Осведомленные круги в Берлине полагали, что отставка Шахта в основном произошла из-за его разногласий с Боле. Утверждали, что Шахт протестовал против огромных ассигнований на деятельность АО. Отношения Шахта к Боле и шпионажу в основном вообще держались лишь на вопросах финансового характера: Шахт очень быстро установил, что тотальный шпионаж требовал огромных средств.

Сколько стоит содержание целой армии шпионов? Вопрос этот, безусловно, столь же стар, как и сам шпионаж. Его ставили неоднократно, но точного ответа не получал никто. Во всяком случае, фактические расходы на шпионаж намного превосходят официальный бюджет разведки и оплачиваются из так называемых секретных фондов.

В 1912 году в английский парламент был представлен один из немногих опубликованных докладов о стоимости шпионажа. В этом докладе указывалось, что общая сумма расходов на ведение шпионажа Великобританией, Францией, Германией, Австро-Венгрией, Италией и Россией равнялась примерно 3 340 тыс. долларов в год. Уже в то время эксперты с недоверием отнеслись к этой скромной цифре; по их подсчетам сумма в 7 млн. долларов была ближе к истине. Но даже и эту цифру нельзя признать подлинной, когда речь идет о шести великих державах мира.

После начала первой мировой войны расходы на шпионаж, естественно, значительно возросли, хотя по сравнению с общими расходами на ведение войны они были весьма незначительны.

Небезынтересно отметить, что даже во время первой мировой войны германский шпионаж финансировался в основном не из армейских фондов, а из каких-то иных, секретных источников. Существовал, например, специальный фонд министерства иностранных дел, а также фонд генерального штаба, носивший название «картографического».

После захвата власти Гитлером все источники ассигнований стали совершенно секретными. Одним из первых мероприятий Гитлера была отмена опубликования финансовых отчетов, хотя, согласно конституции, правительство обязано было представлять народу или парламенту отчет обо всех произведенных им расходах. Эта отмена устранила последнюю возможность контроля и наблюдения за расходами на шпионаж. Тем не менее, едва ли не самое полное представление о расходах на шпионаж в «Третьей империи» можно получить, анализируя бюджет министерства пропаганды.

В 1934 году официальный бюджет этого министерства равнялся примерно.20 млн. марок. К этой сумме нужно еще прибавить доходы от налогов, равные 40 млн. марок, 36 млн. марок, собранных в виде платы за пользование радиоприемниками. Помимо этого, министерство пропаганды получило около 40 млн. марок за поставку информации газетам, 9 млн. от иностранного отдела гитлеровской партии, 7 млн. марок из «специального фонда» Гесса. Всего же министерство пропаганды в 1934 году имело в своем распоряжении сумму, превосходящую 190 млн. марок.

В 1935 году общая сумма поступлений министерства пропаганды равнялась 260 млн. марок. В 1937 году — 360 млн. марок.

Если же принять во внимание некоторые другие источники, то можно утверждать, что в 1937 году Геббельс получил на нужды пропаганды около 500 млн. марок. Какая часть этой огромной суммы в действительности использовалась для пропаганды, а какая шла прямо или косвенно на шпионаж? Ответить на такой вопрос невозможно; по мнению некоторых экспертов, приблизительно одна треть этой суммы расходовалась на шпионаж. Согласно другим подсчетам, в 1937 году одна только АО израсходовала более 200 млн. марок.

Если принять во внимание все эти цифры, то можно вполне предположить, что ассигнования на шпионаж за последние годы превышали двести миллионов марок ежегодно.

После своего ухода с поста министра хозяйства Шахт остался в кабинете как министр без портфеля. Значение Шахта заключалось в его крупных связях с финансовыми кругами за границей.

Его непосредственной обязанностью было заключение экономических союзов и установление Определенной близости в отношениях между представителями капитала и промышленности Германии и других стран. Он устанавливал такие «экономические союзы», которые — как это было, скажем, с Румынией — нередко влекли за собой полное экономическое порабощение «союзника». Одним из главных агентов Шахта был Адольф-Фридрих герцог Мекленбургский. Начиная с 1934 года он находился за границей, постоянно разъезжая и производя личные наблюдения в области «экономических вопросов». На деле он вел самый обычный экономический шпионаж.

Шахт имел специальную организацию, созданную исключительно для такого рода целей. Он работал в контакте с министерством иностранных дел, с министерством пропаганды и ведомством Розенберга, не упуская ни одной возможности, ни одного осложнения в мировой обстановке, которое могло быть использовано в интересах Германии.

В 1938 году для Шахта создалась весьма выгодная ситуация. Президент Мексики Карденас национализировал нефтяные богатства страны, в том числе и все иностранные нефтяные промыслы. Последствия этого акта были весьма громкими. Государственный секретарь США Хэлл посылал возмущенные ноты, Вашингтон прекратил покупку мексиканского серебра. Крупные нефтяные компании заявили, что они заранее не признают решения Верховного суда Мексики по этому делу. Нефтяные компании в США, Англии, Франции, Бельгии и Голландии объявили бойкот мексиканской нефти.

Президент Карденас, которого никто не мог обвинить в симпатиях к фашизму, безуспешно пытался продать свою нефть в Южную Америку. Когда и это не удалось, ему осталось только принять предложение о продаже нефти странам «оси». И он продал им нефть в обмен на немецкие машины, итальянские суда и японские соевые бобы.

Правой рукой Шахта во всех вопросах, связанных с нефтью, был Гельмут Вольтат. Он являлся главным директором министерства финансов. Имя его редко упоминалось в печати. Впервые оно мелькнуло в мировой прессе в 1938 году, когда ой заключил важный германо-румынский торговый договор — договор, ознаменовавший собой первый шаг на пути к «мирному завоеванию» Румынии. В недавнем прошлом циркулировали слухи о пребывании Вольтата в Японии. Видимо, он пытался в то время закрепить за Германией большую часть нефти, поставляемой из США в Японию.

Вольтат происходил из буржуазной семьи. Еще будучи совсем молодым, он поступил в армию, где стал офицером. Во время первой мировой войны он некоторое время служил адъютантом у фон Бломберга, который впоследствии стал первым гитлеровским военным министром. Именно тогда он прожил в течение нескольких месяцев на вилле одного румынского нефтяного магната, невдалеке от Бухареста, и впервые соприкоснулся с кругами нефтепромышленников. После войны, когда, казалось, военная карьера его рухнула, он отправился в США и попытался там проникнуть в нефтяную промышленность. Потерпев неудачу, он в течение многих лет был вынужден жить на деньги, которые посылал ему его бывший школьный товарищ — еврей — банкир из Берлина. В конце концов, он все же сумел проложить себе путь в индустрию нефти. Как он добился этого — до сих пор неизвестно. Вольтат часто менял работу, а с 1927 года регулярно совершал ежегодные поездки в Мексику и Центральную Америку. Постепенно он составил себе значительное состояние. Затем он развелся со своей женой и женился вторично на филадельфийской учительнице германского происхождения; эта вторая жена, между прочим, оказалась кузиной жены Яльмара Шахта. В то время — в период Веймарской республики — Шахт был также председателем государственного банка.

После захвата власти Гитлером фон Бломберг написал Вольтату и предложил ему немедленно приехать в Берлин, где он был нужен. Вольтат вернулся в Германию. Некоторое время он работал в военном министерстве, затем стал чем-то вроде офицера связи между военным министром и Шахтом. Вскоре он был назначен начальником управления внешней торговли. Ему поручили также и распределение иностранных фондов, которые предназначались для закупки сырья за границей.

Вольтат занимал настолько ответственный пост, что стал привилегированной особой.