Навстречу русскому войску Джэбе выслал дозорный отряд, который должен был произвести разведку боем, определить силу русского войска и постараться завлечь его в глубь степи. Дружины Мстислава Удалого, войско Даниила Романовича и половецкая конница, которые находились в авангарде русских войск, столкнулись с монгольским отрядом и «рубя их, погнали далеко в поле». Преследование продолжалось 8 дней. На 9-й день 31 мая 1223 г. русские полки подошли к реке Калке, правому притоку реки Кальмиус, впадающей в Таганрогский залив Азовского моря вблизи Мариуполя. «Послаша в сторожех» отряд Яруна с половцами для разведывания основных сил монголов, русские стали лагерем на берегу реки. Но охрана лагеря была организована настолько плохо, что дозорный отряд монголов беспрепятственно напал на русский лагерь и, «убиша» князя Ивана Дмитриевича и с ним еще двоих, невредимым ушел в степь.

Тогда на восточный берег реки Калки переправились войска Мстислава Удалого, Даниила Романовича и хана Котяна. Мстислав сам «поиха на сторожи», обнаружил главные силы монгольского войска. Вернувшись в лагерь, Мстислав не стал извещать об этом Мстислава киевского и Мстислава черниговского, «ибо между ними была великая распря». Мстислав Удалой, Даниил Романович и хан Котян решили сами «расправиться» с монголами, чтобы вся слава победы досталась им. 31 мая 1223 г. произошла знаменитая битва на реке Калке. В разгар сражения половецкая конница не выдержала натиска монголов, обратилась в бегство и «потоптала станы русских князей». Ряды русских полков расстроились, «и были побеждены русские князья, и не бывало такого от начала Русской земли», — заключает летописец[102].

Во все время битвы основные силы русских во главе с номинальным воеводой Мстиславом киевским пассивно наблюдали на противоположном берегу Калки за ходом сражения. Разгромив авангард русских войск, монголы перешли в наступление на основные силы русских. Князья, не оказав серьезного сопротивления, побежали. «А татары наступали на русских князей и преследовали их, избивая, до Днепра». Мстислав Удалой «раньше всех переправился через Днепр, велел сжечь ладьи, а другие оттолкнуть от берега, боясь погони; а сам он едва убежал в Галич»[103].

Только киевский князь Мстислав Романович, его зять князь Андрей и князь Александр Дубровский, расположив свои войска за оградой из кольев, три дня сражались с ордынцами. Тогда те пошли на хитрость. В союзе с монголами воевали бродники, потомки православных хазар и предки низовых казаков, проживавшие в низовьях Дона[104]. Воеводой у них был Плоскиня. Он «целовал крест великому князю Мстиславу и двум другим князьям, и всем, кто был с ними, что татары не убьют их, а возьмут за них выкуп». Князья поверили Пласкине, но тот вероломно нарушил клятву, «передал их, связав, татарам». После этого татары взяли укрепление и всех людей перебили. «А князей издавиша, подкаадше подъ дощки, а сами на верху седоша обедати, и тако издохошася и животъ свой скончаша»[105]. В битве при Калке погибли шесть князей, а из воинов только десятый вернулся домой[106].

Одержав победу, монголы пошли на восток, но на обратном пути потерпели серьезное поражение от волжских булгар. Жители Булгара, узнав о приближении монголов, в нескольких местах устроили им засады и почти всех перебили во время переправы. Те, кто успел переправиться через Волгу, ушли степями на восток и соединились с главными силами Чингисхана. Этот первый поход монголов на Кавказ и в Восточную Европу имел скорее разведывательные, чем завоевательные цели. Подготовка «Великого западного похода» началась только в 1235 г. Ей предшествовала широкая военно-дипломатическая разведка, проводившаяся в восточноевропейских странах. О подготовке монгольского вторжения было хорошо известно и русским князьям. Во всяком случае, об этом знали владимирский и рязанский князья.

Сведения о первом после Калки появлении татаро-монгольских войск на границах Восточной Европы дошли до Руси через Булгарию. В 1229 г. разведывательные монгольские отряды, продвинувшись на Яик, разбили здесь половцев, саксинов и булгарские дозоры. Булгары, понимая опасность монгольского наступления, заключили мир с Владимиро-Суэдальским княжеством. Знали на Руси и о военных действиях в Булгарии в 1232 г., когда монголы «зимоваша, не дошедше Великого града Болгарьского». Под 1236 г. русские летописи сообщают о разгроме Волжской Булгарии. «Того же лета пришедше безбожный Татарове плениша всю землю Болгарскую, и градъ ихъ Великий взяша, (и) иссекоша вся, и жены и деты»[107]. Лучше других русских князей о подготовке монгольского вторжения знал владимирский князь Юрий Всеволодович. Через его владения шел основной поток беженцев из разгромленного монголами Поволжья, о чем сообщает Юлиан. О намерениях татар Юрию Всеволодовичу было известно и от татарских послов, неоднократно проезжавших через его земли на запад.

На Руси знали не только о подготовке монгольского похода на Запад, но и о его целях. Тот же агент венгерского короля Юлиан сообщает, что «князь суздальский передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан. Ибо у них, говорят, есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего»[108]. Сведения, полученные от беженцев, позволяли русским князьям знать даже детали готовящегося монгольского нападения. Юлиан, со слов русских, венгерских и булгарских беженцев, называет места сосредоточения монгольских войск на русских рубежах. Ожидая скорого нападения монголов, «многие советовали» великому князю Юрию Всеволодовичу, «чтобы городы крепить и со всеми князи согласиться к сопротивлению, ежели оные нечестивые татара придут на землю его, но он, надеяся на силу свою, яко и прежде, оное презирил»[109].

В 1235 г. в Каракоруме, в районе современного Нерчинска, собрался курултай, на котором было принято решение о начале «западного похода». В поход были направлены войска от всех четырех улусов монгольской империи. Во главе армии встал внук Чингисхана Бату (Батый), на которого возлагалось общее командование. Для фактического руководства операцией ему в помощь был назначен лучший полководец монгольской армии Субэдэй. Численность монгольских войск, стянутых для западного похода, составляла приблизительно 30–40 тыс. человек[110]. В 1236 г. монгольские войска переправились через Волгу и взяли город Великий Булгар (около Казани). Затем отряд полководца Мункэ напал на половцев в низовьях Волги и разбил их вождя Бачмана, прятавшегося от монголов в Волго-Ахтубинской пойме. Вслед за тем, Мункэ победил аланов на Кубани и вышел на Дон.

Одновременно Батый с главными силами, 15–20 тыс. воинов, «приидоша безвестно на Рязанскую землю лесом». Встав станом «на Онузе», Батый направил «послом жену чародеицу, а съ нею два Татарина» к рязанскому князю, прося у него десятину со всего, что есть в Рязанской земле. Рязанский князь Юрий Игоревич и его племянники Олег и Михаил гордо ответили послам: «Коли нас не будет всехъ, то все то ваше будеть»[111]. Юрий Игоревич послал за помощью к Юрию Всеволодовичу во Владимир и к Михаилу Всеволодовичу в Чернигов. Но ни тот, ни другой на помощь не пришли. «Юрьи же самъ не поиде, ни послуша князии рязаньскыхъ молбы, но самъ хоте особь брань створити»[112]. Отказ Юрия прийти на помощь и «биться особо» можно объяснить давней враждой, которая существовала между Рязанью и Владимиром. «Отъя Господь у нас силу, а недоумение, и грозу, и страхъ и трепеть вложи в нас за грехы наша»[113], — замечает летописец. Не получив помощи от соседей, рязанские князья в открытом сражении были разбиты. С оставшимися войсками Юрий Игоревич заперся в Рязани и пять дней выдерживал осаду монгольских войск. Но город, после его разрушения в 1208 г. суздальским князем Всеволодом Большое Гнездо, был плохо подготовлен к осаде. Рязань была взята 21 декабря 1237 г. Князь Юрий Игоревич с княгиней были убиты. Та же участь постигла и всех жителей Рязани. Татары же «изсекше люди, а иныхь пленивше, зажгоша градъ». О разорении Рязани летописец с горечью писал: «И кто, братие, отъ насъ не поплачется о семъ, кто насъ осталъ живыхъ, како они горкую и нужную смерть подьяша? Да и мы, то видевши, устрашилися быхомъ и плакалися греховъ своихь, день и нощь, съ въздыханием; мы же творимъ съпротивное, пекущеся о имении и о ненависти брани»[114].