Павлов уже на третий день своего секретарства велел Г.П. Вощинину вызвать с докладом по "лесному делу" областного прокурора Г.Н. Порукова. Ему было предписано еженедельно докладывать Павлову о ходе работ по делу. И прокурор, бывший партийный работник, не смог противостоять незаконному диктату партийного функционера, курировавшего сельское хозяйство. Так, по требованию обкома были "обрублены концы" этого уголовного дела и большая часть взяточников ушла от ответственности.

Генерал Калугин, пытаясь доказать прокурору области недопустимость выполнения неправомерных указаний Павлова, обострил свои отношения и с генерал-полковником Носыревым и с верхушкой Ленинградского обкома КПСС — выход на верхние коррумпированные круги нам был закрыт. Но генерал Калугин решил не сдаваться: принципиальный человек, профессионал высочайшего класса, он прекрасно понимал, что все дело развалилось в первую очередь благодаря вмешательству члена бюро Ленинградского обкома КПСС, члена коллегии КГБ СССР, 18 лет (почти четыре президентских срока!) возглавлявшего УКГБ генерал-полковника Д.П. Носырева. И тогда О.Д.Калугин в октябре 1986 года обратился с письмом к Генеральному секретарю ЦК КПСС М.С. Горбачеву.

— Известно ли вам содержание письма?

Ю.Шутов:

Генерал Калугин дал мне только в апреле 1989 года прочесть его. Немалое место в нем занимала оценка отношения Носырева к деятельности Гатчинского горотдела УКГБ, активно участвующего в борьбе с коррупцией. Были там и конкретные факты, касающиеся лично начальника УКГБ. Такие, например, что сотрудники управления командировались для доставки из-за "бугра" цветов и фруктов для шефа.

Или почему-то невзлюбил генерал Носырев лайнер ТУ-134 и, когда ему приспичило лететь в отпуск, начальник УКГБ дал команду руководителю управления гражданской авиации снять с загранрейса ТУ-154 и перемаршрутировать лайнер в Сочи.

Как объяснили иностранным туристам срыв рейса — представить трудно. Была потеряна и большая сумма в валюте.

По-тихому отправили на пенсию в прошлом году заместителя Носырева адмирала Соколова… Таможенная служба проверила в порту каюту работников УКГБ, возвратившихся из загранрейса. Туалет в каюте чекистов оказался забитым… контрабандой — видеомагнитофонами. Составили акт, пришлось возбудить уголовное дело. И тогда сотрудники "раскололись", заявив, что везли видеотехнику лично адмиралу Соколову.

Естественно, что о письме Калугина Горбачеву узнал Чебриков, Калугин был вызван срочно в Москву, отправлен в отпуск, а в Ленинград выехала комиссия, в которой тон задавал престарелый генерал Толкунов, начальник инспекторского (или, как говорят чекисты, — инквизиторского) Управления КГБ. С первых же шагов этой комиссии стало ясно: в ход пущен старый как мир, но испытанный в КГБ метод — опорочить автора письма.

— Как же шла дискредитация генерала Калугина?

Ю. Шутов:

Не обошли и меня. Уже при первой встрече Толкунов в присутствии моих подчиненных назвал меня преступником, безобразничающим с благословения Калугина. Увидев, что меня не взять на испуг, пригрозил: "Мы вами еще займемся! Ждите комиссию!" И она не заставила себя ждать. Полковники во главе с сотрудником инспекторского управления Сафоновым не стеснялись: "Нам нужен не ты, а Калугин. Покайся, и тебе ничего не будет". Крайне возмущенный этим, я, наплевав на субординацию, на сочном языке отослал всех этих "дознавателей" по давно известному на Руси адресу.

Не знаю, нашлись ли среди ленинградских чекистов те, кто ошельмовал Калугина, но один случай, лично мне известный, расскажу.

…Стою в одном из коридоров Большого дома, курю. Из кабинета заместителя Носырева по кадрам генерала Корсакова выходит расстроенный начальник одного из районных подразделений.

— Неприятности? — спрашиваю.

— Представляешь, Корсаков "колол" на Калугина. Расскажи, говорит, когда приезжал к тебе в служебное время и на казенной машине Калугин с женщинами, требовал баньку организовать, на охоту свозить…

Я в ответ: "Да что вы, Александр Петрович, не было такого никогда". Брось, говорит, темнить, признавайся, молчание в твоем положении не золото. Мы так все не оставим»

Не удивительно, что при таких методах работы комиссии "генерала от инквизиции", как горько шутили в коридорах управления, "всем известные факты не подтвердились".

Тогда вновь написал Калугин письмо в ЦК КПСС. Повторно вызвал его Чебриков, уговаривал не апеллировать в ЦК. "Ты у нас в 40 лет генералом стал, еще и зампредом станешь. А пока поработай в Академии наук". Через год перевели Олега Даниловича заместителем министра электронной промышленности, а затем, как только исполнилось 55 лет, — на пенсию…

А до этого "разобрались" со мной. Меня обвинили в грубых нарушениях соцзаконности и нормативных актов КГБ СССР.

Я написал короткое письмо секретарю ЦК КПСС АН Лукьянову, курирующему органы КГБ, с просьбой принять меня для беседы. Через 2 недели отдел кадров УКГБ сообщил мне, что секретарь ЦК в связи с занятостью принять меня возможности не имеет… А затем 4 июля 1987 года приказом председателя КГБ СССР я был уволен… по служебному несоответствию и переведен в запас Вооруженных Сип.

— Неужели все это делается чекистами с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой!

Ю. Шутов:

Партаппаратом разработана целая система воспитания чекистов. И при этом все порочные командные методы, укоренившиеся в КПСС, перенесены в КГБ партфункционерами. Чтобы мне вырасти до начальника отдела, понадобилось 10 лет, а партийные работники, приходя на более ответственные должности, брались, не зная специфики нашей работы, руководить нами. И это не мешало им стремительно продвигаться по служебной лестнице.

Что привнесли в органы ГБ партийные функционеры? Высокомерие. Грубость. Неуважение к- нижестоящим работникам, чинопочитание. Часами выдерживать подчиненного в "предбаннике" своего кабинета, уклоняться от принятия самостоятельных решений. А в свои заместители вчерашние обкомовцы непременно берут профессионалов высокого класса. Если успех — заслуга начальника, за неудачу в ответе зам.

Один из многих примеров уровня квалификации партайгеноссе — на документе резолюция: "Договоритесь с прокурором, чтобы проверяемому дали высшую меру".

— Очень часто приходится слышать, особенно на митингах, что КГБ — главный виновник политических расправ "застойных" лет. Согласны ли вы с этим тезисом?

Ю. Шутов:

Нет! Разрешите процитировать Ю.В. Андропова: "…усилия ЦК за последние годы направлены к тому, чтобы сделать каждый чекистский орган действительно ИНСТРУМЕНТОМ в руках ПАРТИИ".

По личному опыту знаю, что эти установки партии, закрепленные Конституцией СССР, являлись для чекистов своего рода "библейскими истинами", отражали повседневную реальность. В умы чекистов прочно вбился догмат — "партия всегда права".

Наглядной иллюстрацией может служить такой пример. Да будет известно, что в 1979 году на места было разослано циркулярное письмо КГБ СССР, обосновывающее репрессивные меры в отношении академика А.Д. Сахарова. В документе он изображался ярым антисоветчиком, непримиримым врагом советского строя, доморощенным политиканом, подвизающимся на службе у идеологических диверсантов. Каждый чекист обязывался, используя содержание письма, на встречах с трудящимися разоблачать враждебную сущность академика. На мой недоуменный вопрос один из руководителей Управления ответил, что оценка Сахарову дана ЦК КПСС и мы обязаны доводить ее до людей.

Аппараты КГБ любого уровня находились под жестким контролем и управлением соответствующих партийных комитетов. На практике это проявилось, в частности, в том, что все регламентирующие нормативные акты КГБ СССР издавались "исходя из", "руководствуясь", "во исполнение" руководящих документов ЦК и его Политбюро. Зачисление на службу, выдвижение на руководящую должность и перемещение с нее по горизонтали или вертикали осуществлялись только по согласованию с партийными лидерами. Руководители-чекисты отчитывались лишь перед высшим партийным звеном, от личного расположения которого во многом зависели оценки их работы, а порой и судьбы. Руководители органов госбезопасности вводились в состав партийных комитетов, участвовали в принятии всех политических решений, сращиваясь с партийной элитой.