Но и Австралия не оправдала этих надежд. Строганов работал и у фермеров, и в порту, и на деревообделочном заводе, и на бисквитной фабрике, на стекольном заводе, — а время шло, и богатство, о котором он мечтал, что-то не виделось. Он не мог больше переносить жизненных тягот и наконец принял решение: вернуться домой, в Советский Союз, где, кстати, у него оставались жена и ребенок. Сейчас он хочет начать новую жизнь. Дома. Среди своих.

Строганова внимательно выслушали и разрешили ехать в Подмосковье, в родные края, к жене. К тому же там былстекольный завод, где Строганов работал до войны и намеревался получить работу теперь.

Тяжело начинал новую жизнь Строганов в отчем краю. Скрип половицы, шум мотора за окном путали его, и он просыпался в холодном поту. Случайный взгляд прохожего на улице заставлял его вбирать голову в плечи, ускорять шаг и переулками, таясь, торопиться домой.

Строганов не знал, конечно, что ленинградские чекисты по просьбе своих товарищей из Чопа занялись выяснением, все ли так гладко было в его биографии после того, как он перешел линию фронта и оказался у врага.

По поводу своего бегства из воинской части Строганов не солгал. Действительно, в воинских архивах сохранились сведения, что он, младший сержант, тридцати лет, полный сил и здоровья, исчез из пехотного полка, когда тот менял позицию на одном из участков Волховского фронта. Розыск результатов не дал, и в строевой части полка младшего сержанта занесли в графу без вести пропавших.

Изучая материалы периода Великой Отечественной войны и послевоенного времени, мы обратились к документам о графе Строганове, служившем в карательном отряде «ГФП-520». Нам удалось выяснить, что этот Строганов весной 1942 года находился в лагере военнопленных в поселке Выра Гатчинского района. Каким образом Строганов, граф и каратель, оказался в лагере военнопленных, тогда узнать не удалось. Был ли в лагере Выра тот Строганов, который в 1957 году возвратился в Советский Союз, выяснить мы тоже не смогли.

Строганов-трус и Строганов-каратель. Граф Строганов и репатриант Строганов… Один ли это человек или разные люди? Как бы там ни было, но в анализе и оценке материалов не должно быть ни малейшей ошибки. Надо выискивать новые возможности для всесторонней проверки фактов.

Что же нам было известно о Строганове-карателе? Мы располагали сведениями, которые представляли интерес для размышлений.

Холопствующий каратель Морозов, служивший ординарцем у командира отряда, рассказывал о нем так: «Строганов (за этим следовал глубокий подобострастный вздох) был голова! Умнее его в отряде не было. И поставил он себя соответственно. С ним полагалось говорить только на «вы», а чуть что и кулаком по морде их сиятельство мог съездить. Чего и говорить, настоящий граф! Ему даже ноги перед сном мыли. Я сам не раз мыл. Откажи — он скажет офицерам, а те не разводили церемоний».

Другие каратели поведали примерно то же самое. Но вот что интересно. Их сиятельство, требуя унижения от других, сам пресмыкался перед оккупантами, добиваясь получения от них по мелочам то очередного звания, то повышения по должности. У него, как он сам говорил собутыльникам по отряду, даже была мыслишка при содействии оккупантов получить кое-что по наследству из недвижимости, принадлежавшей семейству Строгановых.

Но был ли каратель Строганов действительно потомком графского рода? Это вызывало сомнения. А мог ли оказаться наш трусливый репатриант Строганов этим графом? Быть может, сдаваясь в плен, он надеялся получить в обмен на графскую фамилию некоторые блага, хотя бы даже незначительные, лишь бы только выжить, лишь бы сберечь самого себя.

Конечно, могло случиться и так. Но… как наметало известно, родился он не в именитых покоях, а в обычной избе, француженок-бонн не знал, игрушек, не считая тряпичной куклы и прута-лошадки, у него не было, о посуде с фамильными вензелями понятия не имел.

Почерпнуть необходимые сведения о быте графского семейства из литературных источников, чтобы суметь пустить пыль в глаза оккупантам, он тоже не мог, так как общий уровень развития был невысок…

Так вот, если возвратившийся из дальних странствий Строганов действительно был просто трусом, то он, вероятно, испугался бы в ту пору назваться графом. Малейшее подозрение фашистов — и мечты о жирной похлебке для него стали бы несбыточными.

Как ни была для нас заманчива биографическая линия Строганов-трус, он же граф и каратель, однако в ней не хватало связующих звеньев. И вот опять, снова и снова, день за днем, месяц за месяцем, мы проводили в архивах, перебирая горы бумаг или разыскивая людей, которые могли бы хоть что-нибудь вспомнить о Строганове-карателе отряда «ГФП-520».

Непосредственный командир карателей — изменник Родины — имел вначале фамилию Иванов. Но фашистов не устраивала такая прозаическая фамилия, и они дали ему другую — Берг. Но и этого им показалось мало! Должно быть, с их благословения он стал называть себя князем и рассказывать, что его отец был миллионером и владел в Одессе мельницами и элеваторами. Позже на допросах его подчиненные показали, что сам он настолько поверил в свою ложь, что даже добился разрешения на поездку в Одессу, чтобы установить свои права на «наследство» предков.

Его начальство это устраивало, так как соответствовало сословным представлениям немцев. Как же! С ними сотрудничает не кто-нибудь, а их сиятельство! Поэтому-то они и поощряли его словесный блуд. Даже тогда, когда он был убит в пьяной драке одним из своих собутыльников, фашисты устроили погребение с воинскими почестями на площади поселка. Но спустя несколько месяцев, когда история лжекнязя стала дурно пахнуть, его труп тайком извлекли из могилы и просто бросили в снег за поселком.

Если Морозов с равным усердием мыл ноги командиру отряда «князю» Бергу — Иванову и рядовому, но приближенному к последнему, называвшемуся графом Строгановым, это, видно, было удобно оккупантам. Они с охотой подыгрывали в этом спектакле, лишь бы такой человек верой и правдой служил их черному делу.

Все эти обстоятельства требовалось с большим вниманием изучить нам.

Мы попросили московских товарищей поинтересоваться тем, как привыкает к жизни в новых условиях Строганов.

Поступивший ответ нас не удивил. Собранные по капле сведения о Строганове привели нас к твердой мысли, что он вовсе не тот, за кого себя выдает. Но в это время Строганов, оставив семью и работу, неожиданно исчез.

Позднее, когда Строганов встретится со следователем, он скажет, что уехал из Подмосковья по одной простой причине: не мог наладить спокойную семейную жизнь. Его жена вроде бы оказалась фанатичной баптисткой, и он не смог жить в этой ужасной семье. Почему же он сбежал тайком? Да только потому якобы, чтобы она не предъявила к нему никаких финансовых претензий.

Опять вроде бы все звучало правдоподобно!

Однако к тому времени, когда было получено сообщение от московских чекистов об исчезновении Строганова, у нас уже были основания думать, что за этим кроются серьезные причины.

Почему мог скрыться Строганов? Только потому, видимо, что почувствовал опасность. А в чем эта опасность могла показаться ему, жителю небольшого подмосковного городка? Пожалуй, только в одном: в случайной встрече с кем-то из тех, кто знал о его преступном прошлом. Пока это было единственным предположением, той версией, которую следовало проверять. Но сначала все-таки надо было найти самого Строганова. Этим занялись мы. Поиском же причин, побудивших Строганова тайно покинуть дом, занялись наши московские товарищи.

Их работа оказалась успешной. В 1961 году с московскими чекистами встретился инженер Алексей Константинович Северьянов и рассказал об одном случае…

Как-то один родственник пригласил его на рыбалку, и Северьянов охотно согласился: устал, а рыбалка хорошо снимает усталость. Но им не повезло. Поплавки неподвижно торчали из воды и покачивались лишь тогда, когда на них садились разомлевшие от жары стрекозы. Рыба не клевала. В самую пору было забраться куда-нибудь в тенек и вздремнуть до вечера.