Шум быстро нарастал. Вдали показался силуэт головной машины с чуть заметными подфарниками — «лягушками», метрах в 30 от нее — транспортная машина и длинная лента таких же машин.

Намотанный на руке провод начинал жечь ладонь: Суворова, сжав его еще крепче, приготовилась к рывку. Вот прошла минированное место машина охранения. Еще момент, рывок — и взрыв.

Тут же вскочив на ноги, она успела заметить в выемке большое пламя, охватившее дорогу.

Где-то позади колонны раздался второй взрыв — это взорвала мину Лаврентьева.

Колонна противника остановилась. Через минуту — другую начался беспорядочный обстрел леса в восточном и западном направлениях.

Сейчас на дороге полыхал факел, а с обеих сторон от него стояло около полусотни машин с работавшими моторами, солдатами, стрелявшими из пулеметов и автоматов.

Перекрывая этот шум сильным свистящим и резким звуком, вдоль колонны противника пронесся самолет, расстреливая скопившиеся машины и сбрасывая на них бомбы. За ним второй такой же самолет, затем третий, четвертый.

Прозвучал какой-то сигнал, взвилась ракета, солдаты повыскакивали из машин. Одни, побросав оружие, бежали в лес, которого обычно так боялись, другие полезли под машины, видимо, надеясь найти там защиту от пулеметного огня с самолетов. Машины одна за другой загорались, что-то взрывалось, а штурм колонны с воздуха продолжался.

Колесова в бинокль наблюдала эту картину. Она расцеловала вернувшихся с задания Суворову и Лаврентьеву и с благодарностью проговорила:

— Молодцы, девушки! Спасибо. Вы посмотрите, как вовремя наши орлы прилетели, как хорошо работают! Вот это «сабантуй» устроили фрицу!

Не дожидаясь, пока наши летчики полностью рассчитаются с противником, Колесова решила увести свою группу. Взяв азимут 133° и руководствуясь картой, она повела их к озеру Глубокое. Предстояло пройти примерно 16 километров. Время было 2 часа 40 минут.

Не доходя трех — четырех километров до озера Глубокое, разведчицы остановились на отдых около таких же стогов сена, в каких отдыхали вчера. Наступил рассвет. Дальше двигаться было опасно: близко прифронтовая полоса.

Подкрепившись скромными припасами, девушки, уютно зарывшись в сено, отдыхали; бодрствовали только дежурные.

Завтра — переход линии фронта. Эта мысль многим не давала уснуть. Не спала и Колесова. Ей казалось, что она находится во власти случайностей: пойдешь этой дорогой — наскочишь на дзот противника; пойдешь той дорогой — наскочишь на засаду; будешь переходить нейтральную зону — попадешь на минное поле. Только счастливая случайность, думала она, может вывести ее к своим без потерь. Но счастливая случайность — это не расчетная величина, на нее надеяться нельзя. Так что же делать?

И она вспомнила вдруг слова своего учителя — майора Сергея Михайловича: «Безвыходных положений на войне не бывает. Особенно это касается разведчиков; зная противника, его повадки и обстановку, вы всегда можете решить задачу и использовать обстановку в свою пользу». — «Верно, дорогой Сергей Михайлович, верно. Только в свою пользу. Я выполню задачу и выведу группу на свою сторону, решу эту задачу правильно».

Успокоенная Леля уснула. Во сне видела что-то хорошее. Кажется, проспала совсем недолго, а уже слышит:

— Леля, уже темно, пора вставать.

— Вставать? Хорошо.

Колесова решила двигаться вне дорог, на расстоянии двух — трех километров юго-западнее дороги Карийское— Андреевское, надеясь южнее Коринское пересечь Москва-реку и далее идти в восточном направлении, к железной дороге Истра — Наро-Фоминск.

Вышли в 19 часов. Отдельные пушечные выстрелы слышались справа и слева. Через три часа стали замечать в северном направлении яркие вспышки: чьи-то осветительные ракеты. Еще через три часа они увидели такие же вспышки впереди себя, а пушечная стрельба стала хорошо слышна; значит, линия фронта была недалеко. Двигаться надо было более осмотрительно.

Стали искать удобное место для перехода. Нашли большую трубу, проходящую под дорогой, но беспрерывно идущий транспорт не давал возможности незаметно пересечь небольшое открытое пространство между трубой и придорожным кустарником. Решили переждать.

Прошло минут двадцать, девушки услышали сзади себя шум, изготовились к бою и замерли. Вскоре появились четыре фигуры, которые подошли к опушке кустарника и залегли почти рядом с девушками.

Один из подошедших заговорил:

— Вот закурить бы сейчас, я бы не знаю, что отдал за это.

— Тебе Иван закурит по затылку. Видишь, фрицы на дороге, — сказал второй.

— Да я нарочно, вот в роту придем — покурим, — ответил первый.

Колесова, находясь близко от незнакомцев, рассмотрела на них форму солдат Красной Армии.

— Товарищи! — тихо сказала Колесова.

После взаимных настороженных вопросов окончательно убедились, что встретились действительно свои.

Это оказались разведчики из одной нашей дивизии. Возглавлял их старшина.

Линию фронта решили переходить вместе: старшина знал проходы в немецких минных полях.

Двигаться нужно было осторожно — группа стала большая. Часа два шли спокойно, дальше пришлось передвигаться перебежками, используя темноту между вспышками осветительных ракет, а последние полкилометра — ползти.

Старшина привел разведчиц прямо к нашему окопу, спрыгнув в который можно было встать во весь рост и дальше идти свободно.

Встречал старшину капитан. Он очень удивился, увидев, что вместо четырех его разведчиков явилось 13 человек, и 9 из них девушки. Старшина доложил о встрече за линией фронта. Капитан тут же отдал приказание лейтенанту, присутствовавшему здесь, накормить всех горячей пищей и предоставить отдых.

Колесова попросила капитана сообщить в разведотдел фронта о прибытии группы.

Девушки переживали радость возвращения в родную семью, как после долгого-долгого отсутствия. Казалось, они сейчас только поняли то, чего им так часто недоставало там, в тылу врага,— чувство локтя товарищей и большого коллектива. Сейчас они освободились от настороженности и нервного напряжения, которые не оставляют во вражеском тылу. Их взгляд стал спокойным, движения ровными, разговор в полный голос. Вокруг них только друзья и товарищи, и они задают им любой вопрос, делятся своими радостями и горестями, вместе оценивают события. Они чувствуют себя как дома. Да они ведь и на самом деле дома, на Большой земле.

Разведчики дивизии встретили девушек радушно, предоставили им свое помещение, принесли им воду для умывания, накормили вкусными армейскими щами и кашей. Вскоре подъехала машина из разведотдела армии.

Через сорок минут разведчицы въезжали в поселок, где размещался штаб 5-й армии.

Полковник, начальник разведки армии, попросил Колесову рассказать о противнике. Колесова, помня общее правило разведчика — передавать разведывательные данные первому штабу, куда она попадет, сообщила все, что ей было известно о противнике. Она показала захваченные у противника карты, личные документы офицеров и солдат немецкой армии, а также указала на карте, где и что они обнаружили.

Утром за ними приехал майор, и вскоре девушки оказались в своей бывшей квартире в Одинцово. Там все было по-прежнему, в комнатах тепло, кровати заправлены. На кухне хозяйничала тетя Маша, по профессии повар, по положению доброволец Красной Армии.

Сергей Михайлович взял у Колесовой все документы, добытые во время похода, на карте нанес маршрут их движения, все основные разведывательные данные о движении войск противника с указанием даты наблюдения, отметил места, где были добыты документы, а также обратный маршрут группы.

Майор торопился, ему предстояло еще многое сделать. Прощаясь с Колесовой, он предупредил, что завтра в девять часов он будет здесь, и они продолжат разговор об их походе.

— Не пора ли нам, друзья, — сказала Колесова,— переходить на обычный режим жизни; ночью спать, а днем работать. Как вы думаете, а?

— Пора, пора, — радостно ответили девушки и, свернув газеты и журналы, пошли спать на чистые постели, не беспокоясь о том, что их сон могут потревожить фашисты.