Я видел то, что скрылось от взора Мерока Торского: часть армии, которую он сформировал, состояла не из людей. А жена Хьюриу – представитель этого безымянного могущественного народа. – Он сделал паузу, перевел взор с Дета на Моргона: – Я решил остаться в Кэруэддине только по одной причине: чтобы объяснить, кто она такая. Я не знаю, кто ты, Моргон. Они назвали твое имя в моем доме, но я никогда не слышал о князе Хеда, выигравшем игру в загадки со смертью, играющем на старинной арфе, изготовленной только для него одного когда-то кем-то, кто оставил на ней знак судьбы.

Моргон оперся о спинку стула и устало произнес:

– Я не могу использовать арфу, чтобы починить крышу Сногу Натту.

– Что-о?

– Я никогда не слышал, чтобы предназначение принесло какую-то пользу князю Хеда. Мне жаль, что Хьюриу женился не на той женщине, но это его дело. Она красивая, и он ее любит, так что я не понимаю, с чего бы тебе расстраиваться. Я сам ехал в Ануйн для того, чтобы жениться, а меня чуть не убили. Похоже, что кто-то хочет убить меня, но это их дело; я не хочу беспокоиться и пытаться выяснить почему. Я не глуп: если я начну задавать вопросы – даже если я задам всего один вопрос насчет этих трех звезд, – я начну игру в загадки и не думаю, что захочу ее закончить. Поэтому я знать ничего не хочу. Я хочу поехать домой, починить крышу Сногу Натту и лечь спать.

С минуту Астрин глядел на него, потом повернулся к Дету:

– Кто такой Сног Натт?

– Его свинопас.

Астрин протянул руку, дотронулся до лица Моргона:

– Ты чуть не умер в этих лесах, потому что эта четырехдневная скачка почти что доконала тебя. Я бы с радостью отвез тебя на Хед и залатал бы крышу твоему свинопасу, если бы считал, что ты можешь просто выйти из этого дома и остаться в живых. Я боюсь за твою жизнь даже в этой комнате, особенно теперь, когда ты нашел арфу, да еще – для полного удобства – прямо на глазах Эриэл. Дет, ты сам едва не расстался с жизнью из-за этих людей. Как считает Высший – кто они такие?

– Кроме того, что Высший спас жизнь и нам с Моргоном – по своим собственным причинам, – мне ничего не известно, он не сказал мне абсолютно ничего. Я сам должен был отыскать Моргона. Высший поступает так, как считает нужным, хотя для меня его поступки иной раз и неожиданны. – Дет поправил полено в огне и встал. Вокруг его губ собрались морщинки – тонкие и упругие. Он добавил: – Ты же знаешь, без его указаний я ничего не могу сделать. Я никоим образом не могу оскорбить короля Имриса, поскольку действую от имени Высшего.

– Знаю. Заметь: я даже не спросил тебя, веришь ты мне или нет. Но есть ли у тебя какие-то предложения?

Дет пристально посмотрел на Моргона:

– Полагаю, ты должен послать за королевским лекарем.

– Дет…

– Никто из нас ничего не может сделать, кроме того, чтобы сидеть и ждать. И наблюдать. В таком болезненном состоянии, в котором находится сейчас Моргон, его ни в коем случае нельзя оставлять одного. – Его обтянутое кожей, лишенное красок лицо смягчилось. Он встал. – Попрошу-ка я Рорка помочь нам. Он может мне не поверить, но он достаточно хорошо меня знает, а потому в любом случае придет нам на выручку.

Королевский врач, госпожа Анот, пожилая, всем своим видом внушающая доверие женщина с хрипловатым голосом, только раз взглянула на Моргона и, не обращая внимания на его возражения, дала ему какое-то снадобье, моментально погрузившее его в глубокий сон. Моргон проснулся спустя несколько часов с легкой головой, но в беспокойстве. Астрин, который оставался дежурить в комнате больного, уснул возле очага. Моргон с минуту смотрел на него, желая поговорить, потом решил не будить его и дать отдохнуть. Мысли его занимала арфа, которую он видел в зале, – он словно бы вновь слышал ее легкий, но удивительно богатый голос, ощущал под своими пальцами туго натянутые, в совершенстве настроенные струны. И тут он испытал непреодолимое желание как следует рассмотреть ее немедленно, когда ему никто не мешает.

Моргон встал с постели, закутался в меховое одеяло и неслышно вышел из комнаты. Коридор был совершенно пуст и безмолвен, только факелы, потрескивая, пылали над дверями закрытых покоев. Со странной уверенностью Моргон ощупью нашел путь вниз по лестнице, ведущей в большой зал.

Звезды на арфе, точно чьи-то глаза, мерцали в полумраке. Моргон дотронулся до нее, взял в руки, чувствуя ее необъяснимую легкость, которая не сочеталась с довольно внушительными размерами инструмента. Моргон тронул струну и от раздавшегося тут же сладкого одинокого звука улыбнулся. Затем его вдруг начал сотрясать приступ кашля, болезненно отдававшегося в раненом боку. Он опустил лицо в мех, чтобы приглушить рвавшиеся из горла звуки, и услышал за своей спиной встревоженный голос:

– Моргон!

Он выпрямился и быстро обернулся.

Бледная, усталая Эриэл спускалась по лестнице в сопровождении девушки с факелом. Моргон смотрел, как она идет к нему через громадный зал. Волосы ее были распущены, и сейчас она выглядела очень юной. Не скрывая любопытства, он тихо произнес:

– Астрин сказал, что ты умерла.

Эриэл остановилась. Моргон не мог прочесть в ее глазах никакого выражения. Потом она бесстрастно ответила:

– Нет. Это ты умер.

Руки Моргона чуть поменяли положение на арфе. Где-то в глубине его сознания зазвучал сигнал тревоги, но он не захотел к нему прислушиваться и ответил, покачав головой:

– Еще нет. Кто ты? Мадир? Нет, она же умерла. И она не убивала птиц. Так ты Нун?

– Нун тоже умерла. – Эриэл смотрела на него не мигая, в глазах ее мерцали огоньки. – Ты недостаточно углубился в прошлое, Моргон, отправляйся так далеко, как только сможет выдержать твой мозг, к самой ранней загадке, какая была загадана, – а я еще старше ее.

Моргон перебрал в памяти все известные ему загадки, но это никуда его не привело. Он произнес недоверчиво:

– Тебя не существует в книгах Мастеров – и даже колдовские книги о тебе не упоминают. Так кто же ты?

– Мудрый человек может назвать своего врага по имени.

– Мудрый человек знает, что у него есть враги, – отозвался он с легкой горечью. – Так в чем же дело? В звездах? Может быть, тебе станет легче, если я скажу, что последнее из всех моих желаний – это бороться с тобой. Я всего-навсего хочу, чтобы меня оставили в покое и дали мне управлять Хедом.

– Тогда тебе не следовало покидать свою землю и заниматься загадками в Кэйтнарде. Мудрый человек знает свое собственное имя. Ты не знаешь моего имени, не знаешь и своего. Для меня лучше, если ты умрешь таким, как есть, в невежестве.

– Но почему? – спросил он растерянно.

Эриэл сделала к нему еще шаг.

Стоявшая рядом с ней молодая служанка вдруг обратилась в громадного рыжебородого торговца со шрамом на щеке. Вместо факела он сжимал в руке меч из гибкого металла цвета золы. Моргон отступил и наткнулся на стену. Меч медленно, словно во сне, коснулся его горла. Лезвие обожгло Моргона, и он вздрогнул.

– Почему?! – выкрикнул он. – Объясните мне, по крайней мере, почему?

– Берегись загадок без ответа.

Эриэл отвела от него глаза и кивнула торговцу, который поднял меч для замаха.

Моргон зажмурился и возразил:

– Никогда нельзя недооценивать того, кто задает тебе загадки, – и ущипнул самую низкую струну.

Меч замер, так и не опустившись, и Моргон услышал крик – слабый, подобный тем, что издают птицы. И внезапно все вокруг превратилось в невообразимую какофонию звуков – старинные щиты, обрамляющие дальнюю стену, разразились гулким металлическим звоном, они дрожали, раскалывались на части, и осколки сыпались на пол. Моргон почувствовал, как неведомая сила отшвыривает его далеко в сторону, как он падает на пол, подобно одному из щитов, и только меховое одеяло не дает ему зазвенеть и загрохотать при падении, как сотням металлических осколков, что продолжали сыпаться со стен. Затем послышались чьи-то голоса, взбудораженные и неразборчивые.

Кто-то вцепился в его плечо: