Во время обыска, проведенного швейцарскими органами власти, у Кёнигера было найдено множество французских мундиров, отпускные свидетельства и увольнительные записки на бланках, и всевозможные печати.

Так переодетый и обеспеченный необходимыми документами шпион довольно легко переходил границу и возвращался назад. Если он не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы лицом к лицу встретиться с жандармом, он устраивался в одном из этих кабачков с двойным выходе, стоящих на самой пограничной линии, с дверью на французскую и с дверью на швейцарскую сторону. Эти подозрительные заведения так никогда и не смогли устранить.

Обычный метод, применяемый немцами, состоял в том, чтобы побуждать дезертировать французских солдат и посылать их на некоторое время в лагерь военнопленных в Германию. Затем их обменивали на немецких пленных: они возвращались в Швейцарию и во Францию, где товарищи встречали их с восторгом.

В другой раз, дезертир просто возвращался и рассказывал, что он убежал из лагеря и пробрался через Швейцарию. Тогда его встречали с конфетами и цветами!

В Женеве все дезертиры встречались между собой и знали друг друга.

Мюра, о котором мы будем еще говорить дальше, рассказывал, что, когда он, дезертировав, прибыл в Швейцарию, его допросил швейцарский офицер, поинтересовавшийся номером его полка, его дислокацией и типом использованных снарядов.

Почему этот вопрос был от имени швейцарского офицера? Тайна и разглашение тайны – в пользу немцев, без сомнения.

После допроса дезертир обратился к первому старшему сержанту, чтобы узнать, встречаются ли тут дезертиры и где:

– В «Кафе Амодрю»! – тут же ответили ему.

Это кафе было на совести господина Шаванна. Собирались там не только дезертиры, но и шпионы, как незанятые, так и уже работающие.

Там же строил из себя важную персону Мишель Кайе Баррио, родом из Эшеля, бросивший свой полк в июне 1915 года, чтобы укрыться в Женеве и пойти на службу к Кёнигеру, главарю всей этой банды.

Кайе взял себе в помощники Мюра и Гуаспара, двух грозных парней.

Большим развлечением всей этой банды была гребля на Женевском озере. Этот спорт увлекал их, похоже, до такой степени, что одна из женщин, которые жили с ними, признавалась капитану-следователю:

– Я если и занималась шпионажем, то только для того, чтобы купить лодку и кататься на ней по Женевскому озеру!

На арго, принятом в этом логове, когда они шли во Францию, то говорили: «спускаемся»; а когда возвращались в Швейцарию со сведениями, это называлось: «поднимаемся назад».

Именно в «Кафе Амодрю» встречались также оба брата Рипер, по прозвищу Льопар, Жан и Мариус, которых знали также под именем марсельцев.

Жан Рипер был зловещим бандитом, замешанным во всех шпионских делах. Оба брата были одинаково отважны: оба поехали в Германию, чтобы их там интернировали, затем имитировали побег, возвратились в Швейцарию, и написали своему капитану рассказ о том, «как они ускользнули от немцев!»

Мариус Рипер, брат Жана, вместе с Гуаспаром совершил большую шпионскую поездку на юг Франции, откуда они доставили большой «урожай» ценных сведений.

Такими были главные персонажи банды. Но было еще семь статистов, каждый из которых играл свою роль в том сложном деле, которое нас занимает.

В «Кафе Амодрю» встречались достойные господа, вот, к примеру:

Форе занимался шпионажем в тыловых районах армии с фальшивыми отпускными документами, изготовленными Кёнигером, и возвратился в Швейцарию, откуда немцы его послали в командировку в Антверпен, чтобы доставить письма для мадемуазель Доктор.

Перрен, которого швейцарские органы власти вынуждены были осудить за шпионаж, настолько его махинации были явны и скандальны.

Форестье, дезертир, который совершил несколько поездок во Францию.

Виньон, француз, уклонившийся от призыва, продавец велосипедов в Женеве, что очень хорошо было известно нашей разведывательной службе; кроме того, активный анархист и бунтовщик на жалованье у немцев. Этот тип совершал также все торговые предприятия; у него был запас пораженческих брошюр, напечатанных в Женеве и распространявшихся по Франции, и в дополнение для привлечения клиентов – склад взрывчатых веществ самого высшего сорта.

Сотрудником Виньона был Вайль, австрийский анархист и дезертир, принявший участие в беспорядках в Цюрихе в 1918 году, и арестованный тогда полицией свободной Гельвеции.

Шаперон, осужденный заочно военным трибуналом Гренобля за тайные сношения с врагом.

Франсиску, дезертир из 2-й авиационной группы в марте 1916 года, сдался и тотчас же снова дезертировал в апреле. Он, выдавая себя за испанца из-за своего темного цвета лица, совершал многочисленные поездки во Францию.

Гуаспар, наиболее опасный из шпионов, о котором мы еще долго будем говорить.

Мурье, прозванный Кампионом, странствующий певец, который отличился перед немцами своим исследованием побережья от Ниццы до Тулона.

Теперь давайте полюбуемся на главные подвиги первых из этих господ.

В них как раз Мишель Кайе Баррио играл главную роль. Кайе дезертировал в 1916 году, в возрасте 25 лет. Он вначале работал в Женеве на земляных работах, затем нашел менее утомительное занятие – устроился в «Кафе Амодрю». Он взял себе в любовницы официантку, француженку, по фамилии Бёгле, и устроился с нею в январе 1917 года на набережной Кэ-де-Шваль-Блан, где держал бакалейную лавку. Это заведение вскоре стало вторым логовом контрабандистов, дезертиров и шпионов.

Эта госпожа Бёгле часто ездила во Францию; она отправлялась в Эшель, чтобы передавать письма тестю Кайе, по прозвищу «Мокрушник», сбежавшему от воинского призыва из Швейцарии… Вот только такого не хватало в этом сборище!

Вот тут и начинается драма. Либо Кайе завел себе другую любовницу, либо госпоже Бёгле надоела профессия шпионки, но она окончила жизнь самоубийством: ее нашли повешенной.

Случилось это в марте 1918 года. Но прежде чем умереть, эта женщина разоблачила в швейцарской полиции Кайе и Мюра.

Полиция Женевы начала расследование, безрезультатное, естественно!

Давайте теперь поговорим о Гуаспаре.

Этого типа побаивались все в его окружении.

Гуаспар совершил во Францию четыре большие экспедиции, иногда с Кайе, одетым в форму альпийского стрелка, иногда с марсельцем Рипером, иногда в одиночку. Наша контрразведка считала его одним из самых активных агентов противника.

В разведывательной службе каждый агент получает номер а имя его никогда не называется. Женевский центр давал для писем обозначения A. F., что означало A – Antwerpen (Антверпен) и F – Frankreich (Франция), за которыми шел последовательный номер.

Таким образом, например, Гуаспар сознался, что был номером A. F. 337.

Название Антверпена стало обозначением первой буквы кода, потому что этот город был и долго оставался центром немецкого шпионажа, о чем мы уже говорили, когда рассказывали о мадемуазель Доктор.

Прежде чем идти дальше, нужно пояснить: я не могу ничего рассказать о том, как именно мы получили разоблачения или улики против немцев. Методы контрразведки должны еще остаться в тайне. Но не будет никаких неприятностей, если мы расскажем о том, что немецкие шпионы делали у нас, потому что сами немцы об этом знают даже лучше нас.