескольких стах метров. К тому же он принадлежал не старосте и вообще не имел подвала с выходом на улицу.

— Ну, а бомбы в селе рвались? Воронки есть?

— Не рвались и больших воронок или ям не было и нет.

Значит, все-таки изменила Наталье Гавриловне память. Забыла место, где произошла эта казнь. А мы должны были знать все точно. Вновь отправившейся в дорогу оперативно-следственной группе предстояло теперь выяснить, где произошла эта трагедия.

В деревне Новый Борок Солецкого района Новгородской области чуть забрезжило удачей. Старики рассказали, что в июле 1942 года в их. деревню каратели, одетые в форму советских моряков и бойцов, привели 12 человек: военврача, двух командиров, двух ремесленников, четырех солдат, двух штатских и девушку восемнадцати — двадцати лет, которых в тот же день под вечер и ночью поодиночке расстреляли в разных концах деревни.

Кроме того, жители сообщили, что на следующий день или через день те же каратели ушли из деревни на болота и задержали там двенадцать партизан, которых увезли куда-то через деревню Добролюбове.

Кто они, эти партизаны? Наши собеседники знали о них немногое. Вспомнили, как группа партизан, очень усталых, изможденных, проходя через деревню Стехово, нарвала на одном огороде лук. Продавшийся оккупантам староста, узнав об этом, поспешил сообщить карателям, и каратели стали искать на болоте сараи, в которых могли укрыться партизаны. Эти данные наводили на мысль, что карателей вел кто-то из местных жителей, хорошо знавший болотные тропы. Этим человеком оказался старик, который рассказал, что вел карателей, не зная, на какое подлое дело они идут. Когда он довел карателей до сараев, партизан там не оказалось. Каратели оставили его у сараев, а сами ушли дальше.

Некоторое время спустя, как сообщил старик, они возвратились, ведя под конвоем двенадцать человек, одетых в форму бойцов Советской Армии, среди которых было несколько юношей, почти мальчиков. Бойцы были худы, измождены; один из них упал и не смог встать; другие еле двигались, и поэтому каратели отправили старика в ближайшую деревню Добролюбове, откуда он привел подводу.

Затем партизан доставили в Добролюбово, а оттуда увели по дороге в северо-восточном направлении.

Мы поблагодарили старика, сказав:

— Вы положили еще один кирпич в основание истины. Но, может быть, вспомните, кто был командиром у этих партизан?

— А как же! Каратели говорили — какой-то Носов. Это я точно помню.

Носов и вместе с ним группа партизан! Каким же образом они оказались в этих местах?

Чтобы не было никаких сомнений, вновь пришлось браться за изучение документов, относившихся к боевой деятельности отряда.

Первым документом, поступившим к нам, была фотография — отряд вместе скомандиром П. П. Носовым сфотографировался перед уходом в тыл врага. Бойцы, вооруженные автоматами и винтовками, одеты в форму Советской Армии. Среди них несколько молодых людей, теперь их имена известны. Это Кириллов Леонид, Иванов Алексей и Харин Василий, которые, оставив учебу, стали партизанами, чтобы вместе со взрослыми мстить врагу.

Другие документы, обнаруженные в архивах, рассказывали о боевых делах отряда. 25 мая 1942 года партизаны отряда в районе Нетыльского болота в третий раз перешли линию фронта. 13 мая они достигли участка железной дороги Батецкая — Оредеж и заложили мину в пятнадцать килограммов тола. На следующий день, 31 мая, на партизанской мине подорвался военный эшелон: паровоз, двадцать шесть товарных вагонов с солдатами, семь платформ с техникой и пять пассажирских вагонов рухнули под откос.

Фашисты попытались преследовать партизан, но им удалось скрыться. В ночь с 1 на 2 июня на дороге Велигощ — Вольная Горка они заминировали мост. Затем из засады, устроенной на шоссе, гранатами уничтожили две легковые автомашины, а третья подорвалась на мине.

Фашисты, преследуя отряд, пытались уничтожить его у озера Липово, но партизанам удалось оторваться от преследователей и выйти к поселку Клепацкий, где 4 июня они встретились с полевыми постами Второй ударной армии. 5 июня по пути к деревне Новая Кересть отряду стало известно, что проход в тыл советской армии перерезан противником.

Так отряд, вместе с частями Второй ударной армии, оказался в окружении. Кончились продукты. С пятого по двадцать второе июня бойцы отряда получали по сто граммов сухарей на человека.

Далее в докладной сообщалось: «…Люди сильно отощали, некоторые от голода стали пухнуть…»

5 июля 1942 года комиссар отряда Глухов докладывал командованию, что, когда положение стало отчаянным, партизаны вместе с командованием приняли решение разделиться на две группы. Одна должна была пойти на прорыв с боем, а другая остаться в лесу у деревни Новая Кересть и ждать возможного прорыва окружения частями Советской Армии. Такой план был принят из расчета, что кто-то должен дойти до своих. Оставшуюся группу возглавил Носов, а Глухов был назначен командиром группы прорыва.

22 июня тринадцать бойцов из двадцати прорвались через линию немецкой обороны. Но они не знали, не могли знать, что случилось с оставшимися бойцами. Выяснить это теперь предстояло нам, спустя почти четверть века.

В ходе поисков удалось узнать, что один из бойцов группы Носова живет в Новгородской области.

Понятно было нетерпение, с которым мы шли на встречу с ним.

И вот немолодой мужчина, сложив натруженные руки на коленях, неторопливо рассказывает, как оставшаяся под командованием Носова группа, теряя силы и надежды на выход к своим, приняла решение отойти от переднего края болотами, минуя Новгород, выйти к озеру Ильмень и там переправиться в тыл Советской Армии.

— Если месяцем раньше, — рассказывал собеседник, — отряд мог проходить за сутки по двадцать пять — тридцать, а то и более километров, то теперь, чтобы осилить немногим более шестидесяти километров и выйти на дорогу между деревнями Медведь — Вашково, партизанам потребовалась не одна неделя. Чтобы не обнаружить себя, группа обходила деревни, где можно было бы получить хоть какую-нибудь еду. Бойцы, исхудавшие, измученные голодом, еле двигались. Боеприпасов уже почти не осталось. Одежда (все бойцы были одеты в форму Советской Армии) была порвана, сапоги разбиты.