Однако в “Тресте” не могли не понимать, что противодействие кутеповской Боевой организации, в конце концов, вызовет подозрения. Поэтому Якушев продолжал уверять Кутепова, что “Трест” держит курс в основном на него и Великого князя. Якушев писал эмигрантскому “трестовцу” С. Войцеховскому: “В отношении Бородина (Кутепова – Г. И.) можете, в частности, сказать, что мы ему доверяем и не предполагаем менять на Сергеева” (Врангеля – Г. И.). И Кутепов доверял “Тресту”. Дело дошло до того, что летом 1925 г. он согласился на предложенное ему Якушевым номинальное вхождение в правление МОЦР (“Треста”). Конечно, это было символическое объединение Боевой организации Кутепова с “Трестом”, но оно свидетельствовало о “взаимном доверии”.
С другой стороны, ГПУ решило внести в “Трест” “раскол” по вопросу о терроре. Собственно, раскол и в действительности существовал, но теперь следовало его “демонстрировать”, создавая впечатление, что в “Тресте” есть силы, отстаивающие террор, т. е. полностью согласные с Кутеповым. Ярой сторонницей террора была, конечно, Мария Владиславовна Захарченко. Отпор ей давал Опперпут и другие “трестовцы”. Надо сказать, что “Трест” переиграл своих эмигрантских подопечных. В течение всей его деятельности (1922-1927 гг.) терактов на территории Советского Союза не было. В 1923 г. был убит советский дипломат А. Воровский и ранены его помощники, но это случилось в Лозанне, а террористы дроздовец М. Конради и помогавший ему А. Полунин с кутеповской организацией связаны не были. Защиту террористов негласно организовывал А. Гучков. Летом 1927 г. террорист Б. Коверда застрелил советского посла Войкова в отместку за участие того в убийстве царской семьи в Екатеринбурге в 1918 г. и сокрытии тел убитых. Но и Коверда, как и Конради, похоже, действовал в одиночку, а теракт произошел в Варшаве. Кутеповская же Боевая организация и ее посланцы в “Тресте” намеревались вести террористическую деятельность в СССР. Скорее всего, под сильным влиянием “Треста” приходилось ждать…
У обосновавшихся на Центральном рынке кутеповских эмиссаров Красноштановых это ожидание вызывало повышенную нервозность. Когда однажды Стауниц (Касаткин) был вызван в милицию, в “Тресте” возник переполох. Ломали голову, что могло стать причиной, приступили к ликвидации некоторых писем и документов, готовились и к худшему. Отлегло, когда выяснилось, что Стауница вызвали по налоговому вопросу. Особенно мучительно переживала “бездействие” Мария Владиславовна, всегда рвавшаяся в бой. И только авторитет Якушева, перед которым она преклонялась, на время сдерживал ее. Но вот в начале 1925 г. блеснул луч надежды. Исходил он не из кутеповской организации, а от аса английской разведки Сиднея Рейли.
Сидней Рейли
Имя этого человека было хорошо известно в советских правящих кругах еще с 1918 г. Это был весьма проницательный, опытный, отчаянно смелый агент Intelligence Service, по своей натуре склонный к авантюризму. Кажется, до сих пор никто точно не знает о его происхождении. Некоторые пишут, что по происхождению он ирландец, другие выводят его корни из Одессы. По одной версии, отец будущего «суперагента» – маклер, некий еврей Марк Розенблюм. По другой версии – доктор-психиатр, а по третьей – полковник русской армии. Путаница и с матерью Рейли. Одни считают ее полькой русского происхождения, другие – англичанкой, третьи – еврейкой. Надо думать, что сам Рейли не без умысла внес в эту генеалогическую неразбериху немалый вклад.
В 1897 г. молодой Розенблюм уехал из Одессы в Англию, здесь женился на ирландке М. Рели-Кэллэган, взял ее фамилию, под которой и завербовался в английскую разведку в чине лейтенанта. В 1905-1914 г. он действовал в России, затем в Европе, а в начале 1918 г. объявился в Одессе и занялся организацией агентурной сети для внедрения ее в Красную Армию. Еще через некоторое время Рейли в Петрограде. Он и некоторые другие иностранные представители вынашивали грандиозную цель: ни больше ни меньше, они планировали заговор с целью свержения Советского правительства для восстановления антигерманского Восточного фронта. В план входили убийства Ленина и других руководителей СНК и партии. Заговор основывался на подкупе крупного красного командира Э. Берзиня и коменданта Кремля П. Малькова. Им предполагалось передать сумму в 1 млн. 200 тыс. р. – сумма по тем временам весьма солидная (Ленин получал 500 р. в месяц). Но полученные от Рейли и других деньги были тут же переданы Свердлову и Дзержинскому. В конце ноября – начале декабря 1918 г. революционный трибунал судил арестованных британского агента Б. Локкарта, французского консула Гренара и, заочно, скрывшегося С. Рейли. Вся тройка была приговорена к расстрелу, но в конце концов Локкарта и Гренара выслали из Советской России, а Рейли бежал в Англию.
Рейли переехал в США, где занялся бизнесом: основал фирму «Сидней Беренс – индийский хлопок». Дела шли неплохо, но это была не та работа, которую Рейли хотел делать каждый день. Его натура требовала совсем другого. И остро тянула Россия, которой все еще управляли ненавидимые им большевики, по его выражению, «эта раковая опухоль, поражающая основы цивилизации», «силы антихриста».
Он установил тесные отношения с некоторыми кругами российской эмиграции, сошелся с Б. Савинковым, которого считал наиболее сильной личностью для борьбы с большевизмом. Но летом 1924 г. Савинков оказался в руках ОГПУ. Рейли не верил в искренность заявлений Савинкова о его признании Советской власти.
Зимой 1925 г. Рейли получил письмо от своего соратника по английской разведке Дж. Хилла, в котором тот сообщал о подпольной антисоветской организации в Москве и желании ее представителей встретиться с Рейли прямо там для обсуждения важных вопросов.
Из этого следовало, что «Трестом» заинтересовались не только разведслужбы стран-лимитрофов, но и такая разведка, как британская. Рейли, однако, воздержался от немедленной поездки в Москву: он, возможно, учитывал судьбу своего друга Савинкова. Тем не менее, переписка с кутеповскими посланцами в Москве завязалась. Инициативу тут проявил Якушев, который по некоторым данным получил задание постараться вывезти английского суперагента на территорию СССР, как это было годом раньше с Савинковым.
Захарченко-Шульц считала переписку с Рейли огромной удачей. Она знала, что наиболее действенной тактикой борьбы Рейли считал террор (ставя в пример «Народную волю») и рассчитывала, что своим «весом» он, наконец, даст столь долго ожидаемый толчок терроризму. В конце марта 1925 г. Рейли вошел в связь с представителем Великого князя Николая Николаевича, бывшим морским офицером Н. Бунаковым, давая ему понять, что готов направиться в Россию. 4 апреля Рейли получил копию письма из Гельсингфорса, в котором руководители МОЦР сообщали, что ждут его в Москве, где можно будет детально обсудить его планы и предубеждения. Мария Владиславовна торжествовала: она верила в то, что такая личность, как Рейли, активизирует, наконец, «террористическую пассивность» кутеповцев и «Треста».
Гибель Рейли
Как мог столь опытный разведчик, каким был С. Рейли, пренебречь профессиональной бдительностью и двинуться в нелегальный поход в Советскую Россию? Конечно, немалую роль тут сыграла старая, закоренелая вражда Рейли к большевикам, которых Рейли неудачно пытался сбросить еще в 1918 году. Повлиял, бесспорно, и авантюрный характер Рейли. Но всего этого, пожалуй, было бы недостаточно. Объяснение нужно искать в том числе и в общем контексте англо-советских отношений того времени. Англия признала Советский Союз в 1924 г., у власти тогда находились лейбористы. Готовился к подписанию обширный торговый договор между двумя странами, в котором СССР был крайне заинтересован. Однако консервативные силы в Англии, боровшиеся за возвращение к власти, выступали против подписания такого договора.
В октябре 1924 г. в английских средствах массовой информации получило широкое хождение так называемое «письмо Зиновьева»[21] (он был в это время председателем исполкома Коминтерна), или – «красное письмо». Суть его заключалась в инструкциях, которые Коминтерн давал английским коммунистам для совершения, ни много, ни мало, социалистической революции в Англии. Среди этих инструкций имелись и такие, которые Коминтерн действительно разрабатывал для коммунистических партий, так как вел широкую антикапиталистическую пропаганду. Но «письмо Зиновьева» являло собой фальшивку, и установить это не составляло особого труда. Тем не менее, «письмо Зиновьева» появилось в нужное время: оно должно было «отрезать» лейбористам путь к власти и привести к ней консерваторов. В определенной мере оно сыграло свою роль. С 1924 по 1929 г. Англией управляло консервативное правительство С. Болдуина.