Для проведения второй разведки в десантных катерах заняли места новые группы пловцов.

Как только катера были спущены и направились к берегу, вокруг них на поверхности моря появились всплески от разрывов 20-мм снарядов. Такое «приветствие» со стороны японцев не предвещало ничего хорошего. Один из крейсеров заметил, с каких утесов противник вел огонь, и залпами 203-мм орудий снес эти утесы. В 14 часов 15 минут десантные катера прошли через строй фронта эскадренных миноносцев, находившихся в 1 миле от побережья.

Самолет поставил дымовую завесу между береговой линией и артиллерийскими позициями японцев. Эскадренные миноносцы поддержали действия пловцов огнем 127-мм и 40-мм орудий, а также обстреляли снарядами, начиненными фосфором, гору Сурибачи и прибрежные склоны, в результате чего они окутались белым дымом. Пока пловцы не приблизились к берегу, самолеты обстреляли его реактивными снарядами.

Как только дымовая завеса где-нибудь редела или корабли прикрытия ослабляли огонь, японские береговые батареи тотчас же начинали стрелять по эскадренным миноносцам, а минометы и пулеметы — поливать огнем разведчиков. Но последние, невзирая ни на что, приблизились к берегу. Каждый из них проплыл некоторое расстояние вдоль берега, после чего все повернули в сторону моря. Огонь прикрывающих кораблей стал вдвое сильнее, когда катера начали подбирать возвращающихся пловцов. Чтобы подобрать двух выбившихся из сил пловцов, катеру, на котором находился начальник 15-й команды старший лейтенант Брукс, пришлось подойти совсем близко к берегу, так что он едва не попал в полосу прибоя.

На этот раз, в отличие от утренней разведки, не было даже ни одного раненого. Пловцы обнаружили хорошие подходы к западному берегу, но его склоны были менее удобны, чем на восточной стороне острова. В обследованном районе не имелось никаких заграждений. Единственную попавшуюся мину они обезвредили. До начала десантной операции подрывникам больше делать было нечего.

Офицеры команд снова собрались на борту «Гилмера», составили на основании данных разведки карту и донесения. Все это было размножено в количестве 300 экземпляров. После этого 2 офицера из штаба Хэнлона, начальники команд, а также прикомандированные к каждой команде наблюдатели морской пехоты в спешном порядке отправились навстречу двум группам танко-десантных кораблей, входивших в состав 51-го оперативного соединения адмирала Тэрнера. Все было рассчитано так, чтобы накануне начала операции каждый командир полка десантных войск имел возможность ознакомиться с районом высадки путем беседы с офицерами команд подрывных работ, лично участвовавшими в разведке, а также получить экземпляр карты с самыми последними данными. Методы информации, введенные Хэнлоном, вполне себя оправдывали.

На следующий день бомбардировка острова с кораблей продолжалась дольше обычного, а пловцы тем временем отдыхали. Самая опасная часть их задания была уже выполнена. Вечером подрывники 15-й команды, находившиеся на борту транспорта «Блессмэн», который со скоростью 20 узлов шел заменить другой корабль во внешнем охранении стоящих на якоре кораблей, уже поздравляли друг друга с тем, что за все время камикадзэ ни разу не напали на их авангардную группу. За последние дни, еще до подхода к острову Яп, был замечен лишь один японский самолет, да и тот удалось сбить.

Ночь выдалась темная, небо было покрыто облаками, по временам проносились дождевые шквалы. Вода сильно светилась (фосфоресцировала), след, оставляемый судном, был отчетливо виден в темноте.

Кают-компания была переполнена. Многие писали домой письма, тщательно избегая упоминать что-либо, связанное с подрывными командами, так как их деятельность все еще являлась сугубо секретной. За несколькими столами играли в карты.

Внезапно (в 21 час 20 минут) раздался страшный грохот. Корабль сильно встряхнуло. Погас свет.

Оказалось, что 4 японских бомбардировщика налетели на якорную стоянку кораблей. Один из них сбросил бомбу на тральщик «Гэймбл», а другой приблизился сзади к «Блессмэну», развернулся и, зайдя сбоку, сбросил 2 бомбы по 225 кг. Одна бомба взорвалась в воде рядом с кораблем. Другая пробила палубу и взорвалась в кают-компании правого борта; большинство находившихся там людей было убито.

В кают-компании начался пожар. Вскоре вся средняя часть корабля оказалась охваченной пламенем, которое стало выбиваться наружу. Оставшиеся в живых помогали друг другу выбраться из горящих помещений. Часть экипажа корабля и пловцов находилась на баке, большинство же пловцов — на корме.

Были пущены в ход все уцелевшие противопожарные средства. Взрывом бомбы повредило шланги и насосы, электросиловую и паровую магистрали. Под уверенным руководством командира корабля старшего лейтенанта Лебутиллера экипаж и боевые пловцы боролись с пожаром, используя ведра и ручные насосы. Огонь подобрался к артиллерийским погребам, где начали взрываться снаряды.

Все знали, что внизу, под палубами, лежало 40 т тетрила подрывной команды. Корабль превратился в плавучую бомбу.

Однако скоро должна была подоспеть помощь. Сквозь мрак ночи к горящему транспорту со скоростью 25 узлов шел «Гилмер». Спустя некоторое время он застопорил ход недалеко от охваченного пламенем «Блессмэна» и спустил 2 катера. В одном из них находился капитан-лейтенант Кауфман.

Вновь прибывшие увидели развороченный борт судна и пламя, бушующее в жилых помещениях, людей, ведущих борьбу с огнем, несмотря на то, что время от времени раздавались взрывы снарядов. На корме, на фоне пламени выделялись фигуры боевых пловцов, передающих по цепочке ведра с водой.

Кауфман поднялся на борт и быстро оценил положение. По его мнению, еще имелся шанс спасти корабль. Если «Гилмер» подойдет ближе и окажет помощь в тушении пожара, то взрыва на «Блессмэне» не произойдет. Кауфман поспешно сказал в трубку своего радиомикрофона: «Полагаю, что «Гилмеру» следует подойти сюда. Огонь еще не добрался до взрывчатки». На это Хэнлон невозмутимо ответил: «Я так и думал».

Пока на катера принимали раненых, «Гилмер» быстро пошел на сближение с «Блессмэном», затем зашел к нему с кормы, дал полный ход назад и, слегка стукнувшись о борт, остановился рядом. Носы обоих транспортов оказались на одной линии, несмотря на волнение на море: это был высокий класс морского искусства. Тотчас на борту «Гилмера» заработали все насосы, и на огонь полились потоки воды. На «Блессмэне» уже горело помещение, где хранились в обоймах 40-мм снаряды, но никто не пал духом. Водой из двух шлангов поливали тетрил: он нагревался и становился опасным.

На борт «Блессмэна» для руководства борьбой с огнем прибыл еще один офицер штаба Хэнлона капитан-лейтенант Д. О'Коннор. В это время на воздух взлетел боезапас 20-мм снарядов. Тем не менее младшие лейтенанты Р. Маккэлэм и И. Эндрус из команды пловцов проникли для тушения пожара в горящие помещения. Находиться на палубе было опасно. Однако младший лейтенант И. Рибский вместе с группой добровольцев сбрасывали в море все, что могло загореться.

В ту ночь на «Блессмэне» погибло 38 человек, около половины из них составляли пловцы. Раненых переправили на «Гилмер».

К 2 часам пожар был потушен, и с «Гилмера» прекратили подачу воды на все еще дымящийся, но оставшийся на плаву «Блессмэн». Затем «Гилмер» доставил раненых в лазарет, на флагманский корабль амфибийных сил «Эстес».

От ремонтного судна пострадавший «Блессмэн» получил запас горючего, а также помпы, чтобы держаться на плаву. Подрывники, тяжело переживая гибель товарищей, извлекли их тела, чтобы, отдав им последние почести, опустить в море. В числе убитых было 18 пловцов и 1 наблюдатель морской пехоты; 23 пловца получили ранения или ожоги. В целом из команды подрывников выбыло свыше 40 процентов ее состава. Таких больших потерь подрывники не несли ни в одной предшествующей операции на Тихоокеанском театре военных действий.

Оставшихся в живых пловцов пострадавшей команды отправили на остров Сайпан, где им был предоставлен месячный отдых.