2. В связи с освобождением территории Калмыцкой АССР, за исключением Западного и Яшалтинского улусов, отряды, ранее действующие на этой территории, доукомплектовать, вооружить, обеспечить продовольствием и направить на участки железных и грунтовых дорог, указанных в п. 1.
3. Из подготовленных и оставшихся в школе (имеется в виду Астраханская диверсионно-разведывательная школа № 005 — В.П.) 85 человек сформировать 4–5 отрядов и направить в эти районы, поставив им задачу продвигаться впереди отступающих частей немцев до Ростова и Кропоткина.
4. Через местных жителей освобожденных районов установить местонахождение, состояние и данные о боевых действиях отрядов Коломейцева, Яковлева, Гермашева, Ломакина и Гершмякова.
5. Центр обучения, формирования и засылки отрядов в тыл противника (спецшколу № 005 — В.П.). перенести в г. Элисту, куда перенести также явки для связи и за средствами обеспечения.
6. В освобожденных прифронтовых районах создать и подготовить партизанские отряды и подпольные группы, создав им материальную базу.
Представитель ЦШПД Рыжиков
Секретарь Калмыцкого обкома ВКП(б) Касаткин
Зам. представителя ЦШПД Шестаков
25 декабря в шестом часу вечера, когда начало смеркаться, нас подняли по тревоге. «Батя» отозвал командиров групп в другую комнату, где уже находились руководители отряда, представитель военного отдела Калмыцкого обкома партии Альтман и капитан разведотдела штаба 28-й армии.
Когда все собрались, «Батя» сообщил нам, что к месту проникновения в тыл противника нас проведут фронтовые разведчики, что до места дислокации отряда предстоит пройти пешком более 350 километров по карте, в действительности значительно больше.
Задача отряда — нарушение движения противника на дорогах Дивное-Элиста, Элиста-Яшкуль, Элиста-Ленинск. По первой дороге проходит самая короткая связь между Кавказской и Сталинградской группировками немцев; вторая и третья дороги — главные магистрали снабжения одного из важных фронтовых участков противника на Астраханском направлении. Нам поручается тут «Батя» повторил те задачи, возложенные на отряд, о которых говорил раньше. Далее он предупредил, чтобы все группы через полчаса были готовы к выходу. Марш сегодня предстоит серьезный, не менее 40–45 километров. Если застрянем в пути, будут большие неприятности. Он приказал все фляжки наполнить водой, ведь в безводную степь идем. Пить только по команде, не более двух глотков. Предупредить бойцов, чтобы много не ели. Есть перед серьезным делом не рекомендуется, ибо любая рана в живот становится смертельной.
Потом он приказал командирам групп проверить ноги каждого бойца, как у них завернуты портянки. «Это, — сказал «Батя», избавит от лишних проблем в дороге. В наших условиях — «Батя» повысил голос, — стертые ноги — гибель для человека». Дальше следовало указание проверить, чтобы оружие и снаряжение у каждого было подогнано. Каждый боец должен попрыгать, чтобы ни стука, ни бряка не было. Все это надо было сделать за полчаса. Хорошо, что мы все это уже сделали заранее.
Хотя мы знали, что вслед за нами будет идти отряд Чернышева, «Батя» об этом почему-то умолчал.
Через полчаса отряд построился во дворе. Кто за кем идет, это оговорили заранее. Последовала команда: «Вперед! Головной дозор на расстоянии видимости!». Шли в полный рост. Дистанция между парами — три метра. Минут через двадцать нас встретила группа фронтовой разведки. Ее командир, старший лейтенант, о чем-то пошептался с «Батей», и мы двинулись вперед в полной темноте. Вскоре наша колонна остановилась. Оказалось, что мы достигли линии разграничения с противником. Фронтовые разведчики показали нам направление дальнейшего продвижения. Они остались, а мы двинулись дальше. Ориентировались по азимуту 225.
Степь была голая и гладкая, ни деревьев, ни кустов, ни даже высоких трав. То справа, то слева взлетали вверх осветительные ракеты. Сначала слышался хлопок, затем зажигалась ракета, освещая степь. Определить расстояние до ракет мешал туман. Мы каждый раз падали и ждали столько, сколько требовалось ракете, чтобы сгореть. Хлопок — звук выстрела из ракетницы — доносился через три-секунды. Зимой звук распространяется со скоростью 300 метров в секунду. Эту цифру умножаем на три и так определяем расстояние до ближайшего патруля противника — около километра. Раке-та гаснет. Мы встаем и двигаемся дальше. Это повторяется многократно.
Шли, шатаясь и падая. Поклажа тянула вниз, к земле. Нестерпимая усталость подавляла все, даже сознание. Смертельная опасность расслабляла волю, но сковывала ум и тело. Хотелось только упасть и заснуть. Группа шла, оставляя за собой ясный след, словно караван верблюдов. Соленая роса на солончаке похожа на снег, но это корка соли. Гололед. Не дай Бог, если кто подвернет ногу. Ведь на руках далеко не унесешь. Это погубит отряд, нельзя и оставить — погибнет. Сначала шли три часа без остановок. Потом «Батя» стал объявлять остановки через полтора часа пути, затем через каждый час. На каждой остановке все моментально падали на землю. Мы успевали только отдышаться. Ужасно хотелось пить. Но когда некоторые потянулись к фляжкам, последовал приказ — воду пить только с разрешения командира и по два глотка. Снег есть понемногу, только самый чистый. Привалы — по 20 минут.
Через десять часов пути, когда «Батя» объявил привал, все моментально упали на землю. «Батя» с Аксеновым-старшим обошли кругом расположение отряда, обнаружили небольшую низину, поросшую ковылем и полыней и, приказав переместиться туда, объявил дневку. Поколдовав над картой, он сообщил, что за десять часов пути мы преодолели примерно 45 километров.
Это мало, — сказал он. Но это первый переход, дальше мы втянемся. А сейчас разрешаю хлебнуть, но, как договорились, не больше двух глотков и закусить банкой тушенки на двоих. Это обязательно. Затем кому надо «до витру» — хлопцы направо, девчата налево. Когда ляжете, не забудьте приспустить сапоги.
Потом он подошел ко мне и сказал: «Необходимо занять круговую оборону. Расскажи, сын, как ты думаешь ее организовать?». Я доложил, что у меня в группе 13 человек, из них две девушки. Хлопцев вместе со мной 11 бойцов. Оборону следует разбить на три сектора, так легче осуществлять обзор местности, не надо крутить головой. Ребята больше часа дежурить не смогут, уснут. А у меня людей хватит только на три часа дежурства». «Батя», положив руку мне на плечо, сказал: «правильно рассуждаешь, сержант».
Он подозвал комиссара, командиров групп и объявил: «В охранении участвуют все бойцы. Дежурить по часу. Всем лечь в порядке номеров дежурства. Первую смену три часа несет группа Пятницкого, и в это время он отвечает за обстановку. Затем очередь группы подрывников, за ней дежурит группа разведки. Ответственные — командиры групп. Командование отряда осуществляет общее руководство, тоже по три часа. Если всем все ясно, можно отдыхать.
Я распределил своих бойцов по времени и секторам обзора, и сам заступил в первую смену. Она была самой трудной. Спать хотелось безумно, глаза слипались сами собой. Чтобы не заснуть, подставил мушку автомата под лоб и каждый раз, когда голова опускалась вниз, она ударялась об мушку автомата, от удара я просыпался и ползком огибал линию круговой обороны отряда. Это повторялось во все три смены дежурства моей группы. После передачи дежурства следующей группе моментально заснул мертвым сном.
В 6 часов вечера, когда уже стало смеркаться, был объявлен общий подъем. Нам позволили сначала снять сапоги, осмотреть и растереть снегом пальцы ног. Санинструктор смазывала какой-то мазью потертости, у кого они были, посыпала их стрептоцидом. Затем, под присмотром старших товарищей, мы снарядили ноги, надели сапоги и попрыгали. Потом последовала команда напиться — опять два глотка воды — и съесть по банке тушенки на каждого. Мы с трудом ее осилили. Очень хотелось пить, все замерзли за ночь и содрогались мелкой дрожью.
Наконец, поступила команда надеть снаряжение, попрыгать, приготовиться к маршу. Вышел головной дозор, за ним вытянулась колонна отряда. Все это повторялось снова и снова, без всяких приключений. Так минуло несколько дней. Мы втянулись в лямку. Мучила, только жажда. Ее утоляли снегом. Но он держался лишь в зарослях ковыля и сухой полыни, хотя и там имел горьковатый привкус травы.