Собрав скелет, Клориндо занялся нервами — сочетанием проводочков, транзисторов н батареек для регистрации ощущений, затем прикрепил почки, желудок, легкие. Мало-помалу изобретение обретало форму. Вечером, когда папа с мамой заходили в комнату к сыну — поцеловать его и пожелать спокойной ночи, он с трудом сдерживался, чтобы не рассказать им о своей работе. Но нет, он сделает родителям сюрприз, как только получит патент на свое изобретение, — и он засыпал, мечтая об этом счастливом дне. И вот уже работа близка к завершению. Оставалось, правда, самое трудное — покрыть тело синтетической кожей собственного изобретения и наполнить вены искусственной плазмой. На это ушло еще несколько дней, и наконец конструкция готова. Внешне ее невозможно было отличить от человека, и — что самое главное — она работала! Механический человек, открыв глаза, двигался, подчинялся…

Клориндо посадил его в машину и повез во Дворец науки. Там он поднялся в лифте и ступил на движущийся пол, который доставил его в просторное помещение, погруженное в полумрак.

И вот он стоит плечом к плечу со своим механическим человеком перед Всеведасом — Великим Инженером, восседающим в кресле с широкими подлокотниками, усеянными кнопками. Облеченный высшей властью в Машиноградосе, Всеведас рассматривает и утверждает предложения изобретателей. Двери его кабинета открыты перед всеми, грустный взгляд мудрого старца в любое время дня и ночи готов сосредоточиться на очередном изобретении, разобраться в нем и по достоинству его оценить.

— Великий Инженер, — заикаясь от волнения, начал Клориндо, — я изобрел… вот это…

Ни один мускул не дрогнул на лице Всеведаса. Великий Инженер сделал лишь едва уловимое движение пальцем и нажал кнопку на подлокотнике: прожектор осветил механического человека.

— Я ничего не упустил, — продолжал Клориндо. — Он делает все, что я хочу: его электронный мозг реагирует на любое мое желание. Если мы построим много таких машин, людям не нужно будет ничего делать: на кнопки в учреждениях и на заводах станут нажимать их механические двойники.

Печальное лицо Всеведаса оставалось непроницаемым.

— Ты мне не веришь? — спросил Клориндо. — Сейчас я покажу, как он работает. Иди! (Механический человек пошел.) Видел? Он может делать все. Сядь! (Механический человек выполнил команду.) Поздоровайся! Стань на колени! Почеши в затылке!

Луч прожектора следовал за механическим человеком, и Всеведас внимательно присматривался к детищу Клориндо, напоминая режиссера на репетиции. Но в грустных его глазах по-прежнему нельзя было ничего прочесть. Клориндо страшно волновался. От одного слова этого старика зависела судьба его изобретения.

— Я же тебе говорил! Он работает. Хочешь, я прикажу ему еще что-нибудь?

Всеведас покачал головой.

— Ну как, выдашь мне патент? — сгорая от нетерпения, спросил Клориндо. Всеведас молчал.

— Ну? — настаивал Клориндо. Великий Инженер опустил веки.

— Нет, — еле слышно ответил он через несколько секунд, вздрогнув, словно очнулся от сна. У Клориндо потемнело в глазах. Все в нем протестовало против такой оценки.

— Почему нет?

Привязанный к металлической кровати, Клориндо смотрит прямо перед собой — на электрические стенные часы. Секундная стрелка бежит рывками, будто движется под водой, — по крайней мере, так кажется Клориндо. Но виноваты в этом его глаза, полные слез.

Через сколько секунд сработают электронные лучи? Сколько осталось времени? Тридцать, двадцать девять… Точно приговоренный к смерти, он следит за стрелкой, неумолимо близящейся к точке забвения.

Он так хотел изобрести полезную машину… механического человека… помочь людям стать еще счастливее… Теперь ему все безразлично, все кажется до отвращения бессмысленным, никчемным… Мать, отец… их поцелуй на ночь — нежное напутствие в мир снов… Никаких воспоминаний… ему противно… он не желает думать о подобных вещах… Он мечтает лишь о машине снов: нажать кнопку освободительного бесконечного сна и никогда больше не просыпаться.

— Потому что изобретение тебе не удалось, — ответил ему Всеведас. — Взять, например, движения: в них нет плавности, это все еще движения механизма.

— Но ведь это машина! И нельзя требовать от нее…

— Я высоко ценю твои добрые побуждения и твой труд, но тебе предстоит решить еще столько проблем. Обрати внимание на цвет его лица.

Прожектор осветил лицо механического человека. Нашел к чему придраться! Кожа выглядела как настоящая, он все предусмотрел, даже поры и несколько веснушек.

— Ты уверен, что к такой коже пристанет загар?

— Загар?.. Не знаю, — пролепетал Клориндо. — Честно говоря, я об этом не думал.

— Вот видишь! Выходит, нельзя говорить о полном сходстве между механическим человеком и живым существом. Он постареет? У него поседеют волосы? Он ссутулится с годами?

И об этом Клориндо не подумал.

— Я исправлю ошибки, я еще поработаю над ним, посмотришь, у меня получится.

Всеведас покачал головой:

— Может быть, это тебе и удастся, но вряд ли ты сумеешь устранить главный недостаток — сделать так, чтобы подобно живому человеку твой механический человек думал и действовал, не нуждаясь в чьих-то указаниях.

— Это невыполнимо! — воскликнул Клориндо. — Такое изобретение невозможно!

Всеведас нажал кнопку: луч прожектора осветил Клориндо, так что маленький неудачник почувствовал себя в роли обвиняемого.

— На каком основании ты подвергаешь сомнению сказанное мною? — строго спросил Великий Инженер.

— Невозможно изобрести машину, которая действовала бы сама по себе! — не сдавался Клориндо.

— Невозможно? Такого слова не существует в Машиноградосе.

— Признайся, ты рад любой отговорке, лишь бы не признавать мое изобретение. Я тебе не верю!

Всеведас еще больше насупился.

— Верь мне, Клориндо, — сказал он. — Наука в состоянии добиться результатов, о которых ты и не подозреваешь.

— В тебе говорит ревность! — закричал Клориндо, чуть не плача. — Я считал тебя первым мудрецом Машиноградоса, а ты злой завистник, только и всего. Да-да, ты завидуешь моему изобретению!

— Очень жаль, но в ответ на твои слова я вынужден показать тебе, что ты заблуждаешься, — сказал Всеведас, неохотно нажимая одну из кнопок.

На стене зажегся огромный экран, и Клориндо увидел незнакомую лабораторию и в ней людей — человек десять, которые не спускали глаз со спящего мальчика. Клориндо показалось, что мальчик на кроватке напоминает кого-то знакомого, хотя фильм, судя по всему, был очень старый. из-за плохого звука приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова людей на экране, да и люди эти были до того старенькие, что говорили слабыми, дрожащими голосами.

— Иного выхода у нас нет, — произнес один из них.

— Попробуем, — согласился другой и разбудил мальчика. Проснувшись, мальчик сел на кроватке, протер глаза. Все смотрели на него выжидающе. Он спустил ноги с постели, встал, поздоровался с обступившими его людьми и сказал, что проголодался.

Перед ним поставили поднос с завтраком. Мальчик ел, а у взрослых при этом был такой вид, будто на их глазах происходило чудо. А между тем завтрак мальчика состоял из самых обыкновенных хлебцев и кофе с молоком.

— Вот оно, утешение! — воскликнул один из стариков.

— Да, — подхватил другой. — Наше последнее утешение.

Всеведас нажал кнопку, экран погас, и в зале снова воцарился полумрак.

— Что это значит? — спросил Клориндо. — Я ровным счетом ничего не понял. Правда, мне кажется, что где-то я этого мальчика видел, он мне кого-то напоминает, не припомню кого.

Всеведас нажал кнопку — и прожектор осветил его лицо.

— Это ты! — узнал Клориндо. — Ты в детстве!

— Да, — подтвердил Всеведас. — Этому фильму более полувека.

— Но при чем тут мое изобретение?

— Ты еще не понял? Я решил показать тебе, сколь оно несовершенно. А вот старики, которых ты видел на экране, действительно великие изобретатели.