– Моргон?

Он встал.

– Лира...

Лира выросла, стала высокой и гибкой, короткая темная рубаха не скрывала достоинств ее сложения. Затененное лицо молодой женщины было одновременно и тем, детским, которое он отчетливо помнил, и в то же время – как у Моргол. Казалось, она не в силах двинуться с места. И тогда Моргон сам направился к ней. Когда он приблизился, рука ее сдвинулась на древке копья; он задержался, не дойдя до нее полшага, и сказал:

– Это я.

– Вижу. – Глаза ее по-прежнему были вопрошающими и изумленными. И темными-темными. – Как ты... Как ты прошел в город? Тебя никто не видел.

– У вас расставлена охрана на стенах?

Она кивнула.

– У города нет никакой другой защиты. Моргол послала за нами.

– Ты... Ты ее земленаследник.

Ее подбородок чуть вздернулся, и Моргон вспомнил это движение.

– Мне нужно кое-что сделать, поэтому я здесь.

Затем она медленно подошла к нему, и взгляд ее изменил выражение в отсветах очага. Она обвила его руками, прижалась к нему. Моргон услышал, как тупой конец копья постукивает об пол за его спиной, и тоже обнял девушку – из гордого, ясного ума словно бы вылетел свежий ветер, прошелестевший сквозь его сознание. Наконец она отпустила его и отступила на два шага, чтобы лучше рассмотреть ночного гостя. При виде его шрамов темные брови Лиры нахмурились.

– Тебе нужна была охрана на Торговой дороге. Минувшей весной мы с Рэдерле отправились искать тебя, но ты все время опережал нас на шаг.

– Да. Я знаю.

– Неудивительно, что стражи тебя не узнали. Ты похож... Ты прямо как... – Тут она, казалось, впервые заметила ворону, неподвижно наблюдавшую за ней. – А это... Это Мэтом?

– Он здесь?

– Некоторое время был. Хар тоже... но волшебники отослали обоих домой.

Руки его крепче сжали ее плечи.

– Хар? – Он удивленно посмотрел на Лиру. – Он-то зачем сюда явился?

– Чтобы помочь тебе. Он жил в лагере Моргол у стен Лунголда до тех пор, пока волшебники не убедили его уйти.

– И они уверены, что его здесь больше нет? Они что, заглянули в душу каждого голубоглазого волка в окрестностях Лунголда?

– Не знаю.

– Лира, сюда идут Меняющие Обличья. Они знают, что меня можно здесь найти.

Она хранила молчание; он видел: она что-то прикидывает.

– Моргол поручила нам привезти оружие для торговцев – в городе его было очень мало. Но торговцы... Моргон, они не бойцы. Стена раскрошится, точно краюшка хлеба, – раскрошится при первом же приступе. У нас двести человек стражи... – Брови ее снова озабоченно сдвинулись, и внезапно лицо Лиры стало совсем юным. – Ты знаешь, что они такое? Меняющие Обличья?

– Нет.

Что-то непривычное вырастало из глубины ее глаз; первый намек на страх, какой он когда-либо видел в глазах этой удивительной девушки. Он спросил резче, нежели намеревался:

– А почему ты спросила?

– Ты слышал новости из Имриса?

– Нет.

Лира вздохнула.

– Хьюриу Имрис потерял Равнину Ветров. В один день. Несколько месяцев он удерживал мятежное войско на краю равнины. Владетели Умбера и Марчера собрали войска, чтобы сбросить мятежников в море. Еще два дня – и они добрались бы до Равнины Ветров. Но внезапно воинство, столь огромное, что никто себе такого и представить не мог, хлынуло на равнину из Меремонта и Тора. Те, кому удалось спастись, говорили, им пришлось... что они бьются... Что они бьются с теми, кого, как они клялись, уже убили. Королевское войско было разгромлено. Случайно там оказался один торговец лошадьми. Он бежал с уцелевшими в Рун, а оттуда – в Лунголд. Он сказал... Сказал, что вся равнина была усеяна непогребенными трупами. А Хьюриу с того дня нигде в Имрисе не видели.

Моргон беззвучно пошевелил губами.

– Он погиб?

– Астрин говорит, что нет. Но даже он не может отыскать короля. Моргон, если мне придется биться против Меняющих Обличья с двумя сотнями стражей, я приму бой. Но не мог бы ты сказать мне, против кого мы воюем?

– Не знаю. Мы вынесем этот бой за пределы города. Я пришел сюда не для того, чтобы во второй раз разрушить Лунголд. Я не дам им повода биться здесь.

– Куда ты пойдешь?

– В лес, в горы. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

– Я с тобой, – заявила Лира.

– Нет. Никаких...

– Стражи могут остаться здесь, в городе, на случай, если понадобятся. Но я иду с тобой. Это дело чести.

Он молча смотрел на нее, глаза его сузились. Лира спокойно встретила этот взгляд.

– В чем дело? – спросил он. – Ты дала обет?

– Нет. Я не даю обетов. Я принимаю решения. А это я приняла в Кэруэддине, когда узнала, что ты утратил землеправление на Хеде и что ты все еще жив. Я помнила, как много значило для тебя землеправление, когда ты говорил о Хеде в Херуне. На этот раз у тебя будет охрана.

– Лира, у меня есть охрана. Пять волшебников.

– И я.

– Нет. Ты – земленаследница Херуна. У меня нет намерения везти тебя хоронить в Город Короны, нам с Моргол это вовсе ни к чему.

Лира подобрала упавшее копье, направила острием вверх и приставила сбоку, приняв стойку “вольно”.

– Моргон, – тихо произнесла она, – я все решила. Ты будешь биться волшебством. Я – моим копьем. Это – единственное, что я умею делать хорошо. И либо я стану сражаться здесь, либо однажды буду вынуждена принять бой в самом Херуне.

Она повернулась, но тут же вспомнила, зачем пришла. Вынув из кольца старый факел, она окунула его в пламя.

– Я сделаю обход участка, – сказала Лира, сжимая факел в руке. – Затем вернусь и буду охранять тебя до зари.

– Лира, – вяло попросил Моргон, – прошу тебя, возвращайся домой.

– Нет, я просто выполняю то, чему меня учили. Да и ты тоже, – добавила она безо всякого ехидства, и взгляд ее переместился на ворону. – А птица тоже под моей охраной?

Моргон колебался, думая, что ему ответить. Ворона, как черная мысль, оставалась все это время совершенно неподвижной.

– Нет, – ответил он наконец. – Ей ничто не угрожает. Клянусь моей жизнью.

Лира вновь взглянула на ворону, ее темные глаза изумленно расширились, и миг спустя она заметила озадаченным голосом:

– А ведь когда-то мы были друзьями.

Сказав это, Лира ушла. Моргон направился к очагу, но мысли его тугим узлом свернулись в желудке, и кусок не лез в горло. Он погасил огонь, оставив в очаге одни угли. Затем улегся на один из тюфяков, подпер локтем голову и, обернувшись, посмотрел на ворону. Она пристроилась рядышком на каменном полу. Моргон протянул свободную руку и принялся поглаживать ее перья.

– Я не стану учить тебя оборачиваться ничем другим, – прошептал он. – Рэдерле, то, что случилось на Равнине Ветров, не имеет к тебе никакого отношения. Никакого.

Он гладил ее, говорил с ней, спорил, умолял и не получал отклика, пока глаза его не закрылись и он не растворился наконец в безмолвии сна.

Рассвет ворвался в его сознание в тот миг, когда распахнулась настежь и тут же с громким хлопком закрылась дверь. Моргон резко сел, сердце его бешено колотилось, но он увидел только юное личико незнакомого стража. Девушка учтиво склонила голову.

– Прошу прощения, господин. – Она поставила на стол ведерко воды и глиняный кувшин со свежим молоком. – Я не хотела тебя напугать.

– Где Лира?

– На северной стене, выходящей к озеру. Какой-то небольшой отряд идет сюда с Задворок Мира. Гох выехала на разведку.

Моргон вскочил на ноги. Стражница добавила:

– Лира велела мне спросить тебя, можешь ли ты прийти?

– Приду.

В уголке его глаза возникло облачко табачного дыма, а посреди него – Нун, и Моргон опять вздрогнул. Волшебница успокаивающе положила руку ему на плечо.

– Куда ты собрался?

– Подходит какой-то отряд. Может быть, подмога, а может, и нет. – Он зачерпнул из ведерка воды и плеснул себе на лицо, налил молока в потрескавшуюся чашу и осушил ее в несколько больших глотков. – А где?..

Он шагнул от стола, лихорадочно обшаривая глазами чугунные и медные горшки у стены, затем – закопченные стропила.