С покупкой Нинка Рыжая, радостно улыбаясь, шагала к автобусной остановке на Неглинную площадь.

Мужчина в макинтоше преследовал ее по пятам. То справа, то слева бросал Нинке красивые фразы.

На сквере против автобусной остановки как-то нерешительно Нинка опустилась на скамейку. Какая-то неведомая сила сломила самолюбие Нинки, и скоро она оказалась в роскошном кафе.

Красивые люстры, хрустальные бокалы, ухаживание первого знакомого ослепили Нинку, и она протянула руку к наполненной рюмке с вином.

Вторая и третья рюмки выпитого вина опьянили ее, и она оказалась в объятиях мужчины, в чужой квартире на Солдатской улице.

Утром на прощание он бросил к ее ногам несколько сотенных бумаг и выгнал на улицу.

В слезах Нинка Рыжая брела с коробкой в руках по Солдатской улице к месту работы.

— Прогульщица, молоко на губах не обсохло, а в гулянку ударилась! — заревел на нее старший агент. — Бригаду срамишь, — не унимался он.

Нинка стояла и рукавом платья размазывала по лицу слезы. Ее мольба о пощаде не вызывала сожаления, и она оказалась за воротами конторы.

Дома мать волновалась за дочь.

По дороге к дому Нинка обдумала план обмана матери. «Мамочка, мамуля, родная моя, — причитала Нинка. — Заставили работать две смены. Получку получила, туфли купила, а это тебе на расходы», — и Нинка протянула деньги, полученные от случайного знакомого.

Мать ласково погладила Нинку по головке и продолжала хлопотать по домашним делам.

В новых туфлях и новеньком цветастом платье Нинка Рыжая встретила на площади Революции Юрку Шитова, с которым она была знакома через подруг.

Она искала себе человека для жизни, нашла и искренне его полюбила.

Шло время. Рестораны. Вино. Танцы.

В поисках «романтики» скорым поездом она держала путь в Ленинград. Там она нашла «подружек». Знакомилась с ворами.

Обезволенная, с провалившимися глазами и посиневшим лицом, она слушала гитару и напевы вульгарных куплетов.

И так день, за днем текла Нинкина жизнь.

В угаре она ставила перед собой вопросы в поиске виновных в своих похождениях.

— Кто виноват? — твердила она. — Только сама и никто другой, — приходила она к выводу.

Она бредет по набережной Невы, любуясь ее красотой.

«А там — Москва, мама, родные», — шептала про себя Нинка.

Перелистывая уголовное дело, я стал думать о судьбе этой девушки, жизнь которой можно поправить. Перед глазами проплывала моя полувековая жизнь. Десятки лет вместе со многими я лечил людей искалеченных, в какой-то мере похожих друг на друга. «Возврат к трудовой жизни, в семью — вот главный путь к честной жизни Нинки Рыжей», — подумал.

Ни одного упрека, ни одного слова о прошлом. Так началась наша беседа с Нинкой Рыжей. Вдруг она встала, выпрямилась и порывистым голосом, как ученик на экзаменах, заговорила:

— Почему я сегодня с вами? Да потому, что всему есть конец.

Я сидел и курил папиросу, внимательно слушая ее. Пусть изольет свою душу, думал я. Взвесим все, разложим по полочкам, и все встанет на свое место. Надо уловить главное. Найти ее слабое место, уцепиться за него и помочь человеку выйти на путь трудовой жизни.

— Мне так глубоко заглянул в душу работник МУРа. Стыдно и больно и плакать хочется о бесцельно потерянном времени. Домой, к маме. Ведь мама всегда была и есть друг, — закончила свой рассказ Нинка.

— Но мать надо научиться уважать, любить горячей любовью, — давал Нинке напутственные пожелания Иван Котов.

Нинка косо смотрела на Котова и кивком головы соглашалась.

Москва окутывалась вечерней прохладой, а мы продолжали затянувшуюся беседу о человеческой чистоте.

Нет необходимости упоминать подлинную фамилию Нинки Рыжей, чтобы не тревожить давно зажившие раны прошлого.

Я случайно встретил Нинку, разговорились. Она обрела прекрасную семью, воспитывает сына.

ПРЕДАТЕЛЬ

Со склада «Главтрудрезервснабсбыта» похитили дорогие ткани, мануфактуру и большую партию шерстяных брюк.

Первая удача окрылила уголовников, и они уже думали о новом преступлении и серьезно к нему готовились. Разрабатывались различные варианты, и, только когда все было готово, они пошли.

В квартиру Поздняковой явились трое.

— Вы Позднякова? — спросил один из вошедших.

— Да, я Позднякова Александра Васильевна, — ответила она, не понимая, почему это их интересует.

— Вы были за границей? — спросил тот же человек.

— Была, только недавно вернулась из Германии. А почему, собственно, это вас интересует?

— Вы привезли из-за границы много ценностей! — не обращая внимания на ее вопросы, продолжал вошедший.

— Кое-что привезла. А все-таки, что случилось?

— Вы привезли вещи для спекуляции? — спросил незнакомый.

— Что вы! — опешила Позднякова. — Я просто купила для себя некоторые вещи.

Один из вошедших предъявил удостоверение в красной обложке. Позднякова не обратила на него внимания и в недоумении продолжала стоять, всматриваясь в лица незнакомцев.

— Что вы смотрите на нас, как баран на новые ворота! — резко произнес один из присутствующих. — Приступайте к производству обыска! — приказал он своим напарникам.

— Ах вы, грабители! — набросилась Позднякова на «сотрудников».

Но командовавший кражей приказал связать ее и положить на пол, а рот заткнуть тряпкой.

Он снял с себя галстук и крепко затянул Поздняковой руки. Другой грабитель достал кинжал и приставил его к горлу Поздняковой.

От неожиданного исхода дела в глазах у Поздняковой потемнело, и она потеряла сознание.

— А ну, быстрей поворачивайтесь, берите только ценные вещи! — кричал главный. — Тряпки оставьте.

Грабители взяли три манто, деньги, аккордеон и часы.

Но на этом «проверка» побывавших за границей не окончилась. Впрочем, проверяли они и людей, которые, кроме Москвы, не были решительно нигде, если не считать дачи, куда выезжали на лето.

— Вы Туровская? — спросил главный, войдя в заранее намеченную квартиру.

— Да, я Туровская, — ответила открывшая дверь.

— Разрешите войти, мы из ОБХСС.

Туровская пропустила «работников» в квартиру.

— Мы должны произвести у вас обыск, — пояснил главный. — Нам стало известно, что вы занимаетесь спекуляцией шерстяными кофтами.

— Да что вы, голубчики, какая я спекулянтка? — заголосила Туровская.

Но «работники» были неумолимы.

— Покажите, где у вас находится станок и готовая продукция?

Туровская действительно занималась изготовлением кофт на дому.

— Станок вот там, — и она показала рукой в угол комнаты.

— А где продукция?

— Извините, но кофты я уже успела продать.

— Тогда покажите, где вырученные деньги?

Туровская, покачиваясь, достала из шкафа деньги и положила на стол.

— Вот они, шестнадцать тысяч как одна копеечка. Оставьте хоть немного, — умоляюще сказала она.

— Вот вам копия протокола обыска, придете в двенадцатое отделение милиции к Яшину, он будет вести ваше дело.

— Спасибо, голубчики, спасибо, — неизвестно за что стала благодарить их Туровская.

Проводив «сотрудников», она еще долго собирала разбросанные по полу вещи, думая о том, что ей скажут завтра в отделении.

«Только бы не посадили, — думала она, — только бы не посадили».

В двенадцатое отделение милиции Туровская явилась на следующее утро. Она подошла к дежурному милиционеру и спросила:

— Мне Яшин сказал, чтобы я явилась сегодня. Он у меня обыск производил и с ним еще два его товарища.

Туровская протянула ему копию протокола обыска.

— Мамаша, у нас Яшина нет и никогда не было, — ответил дежурный, взяв копию протокола обыска.

— Как же нет, ведь там ясно указано — Яшин из двенадцатого отделения.

— Здесь что-то вы путаете. Давайте пройдем к начальнику, — предложил дежурный.