— Вы поезжайте вперед, — а мы с Франкой выедем позднее. Нам не обязательно все время тереться рядом.

Было ясно, что Алан не хочет слишком долго находиться рядом с матерью — боясь, что она опять начнет упрекать его в злоупотреблении спиртным.

— Скажи просто, что ты не хочешь… — возмущенно заговорила Беатрис, но Франка не дала ей договорить.

Они договорились встретиться в час дня у «Бруно», итальянца, державшего ресторан на Порт-стрит. Было десять утра, дождь все еще продолжался.

В половине первого дождь прекратился, как по мановению волшебной палочки. Сильный ветер разогнал облака, и между тучами стали появляться островки синего неба. Листья и трава блестели от влаги. Сразу стало припекать солнце, от земли, дрожа и наполняя воздух сыростью, поднимался пар. Алан и Франка вернулись с прогулки — по вырубленной в скалах тропе они дошли до бухты Мулен-Гюэ. Они промокли насквозь — вода крупными каплями стекала с волос и дождевиков.

— Стоило нам вернуться домой, как сразу закончился дождь. Мы очень неудачно выбрали время для прогулки, — сказал Алан.

— Нам надо в Сент-Питер-Порт, — напомнила Алану Франка и посмотрела на часы. — Ваша мама и Мэй ждут.

— Ах, давайте не поедем, — сказал Алан. — Мне совершенно не улыбается сидеть в ресторане с матерью битых два часа и выслушивать ее поучения.

— Вообще-то, это было ваше предложение — поехать с ними.

— С моей стороны это была глупость. Приехав сюда, я думал, что мне надо уделить матери побольше внимания, по крайней мере, пока я здесь… но я забыл, какой несносной и раздражительной она может быть, забыл, что она никогда не перестанет по поводу и без повода меня воспитывать.

— Да, но сегодня мы не можем заставить их сидеть у Бруно и напрасно нас ждать, — сказала Франка. — Надо ехать, ничего не поделаешь.

Алан покорно вздохнул и выудил из кармана брюк ключ зажигания.

— У вас плащ не промок? Вы не будете переодеваться?

— Нет, все нормально, можно ехать.

Машина стояла внизу, у въезда во двор. Они пошли к ней, задевая деревья. Каждый раз листва окатывала их холодным душем дождевой воды. Вдруг Франка что-то вспомнила.

— Вот дьявол! — выругалась она по-немецки и остановилась.

Алан не понял и удивленно спросил:

— Что случилось?

Франка ненадолго задумалась.

— Знаете, я думаю, что мне все-таки стоит переодеться, причесаться… и вообще. Привести себя в порядок. Вы меня подождете?

— Разумеется, — сказал Алан. — Я буду в машине.

Франка кивнула и побежала назад к дому. Она поднялась по лестнице, вошла в свою комнату и заперла за собой дверь. Утром она об этом забыла. Она забыла принять таблетку. Франка выдвинула ящик стола, взяла в руку упаковку и открыла. Полоска была пуста.

Прошло двадцать минут, но Франка так и не нашла в комнате никаких резервов. Пачку, лежавшую в столе, она использовала до конца. Ничего не понимая, она держала ее в руке и смотрела на нее остекленевшими глазами. Потом попыталась вспомнить вчерашний вечер. Она приняла одну таблетку, прежде чем везти Беатрис в Сент-Питер-Порт. Она очень спешила, но все равно заметила, что вытащила из полоски последнюю таблетку. Она даже заглянула в коробочку и отчетливо увидела там еще одну — полную полоску, но теперь поняла, что это был какой-то оптический обман. В картонной коробочке лежала только инструкция по применения лекарства.

— Дерьмо! — выругалась Франка. Она вчера вообще была в какой-то лихорадке. Какая небрежность, какая рассеянность! Но если быть честной, то она всю жизнь была такой — небрежной и расхлябанной. На острове этого препарата нет, достать она его не сможет. На то, чтобы заказать его в Германии и получить, уйдет не меньше двух недель.

Она, оцепенев, продолжала стоять посреди комнаты.

«Почему я не сделала этого раньше, — подумала она, — ну почему? Такого со мной еще ни разу не случалось…»

Она снова принялась обыскивать комнату, невольно вспомнив про Эриха, который в последний день своей жизни так же лихорадочно и торопливо переворачивал все в доме вверх дном.

«Ты не Эрих, — напомнила она себе, — ты не такая, как он. Возьми себя в руки и успокойся».

Но это было легко сказать. Нервозность нарастала с каждой минутой. В пальцах стало нестерпимо покалывать. Франка понимала, что еще несколько минут, и у нее начнут трястись руки.

Она еще раз оглядела комнату, судорожно стараясь подавить нараставшую панику.

«Пока я всего лишь волнуюсь из-за того, что не могу найти таблетки, — подумала она, — иначе я бы вообще ничего не заметила. Это чистой воды внушение. Это не настоящая паника».

Франка понемногу опомнилась. Не может же она оставаться здесь вечно. Она посмотрела на часы — ровно час. Она ушла в дом ровно двадцать пять минут назад. Алан начнет ее искать, придет сюда и увидит, что она и не думала переодеваться, хотя именно за этим вернулась в свою комнату.

«Чемодан! — вдруг вспомнила она. — Таблетки могут быть в чемодане. Где чемодан?»

Она торопливо осмотрелась, потом вспомнила, что затолкала чемодан на шкаф. Она подставила к шкафу стул, забралась на него и принялась на ощупь рыться в чемодане. Даже встав на стул, она не могла заглянуть внутрь, но, проведя рукой по подкладке, она убедилась, что чемодан пуст.

Она попыталась расстегнуть молнию внутреннего кармашка, для чего встала на цыпочки и потянулась вверх. Каблуки резиновых сапог, которые она не сняла, скользнули по гладкому дереву стула. Франка попыталась ухватиться за край шкафа, но не смогла. Она потеряла равновесие и неминуемо рухнула бы со стула навзничь, если бы ее не обхватили две сильные руки.

— Осторожнее, — сказал Алан, — такое падение чревато. Что вы ищете там наверху?

Франка твердо встала на ноги и обернулась. Стоявший внизу Алан опустил руки.

— Спасибо, — сказала Франка. — Вы явились как раз вовремя.

— Простите, что я без стука вломился в вашу комнату, — извинился Алан, — но я сидел в машине и думал, что переодевание не может продолжаться так долго! — он смерил Франку взглядом. — Но вы и не переоделись, — сухо констатировал он. — Вы даже не сняли плаща… и резиновых сапог!

Спорить с этим было бессмысленно, и Франка просто кивнула. Алан подал ей руку и помог слезть со стула.

— Вы очень бледны, — сказал он, — у вас что-то случилось?

Она стояла перед ним в мокрой одежде, опустив руки, как воплощенное несчастье.

— Вы же знаете, — смиренно произнесла она, — вы же прекрасно знаете, что случилось.

— У вас нет таблеток.

— Мне надо принимать по одной таблетке утром и вечером, и тогда я прекрасно себя чувствую. Утром я не приняла таблетку и непременно должна выпить ее сейчас. Но коробочка пуста! — она в отчаянии махнула рукой в сторону ночного столика. Ящик был выдвинут, рядом с настольной лампой валялась пустая коробка и скомканная инструкция. — Какая же я идиотка! — она была готова заплакать и едва сдерживала слезы. — Я все время думала, что эта дурацкая бумажка — блистер с таблетками. Все думала, что еще есть время заказать лекарство. Потом я понадеялась, что какая-нибудь пачка завалялась в чемодане.

— Но там ничего не оказалось.

— Да, проклятый чемодан безнадежно пуст! Я просто не знаю, где еще можно поискать!

Он оглядел комнату.

— Наверное, таблеток и в самом деле нет.

— Я тоже боюсь, что их нет.

Они стояли друг напротив друга, нерешительно и беспомощно оглядываясь.

Наконец Алан заговорил.

— Знаете, по-моему, эти таблетки вам больше не нужны!

Франка горько рассмеялась.

— О, вам ли не знать? Вы же видели меня во всей красе в сентябре прошлого года!

— Это было, вы правильно заметили, в сентябре прошлого года, а сейчас на дворе май, и передо мной стоит совершенно другая женщина. Женщина, у которой едва ли есть что-то общее с тем дрожащим созданием, которое держалось за мою машину, а до этого било посуду в «Террасе».